Мария Лебедева - Туфельки от «Ле Монти»
— Спасибо вам, Федя, — прочувственно сказала Ирина, и слезы опять заблестели у нее на глазах.
— Потом спасибо скажешь, — добродушно пробурчал тот, — когда пацан твой вот в этой машине сидеть будет.
— Ник, так ты же не позвонил должникам! — вспомнил вдруг Петр. — Как же завтра будешь договариваться?
— Да ладно, — отмахнулся Никита. — Значит, возьму двадцать, а долги все на проценты пойдут. Да и вообще, знаешь... тяжело объяснять всем, что случилось, язык как-то не поворачивается.
Ирина достала из сумки термос с кофе и бутерброды.
Мужчины были приятно удивлены.
— Вот это предусмотрительность! — воскликнул Петр. — Что значит женский склад ума!
— Когда же ты успела? — спросил Никита.
— Ты мне сам дал пять минут на сборы, — сказала Ирина, — а вы еще целых полчаса обсуждали план действий. Ну, я и подумала... — Минут пять молча жевали бутерброды и потягивали кофе.
— Никит, ты помнишь, где твои «Жигули» тогда нашли? — спросил Федя.
— У Лосиноостровского парка, — ответил тот.
— Так это ж в двух шагах отсюда! — сказал Федя. — Вот он, парк-то. — Федя махнул рукой куда-то в сторону темневшего за домами лесного массива.
— Это лишнее подтверждение, что мы на верном пути, — оживился Петр. — Сын Морозовского наверняка и в угоне машины участвовал, и... В общем, одна банда.
Ждать им пришлось долго, часа два. У дома было бы совсем темно, если бы не желтовато-розовый свет с шоссе, который позволял вести наблюдение за подъездом и видеть всех, кто входит и выходит, довольно отчетливо. Сбоку, между домами, находилась огороженная автостоянка, с которой Федя не сводил глаз, внимательно вглядываясь в каждую машину, подъезжавшую к изгороди. Наконец он привскочил от нетерпения и долгого ожидания и сдавленно произнес:
— Смотри, ребят, джип подвалил! Цвета точно не вижу, но вроде светлый. Давай выходи по одному.
Дальше они действовали по плану. Войдя в подъезд, все поднялись этажом выше, а Федя остался с пистолетом наготове у нужной квартиры, спрятавшись за выступом стены. Прошло минут десять, которые показались всем вечностью. Наконец послышался шум лифта, дверца открылась, и на площадке показалась Алла, скорее всего, с Морозовским-младшим. Они о чем-то тихо, озабоченно переговаривались, направляясь к квартире. Федя бесшумно выскользнул из укрытия и, направив на них пистолет, вполголоса, но четко произнес:
— Лицом ко мне, не двигаться и не орать! Один звук — и вам крышка! Руки поднять!
Увидев перед собой незнакомого коренастого мужчину с пистолетом, направленным на них, парочка растерялась. Затем Морозовский-младший дернулся, чтобы выбить пистолет, но Федя ловко отскочил в сторону, а сверху по лестнице уже спускались остальные.
— Открывай дверь! Быстро! — скомандовал Никита.
Парень трясущимися руками открыл замок, и все вошли в квартиру. В первой же комнате, куда они попали, было много книг и различных фотографий в рамочках на стенах, мебель была не модная, но добротная и удобная. Вспомнив квартиру Аллы на Проспекте Мира, Никита подумал, что если жилище действительно отражает не только вкусы и пристрастия хозяев, но их характеры и образ жизни, то можно с уверенностью сказать, что здесь живут честные, хорошие люди.
Петр пошел в ванную и разыскал там толстую бельевую веревку. Вдвоем с Никитой они связали парня и прикрутили его к стулу. Все это делалось молча, никто не произнес еще ни слова с того момента, как они переступили порог квартиры. Наконец Алла пришла в себя и весьма натурально разыграла изумление.
— Никита, может, ты объяснишь, что происходит? — спросила она.
— Щас я те объясню, — разъярился Федя, потрясая пистолетом, — вот двину разок по кумполу, мало не покажется.
— А это что за человек? — продолжала изумляться она.
Никита, закончив связывать ее подельника, сел и устало проговорил:
— Ты вот что, кончай разыгрывать дешевый спектакль и рассказывай, где Антон и что с ним.
— Ах вот в чем дело! — воскликнула она, будто только сейчас поняв причину появления этих людей в квартире приятеля.
Она тут же пустила слезу и, визгливо приговаривая: «Я так и знала, так и знала, что ты меня обвинишь во всем», — упала в кресло и закрыла лицо руками. И рассказала историю, где события развивались почти так, как предполагал Никита, когда демонстрировал друзьям буйные, но нездоровые фантазии бывшей жены.
Оказалось, что после визита к Ирине она никак не могла забыть этого чудного малыша, а поскольку понимала, что пообщаться с Антоном ей, конечно, не дадут, то решилась на маленький обман, который не принес бы никому никакого вреда. Она хотела только свозить малыша в парк Горького и покатать на всяких экзотических каруселях, а потом привезти обратно домой. Но недалеко от парка рядом с ними притормозила вдруг какая-то машина, кажется, светлая «Волга», номера она не запомнила, дверца распахнулась, Антона выхватили и запихнули в машину. Все это произошло так внезапно, что она долго не могла прийти в себя, но сообщить об этом Никите побоялась, так как людей в машине тоже не видела и помочь ничем не смогла бы.
— Я так и знала, что ты на меня подумаешь, — снова заплакала она, — да ты и сейчас мне не веришь, я же вижу.
— Правильно видишь, — сухо подтвердил Никита. — Ни одному слову, кроме, конечно, того, что ты действительно увела Антона из сада.
Ирина сидела на диване, не в силах пошевелиться или вымолвить хоть слово, смотрела на нее, и глаза ее горели ненавистью. Федя подошел к Алле вплотную и поднял пистолет.
— Ну вот что, фря, кончай тут горбатого лепить! — сквозь зубы проговорил он. — Или скажешь, где пацан, или дырка в тыкве твоей образуется. Выбирай!
Она неотрывно с ужасом смотрела в черное смертоносное дуло, страх на минуту парализовал ее, потом перевела взгляд на Никиту.
— Никита, неужели ты позволишь убить невинного человека? — жалобно спросила она. — И кроме того, это вам ничего не даст и не поможет найти ребенка. — Вдруг взгляд ее, только что беспомощный и умоляющий, сделался холодным и даже нагловатым. — Учти, убьете нас — и Антону конец.
— А-а, наконец-то проговорилась, сука! — злорадно закричал Федя. — Ну че, Никит, ногу ей, что ли, отстрелить?
— Не надо ногу, — проговорила вдруг Ирина и встала с дивана. — У меня есть кое-что получше. — Она достала из сумки флакон с какой-то жидкостью и подошла к Алле. — Что нога? Ногу вылечить можно, а вот от соляной кислоты не отмоешься вовек, — зловеще произнесла она и плеснула той в лицо из флакона.
Раздался дикий, нечеловеческий крик, Алла заметалась по комнате, закрывая лицо руками и натыкаясь на мебель, и помчалась в ванную. Все ошарашенно уставились на Ирину.
