Люси Рэдкомб - Ошибка Дон Жуана
В глубине души она чувствовала себя отвратительно, словно принимала участие в жалкой пародии на таинство, так много, значившее бы для любой другой женщины, но когда Родриго поднял мантилью и поцеловал ее в губы, она спокойно ответила на поцелуй.
Они вышли на солнечный свет рука об руку. Рядом с ней стоял ее МУЖ. Гвен почувствовала себя необычайно близкой к истерике.
Сара заворковала слова извинения за сына.
— Ему надо кушать, вот он и шалил, правда, моя тютюсечка? У, ти мое солныско! Вы, не против, если я найду укромный уголок и покормлю его?
— Дорогая, тебе нужна помощь?
— Морис, дружочек, ты умеешь очень многое, но только не кормить младенцев грудью.
На взгляд Гвен, робкая особа, не приспособленная к тяготам жизни, могла бы пошутить и поизящнее, но сейчас у нее не было желания думать об этом. Не было желания, и удивляться румянцу, вспыхнувшему на щеках смущенного Мориса, и удивлению в глазах Родриго...
Гвен пошатнулась.
— Я хочу сесть...
Родриго бросил короткий взгляд на смертельно побледневшее личико новобрачной и легко подхватил ее на руки, словно она была ребенком. Голова Гвен склонилась на его широкое плечо, и Родриго встревоженно пробормотал что-то по-испански.
Он и в самом деле был встревожен и выбит из колеи, этот человек, славившийся своим хладнокровием и бесстрашием. Однако все эти замечательные мужские качества испарились, едва только белокурая головка Гвен бессильно поникла у него на плече. Что, если это последствия сотрясения, а он, проклятый дурак, потащил ее по жаре в такую даль, да еще в гору...
Побледневшие губы дрогнули, и Гвен прошептала:
— Надо было позавтракать, наверное...
— Наверное?! Ты что, из тех идиоток, которые берегут фигуру, и ничего не едят, кроме листьев салата?!
Он загремел это почти на полную мощь, едва лишь убедившись, что жутковатые синие тени исчезли с ее личика и румянец начал пробиваться на нежные щеки.
Гвен приподняла голову с его надежного и могучего плеча и томно поинтересовалась:
— А я что, произвожу такое впечатление?
— В настоящий момент ты производишь впечатление... привидения.
— Ну вот! Как свататься, так красавица, а как женился — так привидение...
Вмешался Морис. Журчащий ирландский акцент производил удивительно успокаивающее действие.
— Отнеси Гвен в дом, Родриго. Пусть полежит в холодке, ей станет лучше. Сара приготовила легкую закуску, на всякий случай...
— Не уверен, что это ей поможет, но все равно спасибо. Эх, надо было вести машину прямо сюда...
— Родриго, так оставь Гвен со мной, а сам сходи за машиной.
Гвен слабо запротестовала, но Родриго не обратил на это почти никакого внимания.
— Ты не спустишь с нее глаз?
— Клянусь всеми святыми, мой друг!
— Но, это же смешно, вы, психи! У меня просто закружилась голова, ничего такого ужасного!
Родриго сдвинул брови и громыхнул:
— Помолчи, женщина! Делай, как я сказал!
— Размечтался!!!
— Ты что-то сказала, дорогая?
— Не то, что тебе понравилось бы.
— Никогда в этом не сомневался.
С этими словами Родриго Альба погрозил новобрачной кулаком и скрылся с глаз. Гвен с недовольным ворчанием устроилась на скамье. Вдруг до нее донеслось задумчивое восклицание Мориса:
— А ты волнуешься за него.
— Что?
— Ты за него переживаешь. Он тебе небезразличен.
Гвен впала в нечто вроде амока — священной ярости зулусов.
— Я вообще не знаю этого человека, с какой стати мне за него переживать? Если ты не в курсе, то мы поженились, чтобы он смог унаследовать дедовы деньги, и если ты действительно не в курсе, то моя жизнь в твоих руках, потому что он назовет это промышленным шпионажем, и треснет по башке еще одним комодом, на этот раз — наверняка.
— Так вот что он тебе сказал...
— Что?
— Он сказал, что это из-за наследства... Я так понимаю, ты не знакома с Монтеро Альба?
— Мы, знаешь ли, вращаемся в разных кругах.
Больше всего Гвен злило именно то, что Морис был так тих и задумчив. Он смотрел в землю и кивал головой — видимо, сам себе. Очень большой, немного грузный человек. Темно-русые волосы чуть отливали золотом, в голосе слышалось журчание ручейка, тихое бормотание крохотной речушки, бегущей по камням... Подумать только, именно Мориса она приняла за второго бандита!
— Если бы ты хоть раз видела их вместе, Монтеро и Родриго, деда и внука, ты бы поняла, что нет такой силы, которая заставит Монтеро лишить Родриго наследства. Дело вовсе не в этом. Этот вопрос решен давным-давно.
— Но они спорили. Дед хотел, чтобы Родриго женился на другой девушке...
Морис ухмыльнулся и посмотрел на Гвен хитрыми зелеными глазами.
— Да, они любят поругаться так, чтобы искры летели. Для них это, как глоток воды в жару. Они оба лидеры, но Монтеро обожает внука до дрожи, до беспамятства. Он же вырастил его, когда мать умерла.
Морис замялся, и Гвен мгновенно вскинула голову. Чего-то он не договаривал...
— Как она умерла?!
— От передозировки снотворного. Родриго было всего десять лет.
Гвен замерла. Маленький мальчик, живущий с таким грузом... Мужчина, так и не переживший своего горя...
— А... его отец? Он тоже умер?
— Нет. После смерти жены он чувствовал свою вину, ведь это из-за него, собственно... Он ей изменял, открыто жил с любовницей, а она очень любила его. Сейчас он живет на ранчо где-то в Венесуэле, почти не общаясь с внешним миром. Родриго остался с Монтеро, так что дед — это не просто дед, а еще и отец.
— Я не понимаю... Морис, я не понимаю, зачем он на мне женился в таком случае?!
— Я думаю, у него есть на это свои причины.
— Но он мне соврал!
— Возможно, но... он заботился о тебе.
Он что, этот Морис, от Сары своей заразился сентиментальностью?!
— Заботился обо мне? Ты что, ненормальный? Ты же видел, как мы встретились — о Господи, всего, каких-то сорок восемь часов назад! — да он меня ненавидел в тот момент!!!
Морис улыбнулся широкой и простодушной улыбкой.
— А я сразу полюбил Сару, когда встретил ее.
— Родриго тоже, и много это ему принесло... О нет! Прости. Прости, слышишь, я не должна была...
— Успокойся. Ты не сказала ничего, что было бы мне неизвестно.
Они это обсуждали?
— И это... это тебя совсем не трогает? Не беспокоит, не заставляет ревновать?
— А что меня должно волновать, Гвен?
Морис смотрел на нее так простодушно и открыто, так спокойно, что у Гвен язык не повернулся сказать то, что она собиралась.
Что Родриго слишком хорошо целуется. Что до сих пор называет Сару любовью всей своей жизни. Что Сара — это же видно! — неравнодушна к нему.
