Лавирль Спенсер - Трудное счастье
Том вздохнул, помолчал, потом тихо спросил:
— Ты хочешь поговорить?
Она качнулась два, три, четыре раза, вытерла веки намотанной на кулак шалью.
— Не знаю.
Кресло скрипело, как старая телега, а Клэр продолжала раскачиваться и смотреть в окно.
Том, все еще в костюме, с распущенным галстуком, стоял в дверях, сунув руки в карманы. У нее явно имелись актерские способности, у этой учительницы английского, у его жены, которая ставила школьные спектакли и так вела уроки, что они тоже часто напоминали театральное действо. Он давно уже перестал обвинять ее в стремлении драматизировать жизнь. Том понял, что это — ее второе «я». И сейчас он понимал — сырая ночь, свеча, кресло-качалка и шаль — тоже выбраны ею, как декорация к некой пьесе.
Он снова вздохнул, опустил плечи.
— Нам следует поговорить, ты не считаешь?
— Да, наверное.
Устало шаркая, он подошел к столу, подвинул стул, уселся. Ее кресло было развернуто так, что Том в тусклом свете свечи видел только левое плечо жены и ее профиль.
Она всхлипнула.
— Ну, ладно, — стараясь, чтобы голос звучал спокойно, произнес Том, — расскажи мне все.
— Что-то случилось. Я поняла это, еще когда мы были в Дулуте.
Он сидел, упершись локтями в колени, и больше всего хотел снять со своей души этот груз, но одновременно ужасно боялся сказать ей правду. Впервые за вечер она посмотрела ему прямо в глаза, повернув голову, словно в замедленном кадре фильма. В колеблющемся свете свечи казалось, что под глазами Клэр залегли глубокие тени, а зрачки ее тускло мерцали. Она была не накрашена и не завита.
— Том, ты бы сказал мне, если бы завел интрижку?
— Да.
— У тебя есть другая женщина?
— Нет.
— А что, если я скажу тебе, что не верю?
Сейчас ему было легче разозлиться на нее, чем рассказать всю правду.
— Клэр, это просто нелепо.
— Да?
— С чего это вдруг такие мысли?
— А зачем мы ездили в Дулут?
— Затем, что я люблю тебя и хотел побыть с тобой вдвоем!
— Но почему именно сейчас?
— И это ты тоже знаешь — потому что, когда начинаются занятия, я себе больше не принадлежу. Вот, как сегодня, например! Уже десять часов вечера, а я только что вернулся домой, но я был в школе, а не с какой-то другой женщиной!
Он устал. День выдался изнурительный, и Том не выдержал бы еще и ночь, полную слез и взаимных обвинений, расскажи он сейчас все о Кенте. Кроме того, намного легче было выступать в роли обвинителя, чем в роли обвиняемого.
— Я по меньшей мере уже пять лет говорила о том, как хорошо было бы отдохнуть с тобой в каком-нибудь отеле. Ты внезапно хватаешься за эту идею, а когда привозишь меня туда, то принимаешь такой отсутствующий вид, что мне начинает казаться, будто ты не помнишь, кто с тобой в постели.
Том вскочил.
— У меня нет другой женщины!
— Шш! Том, говори потише.
— А мне плевать, даже если меня услышат в другом конце квартала! Я не заводил никакой интрижки! С кем, черт побери, я бы ее завел, и когда, как ты думаешь, я бы нашел на это время? Я целыми днями в школе, да и половину ночи тоже. Ничего себе, любовное приключение! Я знаю, кто внушил тебе эти дурацкие мысли! — Он ткнул пальцем в сторону соседнего дома. — Ты болтала с Руфью. Вот в чем все дело, верно? Что вы там вдвоем, сравнивали свои наблюдения? Она считает, что Дин ей изменяет, значит, и я, конечно, поступаю так же. Нет, я никогда в жизни не пойму женской логики! — Том подхватил свой стул и с грохотом поставил его на то же самое место, где тот стоял до этого.
— Ты же сам предложил поговорить, Том.
