Наталия Рощина - Цена желания
«С Валей легко, спокойно, уютно. И Димка – внешне похож на меня, а характер мамин. Это замечательно. Пусть он будет менее неудовлетворенной натурой, чем его отец, – размышлял Белов по дороге домой. – У нас мог быть еще ребенок, но она распорядилась по-своему… Наверное, она все-таки права. Я – плохой муж, плохой отец. Что же во мне хорошего, черт возьми? Все, что не касается семьи». Заключение, к которому пришел Вадим, не огорчило его. В конце концов, кто-то рождается с заложенным чувством ответственности и программой на спокойное, подчиненное правилам существование, а ктото всю жизнь в поиске. Разве можно сравнить, кто лучше? Просто разные люди, разные желания.
Вадим медленно шел по улице. Он не стал ловить такси или дожидаться своего троллейбуса. Он не хотел ощущать прикосновения незнакомых людей, боясь, что это повлияет на необыкновенные впечатления от сегодняшнего вечера. Вадим шел, подставляя лицо холодным каплям дождя, и улыбался. Он не думал о том, что через несколько минут его встретят вопросительные глаза жены. Он не боролся со своими чувствами. Он бережно придерживал их около себя, не давая потокам сырого воздуха развеять иллюзию присутствия рядом Ее…
Белов потихоньку открыл входную дверь, заметив, что свет горит только на кухне. Трехкомнатная квартира, в которую они въехали полгода назад, казалась им огромным пространством, в котором легко затеряться. Со временем оба поняли, что к хорошему привыкаешь быстро: гостиная, спальня, детская стали реальностью. Теперь Вадим мечтал о собственном кабинете, в котором, холодными зимними вечерами кутаясь в клетчатый плед, а летом включив на всю вентилятор, он будет просматривать оставшиеся деловые бумаги или работать за компьютером, не отвлекая домашних мерцанием его экрана. Сегодня Белов тоже был бы рад возможности уединиться.
Тихонько раздевшись, он заглянул к сыну: Димка спал на боку, подложив ладошки под щеку, а в остальных комнатах тоже было темно. Туда не хотелось заходить, хотя и свет на кухне не притягивал его. Однако надо было двигаться с места.
– Привет, Сергеевна. – Валя не пошевелилась. Она сидела за столом, накрыв руками телефонный аппарат. Голова тяжело и неудобно лежала на изгибе локтя – Валя спала. Вадим поднял глаза на настенные часы: начало двенадцатого. Наверняка она позвонила на фирму, где Костя ответил, что он давно ушел. Потом, может быть, набрала маму, внеся суматоху в родительский дом. Кто знает, что еще набирал злосчастный диск? Почему он не позвонил и не предупредил, что задержится?! Она никогда не спрашивала о причинах, если он сам не говорил. И в этот раз все было бы хорошо, если бы он не потерял чувства времени. Он ни разу не позволял себе приходить так поздно. Но он находился в совсем другом измерении, когда рядом были сверкающие, манящие глаза Алисы. Разве мог он в тот момент думать о том, что нужно соблюдать правила приличия и не давать повода волноваться матери своего сына? Нет, не мог.
Вадим сел напротив Вали, обдумывая свои слова на момент ее пробуждения. Однако все произошло неожиданно просто. Валентина неловко пошевелилась, видимо, затекла рука, держащая голову. Женщина поморщилась и медленно подняла ее, открыв глаза. Яркий свет заставил ее прищуриться. Потирая лицо ладонями, она встала.
– У тебя все в порядке? – спросила Валя, чем привела в полное замешательство Вадима. Он ожидал вопросов, обвинений, но только не такого спокойного, полного заботы и участия тона.
– Кажется, да, – тихо ответил он.
– Я волновалась.
