Татьяна Моспан - Счастье не приходит дважды
— Сестрица сводная, — буркнул Стас. — Вершинина Тамара. Ее мамаша за моим папиком замужем. Наследство после бабки отхватила, ну и воообще… Муж бизнесом занимается.
— Понятненько.
Наумов скривился. Повидал он на своем веку богатеньких дамочек. Он опять зацепил взглядом худую женщину в свободном коричневом одеянии. И чего костлявая мымра на него уставилась? Он видит ее первый раз в жизни. К таким, как эта, он на пушечный выстрел не подойдет, хоть золотом его обсыпь с ног до головы.
Вдруг в его голове словно что-то щелкнуло. Или… или не в первый? Во рту мгновенно пересохло.
Стас продолжал что-то говорить ему про Вершинину, но Назаркин уже не слушал. Он шкурой почувствовал опасность. Эта тетка, сидевшая за его спиной, кого-то ему смутно напоминала, только он не мог вспомнить — кого.
— …Перстенек у тебя что надо. — Очнувшийся Назаркин услышал голос Стаса.
Перстенек… Назаркин вздрогнул. Аидино колечко. Он вмиг вспомнил, где видел худую дамочку. У Аиды на даче! Точно, у нее, незадолго до… Он до боли стиснул зубы.
Тогда женщина не была такой тощей, поэтому он сразу и не узнал ее. Она — подруга Аиды. Была подругой, потому что у покойниц друзей не бывает. Она приезжала на дачу. Пивоварова хотела их познакомить, но он отказался и поднялся на второй этаж. Дамы пили чай в гостиной, он не поленился спуститься вниз и сквозь стеклянную дверь наблюдал за обеими.
Гостья побыла недолго и уехала. Видела ли она его? Вроде нет, хотя… Когда Аида пошла провожать приятельницу до ворот, та зачем-то обернулась назад и увидела его в окне. Кретин, и зачем высунулся?
Она не могла запомнить его, он тут же отпрянул назад, но рисковать нельзя. Сейчас, когда ему козырная карта поперла, может опять загреметь на нары. Полторы тысячи, что получил от Могилевского с Драным, быстро таяли. Долги, то-се. Надолго ли собаке блин? Правда, с того дела ему еще кусок полагался. А ведь так повернуться может, что и потратить денежки не успеет.
Была у него и еще одна потайная мыслишка, как разжиться деньгами. Затея рискованная, но зато, если выгорит, ни с кем делиться не придется. Трос с «кошкой», что использовали при ограблении квартиры Ольшанского, в машине остался. Драник с Могилевским про него забыли.
Назаркин мрачно уставился на пустую рюмку. Встреча с подругой Аиды выбила его из колеи.
Вершинина спустилась по лестнице и опять оказалась в просторном фойе.
— Тамара! — услышала она знакомый голос и обернулась.
Перед ней стоял Юра, журналист периодического издания, в котором раньше работал Сергей Соколов. Они были приятелями. С Юрой Тамара тоже познакомилась в клубе.
— Какими судьбами? — Он был рад встрече.
— Заехала пообедать.
— Красиво жить не запретишь. А я по делам. Как у нас говорят: встречался с источником. — Он заметил недоумевающий взгляд Вершининой и захохотал. — Да нет, не с этим. — Он характерно щелкнул себя по горлу. — Ни капли алкоголя. С источником информации.
Он, не стесняясь, окинул Тамару оценивающим взглядом и одобрительно покивал головой:
— Выглядишь отлично. Такая роскошная женщина! Серега сказал, что замуж вышла.
— Да, дочке уже годик.
— Рад, что у тебя все хорошо.
— А у тебя?
— И у меня не плохо. Верчусь. — Он помедлил. — Про Соколова ничего не слышала?
— Нет, — нейтральным голосом сказала Тамара. — Мы… давно не виделись. Как он? — Последние слова она произнесла с усилием.
— Хреново. Журнал, куда ушел, закрыли. К тому все и шло. За последние полгода они один номер выпустили. Я ему сразу сказал: возвращайся к нам, пока место есть. Так он разве послушает? Чего ждет, не знаю. Видел его на прошлой неделе, злой как черт и пьет. — Юра замолчал и добавил: — Пьет без границ. Я, как ты помнишь, сам не ангел, но меру знаю, а тут… — Он огорченно махнул рукой. — Из дома не выходит, сидит как сыч, говорит, книгу писать собираюсь. Какая книга, е-мое! Вот возьмет наш главный редактор другого сотрудника, и все. Действительно будет торчать дома, работать над собой. Кретин упрямый. — Всегда улыбающийся Юра сейчас был необычайно серьезен. — Тамара, я конечно, понимаю, что это не мое дело, но, может, вы на него повлияете, а? Жалко мужика, пропадает. Скоро тридцать один год стукнет, а ума — как у пацана.
— Юра, вы поймите меня правильно. Наверное… — запнулась Тамара, — там есть кому о нем позаботиться.
— Да нет у него никого! Всех разогнал.
Сидя в машине, Тамара уже не смотрела в окно. В голове стучала одна мысль: Сергею плохо. Она до крови искусала губы. Заныло сердце. Прошло больше двух лет, как они окончательно расстались. У нее — своя жизнь, у него — своя. «Ты могла бы сдохнуть сто раз, а ему не было до тебя никакого дела». Все так. Но сейчас у нее — благополучная жизнь, а он… Неужели она не может просто встретиться с ним и поговорить или позвонить по телефону? Это ничего не изменит в их отношениях.
Мелодия мобильника заставила ее очнуться. Звонила Ася.
— Что-то случилось с Симой?
— Ничего не случилось. Чуть что, так сразу — Сима. Ребенок под присмотром. Ты лучше вот что скажи: когда собираешься ехать на Клязьму?
— Завтра с утра, как договорились.
— Сегодня приезжай, сейчас.
— Хорошо, — удивилась Тома. — Но все-таки в чем дело?
— Это касается завещания Серафимы Дмитриевны.
Тамара умолкла, не решаясь задавать других вопросов. Значит, она правильно поняла в свое время, что ее ожидает серьезная новость.
В завещании был один пункт, объяснения которому не находилось. Бабка запретила продавать картины в течение двух лет. Тома и не собиралась ничего продавать. Она пыталась узнать что-то у Аси, но это было бесполезно.
— Всему свое время, — говорила она.
Пожилая женщина, проживя всю жизнь с Серафимой Дмитриевной, приобрела такой же несгибаемый характер.
Взять хотя бы воспитание маленькой Симы.
— Не балуй девку, — говорила Ася. — Время нынешнее, может статься, похуже нашего будет. Надо, чтобы из нее человек вырос, а не размазня избалованная. Вы детей не воспитываете, вы им прислуживаете.
Тамара возмущалась и пыталась бастовать, но не нашла понимания даже у мужа. К удивлению, Ярослав Асю Ивановну поддержал. Они вообще прекрасно понимали друг друга.
Два года, указанные в завещании, еще не прошли. Тогда о чем собирается говорить с ней Ася?..
Глава 9
В Москву Шнейдер прилетел утром и сразу же договорился о встрече с Лидманом.
Дмитрий Евгеньевич Лидман был известной фигурой в среде собирателей. Его интересовало все: картины, фарфор, древние монеты, предметы прикладного искусства. Но особый интерес для Лидмана представляло коллекционирование орденов, медалей и старинных знаков отличия. Это было его основной «специализацией». Он был автором нескольких научных работ в области фалеристики, которые стали классикой.
