Ким Эдвардс - Дочь хранителя тайны
– Его ладони легли ей на плечи, и на миг она снова услышала рокот воды на мельнице, и счастье окружило ее, как ночь. Не дыши, приказала она себе. Не двигайся. Но ничего нельзя остановить. Снаружи тихо шел дождь, во влажной земле лопались семена. Пол вздохнул, пошевелился во сне. Завтра он проснется, он будет расти и меняться. А они с Дэвидом будут жить день за днем, уходя все дальше и дальше от своей безвозвратно потерянной дочери.
Март 1965
Душ громко шумел, пар клубился, затуманивая зеркало, окно и бледную луну за ним. Каролина кружила по крошечной фиолетовой ванной, прижимая к себе Фебу. Малышка дышала коротко и прерывисто, крохотное сердечко билось часто-часто. «Поправляйся, моя куколка, – бормотала Каролина, перебирая ее мягкие темные волосы. – Поправляйся, девочка моя, выздоравливай». Устав, она застыла на месте, глядя на луну – световую кляксу, насаженную на ветви платана, и Феба сразу зашлась глубоким, грудным кашлем. Воздух с лаем, с резким хрипом вырывался из отекшего горла. Это был круп, классический случай. Каролина чувствовала, как болезненно напрягается тельце ребенка. Она поглаживала Фебу по спинке, маленькой, чуть больше ее собственной ладони. Когда приступ миновал, Каролина опять начала ходить, боясь уснуть прямо на ногах. За прошедшие месяцы она уже не раз, очнувшись, понимала, что спит стоя, а Феба чудом остается у нее на руках.
Заскрипела лестница, затем половицы, ближе, ближе, наконец распахнулась фиолетовая дверь и по ванной прошлась струя холодного воздуха. Вошла Доро в ночной рубашке и черном шелковом халате, с распущенными седыми волосами до плеч.
– Что, плохо? – спросила она. – Жуткий кашель. Сходить за машиной?
– Пока не стоит. Лучше закрой, пожалуйста, дверь. Пар помогает.
Доро закрыла дверь, присела на край ванны.
– Мы тебя разбудили, – сказала Каролина, чувствуя на шее горячечное дыхание Фебы. – Прости.
Доро пожала плечами:
– Ты же знаешь мои отношения со сном. Я все равно читала.
– Что-нибудь интересное? – Каролина протерла рукавом халата окно. С высоты третьего этажа был виден сад, залитый лунным светом, трава, блестящая, как вода.
– Научные журналы. Смертная скука, даже для меня. Но задачей был сон.
Каролина улыбнулась. Доктор наук в области физики, Доро работала в университете, на факультете, который когда-то возглавлял ее отец. Сейчас знаменитому Лео Марчу было за восемьдесят, и, несмотря на отменное здоровье, он страдал провалами памяти и немного чудил. Одиннадцать месяцев назад Доро и наняла Каролину приглядывать за ним.
Каролина прекрасно понимала, что эта работа для нее – дар божий. Когда она выехала из тоннеля Форта Питт на высокий мост, увидела реку Мононгехилу, изумрудные холмы над долиной и, неожиданно близко, – Питтсбург, блистательный, яркий, потрясающий своей огромностью и красотой, она ахнула и сбавила скорость, боясь потерять управление автомобилем. Бесконечно долгий месяц она жила в дешевом мотеле на окраине, обводя кружочками объявления о работе и с ужасом наблюдая, как тают деньги.
К моменту встречи с Доро эйфория Каролины давно превратилась в тоскливую панику. Она позвонила по адресу из объявления и встала у двери, дожидаясь, когда ей откроют. На заросшем газоне среди весенней травы качались ярко-желтые нарциссы. По соседству женщина в стеганом халате сметала с крыльца мусор, однако там, где требовалась сиделка, явно не беспокоились о таких пустяках: автомобильное креслице Фебы пришлось поставить на хрусткую пыль, копившуюся не один день и напоминавшую почерневший снег – ботинки Каролины оставили в ней четкие светлые следы.
Наконец Дороти Марч, высокая, стройная, в элегантном сером костюме, открыла дверь и с некоторым испугом уставилась на Фебу. Не обращая внимания на изумление хозяйки, Каролина подняла переноску с ребенком, прошла в дом и села на краешек шаткого кресла с бархатной обивкой, некогда винно-красной – яркий цвет сохранился вокруг мебельных гвоздей, – но теперь бледно-розовой. Дороти Марч молча устроилась лицом к ней на потрескавшемся кожаном диване, с кирпичом вместо одной из ножек, закурила и остановила на Каролине взгляд живых голубых глаз. Выдохнув дым и кашлянув, она наконец сказала:
– Если откровенно, на ребенка я не рассчитывала.
Каролина достала свою анкету:
– Я пятнадцать лет проработала медсестрой. У меня огромный опыт и еще больший запас сострадания.
Свободной от сигареты рукой Дороти Марч взяла листок, просмотрела его.
– Опыт действительно богатый. Но здесь не сказано, где именно вы работали. Туманные формулировки.
– Каролина смутилась. За последние недели, пытаясь устроиться на работу, она испробовала с десяток разных ответов на этот вопрос, и ни один не дал нужного результата.
– Дело в том, что я сбежала! – выпалила она, борясь с тошнотой. – Сбежала… от отца Фебы. Поэтому и не могу сказать, откуда я, поэтому и рекомендаций нет. Только по этой причине я до сих пор не нашла работы. Я превосходная медсестра! Если вы меня наймете, то вам, честно говоря, очень повезет, тем более за такие деньги.
Дороти Марч неожиданно расхохоталась.
– Ничего себе! Вот это самонадеянность. Видите ли, дорогая, я ищу медсестру с проживанием. С какой стати мне рисковать и брать в дом неизвестно кого?
– Для начала я буду работать за жилье и питание, – настаивала Каролина, представляя свой номер в мотеле, отклеивающиеся обои и пятна на потолке. Впрочем, даже за такую дыру ей уже с сегодняшнего вечера нечем было платить. – Две недели. А потом решайте, подхожу ли я вам.
Сигарета догорела до самых пальцев Дороти. Та недоуменно посмотрела на нее и затушила в переполненной пепельнице.
– Но как же вы справитесь – с ребенком? – задумчиво спросила она. – Мой отец далеко не подарок, уверяю вас.
– Неделю, – торговалась Каролина. – Если не понравлюсь – уйду сразу же.
С тех пор прошел почти год.
Стоя в напаренной ванной, Доро протянула руки, и рукава ее черного шелкового, расписанного тропическими птицами халата скользнули к локтям.
– Дай-ка ее мне, Каролина. Ты совершенно вымоталась.
– Свист в груди Фебы поутих, щеки чуточку порозовели. Каролина отдала девочку, ощутив холод там, куда только что прижималось ее тельце.
– Как сегодня наш Лео? – поинтересовалась Доро. – Не сильно донимал?
Каролина ответила не сразу. Она так сильно устала и так много прошла за последний год, шаг за шагом; ее размеренная одинокая жизнь полностью преобразилась. В результате она оказалась здесь, в этой фиолетовой ванной. Сегодня она – мать Фебы, помощница блестящего ученого со слабеющим рассудком и – непостижимо, но факт – подруга замечательной Доро Марч. Год назад они были чужими людьми и не обратили бы друг на друга внимания на улице, не оглянулись, не почувствовали ни малейшей связи, а теперь их жизни переплелись благодаря повседневным заботам и осторожному, но очевидному взаимному уважению.
