Элизабет Лоуэлл - Сердце мое
Кейн сделал глоток вина, посмотрел на Шелли и улыбнулся ей. Его улыбка была точно такой же, как и весь их разговор, — многозначительной и, как показалось Шелли, многообещающей.
Отхлебнув еще немного, Ремингтон устроился поудобнее. У него был вид человека, который твердо знает, чего он хочет, и, решив что-либо, твердо, до конца следует этому решению — каким бы ни оказался этот конец.
— Я геолог.
— Нефть? — уточнила Шелли.
— Практически все, кроме нее, — последовал ответ. Шелли чуть заметно кивнула, как будто эта последняя реплика Кейна совпала с какими-то собственными ее догадками и предположениями.
— И как же следует понимать твой кивок? — в свою очередь, не замедлил спросить ее Кейн.
— В большинстве своем геологи, которые занимаются нефтью, работают на большие компании. А ты слишком независим для того, чтобы работать на какую-нибудь корпорацию. — Она улыбнулась. — Если, конечно, ты сам не являешься ее президентом…
— Ну конечно, являюсь. Моя компания называется «Минеральные ресурсы». Изучение природных запасов минералов и горных пород, аэрокосмическая фотосъемка, полевые исследования и, разумеется, разработка конкретных проектов, всевозможные консультации и прочие программы, связанные с добычей полезных ископаемых и минеральных ресурсов. — Его серые глаза снова сузились. — И на что бы там ни намекала наша дорогая Джо-Линн, я вовсе не наемник, не «солдат удачи» и не какой-нибудь тайный правительственный агент.
На лице Шелли явно читалось удивление. Впрочем, она не была бы слишком уж потрясена, если бы узнала, что Кейн — «тайный правительственный агент», как он сам только что выразился. Умный, сообразительный, вполне уверенный в собственных силах и физически сильный, он мог бы выжить и без всякой компании, один, точно дикий волк…
— Все, что Джо-Линн успела мне сказать о тебе, это то, что хотя твой драндулет — так она выразилась — и ужасен, но о мужчине этого не скажешь.
Кейн улыбнулся с неохотой, но все же искренне. Кончики его рыжеватых усов чуть задрожали — освещенные пламенем свечей, они казались сейчас цвета расплавленного золота.
— Быть благодарной не в ее привычках, — ответил он.
— Ты так думаешь?
— Уверен. Напротив, быть настоящей сукой — это — удается временами просто блистательно.
— Честно говоря, от тебя я таких слов не ожидала. Огромные глаза Кейна сузились до узких, тонких серебряных щелочек.
— Ну почему же? — сухо возразил он. — Когда я вернулся к ним в дом сегодня, уже после нашей встречи то попросил у нее разрешения взять Билли, чтобы покатать его на мотоцикле. Знаешь, что она мне ответила? Что ей бы больше хотелось устроить небольшой пикник. Пикник для двоих — причем заранее предполагалось, что ни один из этих двоих не будет ее сыном.
— П-понимаю…
— Конечно, я мог бы что-нибудь придумать, но в то время просто не чувствовал в себе достаточно сил для словесного фехтования с этой дамой. Поэтому я просто напомнил ей о том, что Дейв Каммингс — мой сводный брати, если понадобится, я пойду прямо в суд и добьюсь, чтобы меня назначили опекуном Билли до того времени, пока Дейв не вернется из Европы.
— Так ты… — начала было Шелли, но Кейн, словно не замечая ее слов, все еще продолжал говорить — он словно выплевывал из себя слова, как будто они жгли ему язык.
— Кроме того, я заверил ее, что сумею оформить опекунство таким образом, чтобы создать ей как можно больше трудностей и лишить ее тех дармовых денежек, которыми, в частности, она оплачивает снимаемое жилье — тот самый здоровенный дом, который ты «золотишь»…
Улыбка Кейна стала такой же жестокой, как и металлический блеск его глаз.
— Она быстро поняла, что со мной шутки плохи, — медленно, растягивая слова, произнес Кейн. — Конечно, мне самому не очень-то хотелось бы таскаться по судам, но если я только увижу, что она хоть как-то обижает Билли, — я ни перед чем не остановлюсь. Как только судьи узнают обо всех ее делишках, она тут же проиграет дело, в этом можно нисколько не сомневаться. И она сама прекрасно знает это. Дейва вот только жаль…
Растерянная Шелли почувствовала себя совершенно сбитой с толку и одновременно напуганной еле сдерживаемой яростью Кейна, скрываемой за очаровательной, непринужденной улыбкой.
— Дейва? — переспросила она. — Дейва Каммингса? Так выходит, ты и в самом деле дядя Билли?
Глава 7
Кейн с изумлением посмотрел на Шелли.
— Ну разумеется, я его дядя. А почему бы… — И тут он понял. — Черт, ну, можно, конечно, предположить, что Билли всех подряд мужиков Джо-Линн зовет дядями…
— Почему бы и нет?
— Ну, в принципе… Но я — его настоящий дядя, хоть мы уже довольно долго с ним не виделись. Вот так-то. Я — настоящий дядя, а Дейв — настоящий дурак.
— Почему? Потому, что позволил Джо-Линн уйти?
— Потому, что считал, что у Джо-Линн сердце такое же мягкое, как и ее мозги…
— А ты знал Джо-Линн до того, как… ну…
— До того, как она стала женой Дейва? Шелли кивнула.
— Мы с Джо-Линн познакомились двенадцать лет назад, — ответил Кейн. — Мне было достаточно бросить на нее один взгляд, чтобы сказать Дейву: хочешь с ней переспать — ради Бога, только, во имя всего святогo, не женись на ней! Дешевые туфли никогда не сидят на ноге хорошо, а особенно если ими до тебя уже успело попользоваться столько народу…
Эти жесткие, резкие слова Кейна о женщине, которая испытывает к нему явное влечение, шокировали Шелли.
«Неужели Ремингтон так относится вообще ко всем женщинам? — подумала она. — „Хочешь с ней переспать — ради Бога, только, во имя всего святого, не женись…“ Выходит, он один из тех неуверенных в себе мужчин-мотыльков, которые если женятся, то только на девственницах из страха быть опозоренными перед возможными соперниками?»
— Что ты смотришь на меня с таким ужасом в глазах? — рассмеялся Кейн. — Если Джо-Линн чего и заслуживает на самом деле, так это только таких слов.
— И это все только потому, что она не была девственницей, когда выходила замуж за твоего брата?
— Господи, ну конечно, нет. Это потому, что после их женитьбы в ее постели, прости, побывало больше мужчин, чем в общественном туалете..
— Кейн!
— Прости, прости, Шелли. Хотя нет, не прости. Вернее, прости, но это правда. Джо-Линн — настоящая дубинноголовая…
Внезапно Ремингтон замолчал. Проведя рукой по мягким, выгоревшим на солнце волосам, он нетерпеливо дернул плечами.
— Ну как бы ты сама назвала женщину, — снова обратился он к Шелли, — которая подложила мне несколько часов в обществе ее сына в обмен на то же время в постели с ней? — И Кейн кисло улыбнулся.