– Извини. – Его никто ни о чем не спрашивал, но зачем-то он начал оправдываться, глядя вслед выходящей из кухни жене. – Я не замечал за собой такой рассеянности. Из-за нее, собственно, все и получилось…
– Не надо, – повернувшись, сказала Валя. Она устало провела ладонью по лицу, вынула шпильки, собравшие волосы в аккуратный узел, – тяжелые пряди рассыпались по плечам, спине. Потерла онемевший затылок и улыбнулась. – Не надо ничего сейчас говорить, ладно? А то получится, как в плохом кино. У нас с тобой всегда было, как в хорошем. Ужин на плите, поешь и иди ложись, ночь на дворе. Завтра на работу и тебе, и мне. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Валюша, – пробормотал ей вслед Белов. – Я сейчас перекушу и лягу.
Вадим оцепенело сидел на кухне, слыша, как жена неторопливо ходит по спальне. Вот она открыла шкаф, вот легла и надо поскорее оказаться рядом с нею. Белов, наконец, решил снять с себя куртку, неудачно повесил ее на крючок вешалки, оборвав петельку. Чертыхнулся, тут же снял свитер, джинсы и сел на невысокий пуфик в прихожей. Ему было бы гораздо легче, если бы сейчас пришлось оправдываться, что-то придумывать. Глядишь, и Валя сказала бы что-то лишнее, можно было бы переключиться на нее. Лучшая защита, как известно, нападение, но все складывалось иначе.
Есть не хотелось, хотя недоеденная порция мороженого и горсть орехов – не его меню. Вадим приподнял крышку сковородки и увидел аппетитную отбивную с жареной картошкой с луком. Подавив в себе желание тут же все проглотить, Белов зашел в ванную принять душ. Делал он это очень осторожно, стараясь, чтобы вода производила как можно меньше шума. Димку будить не хотелось. Горячая вода была расслабляющей. В ногах, руках появилась приятная усталость, оставалось только поскорее устроиться под одеялом и заснуть. Это Вадим и сделал.
Он сразу словно провалился в бездну, едва голова коснулась подушки. Он засопел, уже не слыша, как тихонько всхлипывает рядом Валя. Во сне Вадим прижался к ней всем телом и горячим дыханием согревал ее затылок. Женщина положила свою руку поверх его безжизненно свесившейся руки и тоже попыталась уснуть. У нее это никак не получалось. Ее переполняли эмоции, поделиться которыми не представлялось возможным. С Галиной Матвеевной об этом она говорить не могла, а с кем же еще? С Викой Проскуриной – отпадает. Та сразу посекретничает с Костей, а это ни к чему. С Наташкой Вороновой – не получится. Она не любит полумер и сразу категорически скажет, что с таким мужем оставаться нельзя. Потом она станет смотреть на нее снисходительно, с жалостью, мол, некуда деваться, мучайся, бедняжка. Не с Вадимом ведь? Бред, сущий бред.
Все одно к одному: вчера – избавление от беременности, после которого Валя чувствовала себя ужасно. Ей казалось, что она совершила непростительный поступок, за которым обязательно наступит наказание. Она думала, что сумеет как-то подготовиться к нему, но оно пришло скорее, чем Валя могла предположить. Впрочем, она понимала, что рано или поздно это произойдет.
Осторожно перевернувшись на другой бок, Валентина вздохнула: какой может быть сон, если ты чувствуешь, что твой муж вернулся домой после свидания с другой женщиной. Валя была на сто процентов уверена, что никакая работа, рассеянность, деловые вопросы не задержали Вадима. Он давно ходит сам не свой – она-то чувствует. Только чего же ему надо, этому неугомонному Белову? Что она делает не так? Он ведь знает, как дорог ей их дом, семья, установившиеся порядки, ритуалы. Ему безразличны чьи бы то ни было переживания, кроме собственных. Он не пускает корни. Он, как лиана, способен только сосуществовать, поглощая жизненную энергию другого существа. Да и то – до тех пор, пока ему это нравится. Ничто не должно идти вразрез с его желаниями – это Валя поняла давно, но раньше такой максимализм ей даже нравился. Нравился в том плане, что предоставлял поле деятельности: она собиралась переделать, переиначить любимого мужчину. Теперь ей предстояло свыкнуться с мыслью, что она потерпела поражение. Поставленная цель оказалась выше ее сил. Неужели пришло время банального любовного треугольника, где ей уготовлена роль обманутой жены?