— Да, но я не ожидал, что меня будут обвинять в такой ерунде! Тут поневоле начнешь психовать!
— Я же просила тебя говорить потише.
— Если ты хотела потише, но не надо было играть первый акт на террасе. И не думай, что я не заметил тщательно подобранные декорации. — Он рубанул рукой воздух. — Сумеречный свет и дождь, и несчастная жена без макияжа и в старой шали. Клэр, ты меня недооцениваешь.
Из-за его спины раздался робкий голос Челси:
— Папа?
Том повернулся и приказал:
— Отправляйся спать, Челси.
— Но вы же ссоритесь.
— Да, ссоримся. Женатые люди постоянно ссорятся. Не волнуйся, мы к утру уже выясним отношения.
— Но… вы же никогда раньше не ссорились. Он зашел в комнату и обнял дочь.
— Все в порядке, детка. — С колотящимся сердцем, еще нервничая, он поцеловал ее в пробор. — Поцелуй маму и ложись спать.
— Но я слышала, как она сказала, папа… что ты завел любовницу.
— Никого я не заводил! — Том, вконец измученный, закинул голову назад, закрыл глаза и попытался успокоиться. — Челси, пожалуйста, сделай, как я сказал. Поцелуй маму и отправляйся в кровать. Мы утром будем здесь, никуда не денемся, и нам завтра всем идти в школу.
Челси вошла в круг мерцающего света свечи и наклонилась к Клэр.
— Спокойной ночи, мамочка, — целуя мать, прошептала она.
Клэр погладила дочь по плечу.
— Жаль, что ты все это услышала, Челси. Пожалуйста, не беспокойся. Увидимся утром, моя дорогая.
Когда Челси исчезла в темноте, Том снова вышел на террасу и задул свечу.
— Ну ладно, — сказал он, — пошли спать.
Он вошел в спальню и, стоя спиной к двери, сбрасывал одежду, когда вошла Клэр. Она смотрела на мужа, за каждым движением угадывая охватившую его злость. Том повесил брюки, стянул рубашку и швырнул ее в корзину с грязным бельем, и все это не глядя на жену.
Она легла в постель и стала ждать. Он выключил свет, лег и отвернулся. Наступившая тишина длилась минуту, затем еще и еще одну, и наконец Клэр заговорила.
— Том, ты должен понять.
— Понять что?
Она очень старалась не заплакать.
— Ты прав. Я действительно разговаривала с Руфью. Она видела Дина с другой женщиной, но она не собирается говорить ему об этом, потому что потом придется что-то делать и как-то менять свою жизнь, Я не такая — мы оба не такие с тобой, Том, мы в школе привыкли смотреть трудностям в лицо. Какими мы были бы педагогами, если бы учили, что лучший способ решать проблемы — это их не замечать? Неужели ты думаешь, что я сегодня сама не была напугана, когда делилась с тобой своими опасениями? Но как еще я должна была поступить? У меня появились подозрения, вот я и поделилась ими с тобой. Я считала, что поступаю правильно.
— Хорошо. — Том перевернулся на спину, стараясь не касаться жены. — Ты высказалась, теперь послушай меня. Если бы я действительно шлялся по бабам, может быть, я бы так не разозлился. Но ты меня просто ошарашила. Прежде всего, я люблю тебя, и я считал, что делаю великое дело для нас обоих, когда вез тебя в Дулут. А когда ты использовала это для обвинения, то очень сильно меня обидела. В день нашей свадьбы я обещал хранить тебе верность, и видит Бог, я ее хранил. Если хочешь знать правду, я даже никогда не представлял себя с другими женщинами. Говорят, что для мужчины естественны такие фантазии, но на меня это правило не распространяется. И конечно, меня просто выводит из себя, что там наболтала тебе Руфь. Твоей подружке нужна хорошая взбучка, так что когда в следующий раз пойдешь к ней и она начнет сплетничать о муже, пожалуйста, не ставь меня на одну доску с ним, потому что это обидно!
