Анна Богданова - Юность под залог
– Какой ты, Метелкин, все-таки дурак! Ведь сказала ж – не могу! Зачем опять полез-то?!
– Ой-е-ей! Какие мы обидчивые! Глазки печальные! А губки бантиком! – проговорил он голосом Авроры и нежно поцеловал ее в губы. – Слушай! Кошмар какой-то!
– Что такое? – испугалась она.
– Я опять тебя хочу! Ну что ты будешь делать! Басенка, а Басенка?!
– Что?!
– А ты тут без меня ни с кем... Ну... Это... Никто тут за тобой не ухлестывал?
– Ты что, совсем, что ль?!
– Смотри, Басенка моя! Узнаю – вас обоих порешу, а потом себя! Так и знай! Потому как жизнь моя без тебя никакого смысла не имеет! Люблю я тебя безумно! Слышишь?
– Да слышу! Выпутывайся давай! Долго мы так лежать-то будем?
– О! Придумал! – крикнул Юрик, и из кроватки раздался негромкий плач Арины. – Тьфу ты! Ну чо она орет-то все время?
– Описалась, наверное! Подожди, мое солнышко! Мама с папой запутались! Сейчас мамочка освободится и поменяет тебе подгузник! Что придумал-то? Говори!
– Постарайся просунуть голову мне под мышку. Я в это время перевернусь, и, наверное, мы распутаемся!
– Да?! А если я себе чего-нибудь вывихну или сломаю?
– Но другого-то выхода все равно нет! – оптимистично прошептал ей на ухо Юрик, и лицо его растянулось в улыбке, за которую Авроре захотелось убить его и расцеловать одновременно.
Арина расходилась все больше – девочка уже синела, заходясь в реве, и наша героиня пошла на рискованный шаг – она все-таки просунула голову под мышку Метелкина, тот перекатился на бок и... Произошло чудо – ноги и руки супругов моментально распутались, а Аврора впервые в жизни почувствовала ни с чем не сравнимый вкус свободы.
– Я ж говорил, что получится! – с гордостью воскликнул Юрик. – А ты все: я плечо сломаю, – проговорил он голосом жены. – Ты только представь, если б мы так и лежали, – и Метелкин захохотал. – Представь, входит мамашка, а мы голые. Лежим. И ни черта не поймешь, где кто!
– Тш, тш, тш. Мама с Аришенькой! Все в порядке! Да. Да. Да. Ну, успокойся, успокойся! Скажи: забыли про меня, я описалась, а на меня никто внимания не обращает! Ты моя сладкая! – И Аврора так смачно поцеловала дочь в ее пухлую щеку, что, казалось, съела бы ее – до того аппетитной выглядела Арина в свои полтора года.
– И чего она все кричит?! – недоуменно воскликнул Юрик, сев на кровати по-турецки, с наслаждением закуривая сигарету.
И все-таки какая парадоксальная штука – жизнь! Единственным человеком, который искренне жаждал рождения Арины, был не кто иной, как Юрий. Именно он восстал больше двух лет назад против Зинаиды Матвеевны, которая настаивала, чтобы дочь непременно сделала аборт. Сама же Гаврилова больше всего на свете боялась появления на свет внука или внучки. Когда она узнала о беременности дочери, у нее чуть сердце «не лопнуло». И что же получилось впоследствии? Юрик, делая всю ночь братика или сестренку Арине, на дух детей не переносил – его попросту раздражала полуторагодовалая дочь. Как некстати она начинает кричать! Да так громко, что уши закладывает! Два года жену не видел, а она им всю ночь испортила. И как нехорошо она его встретила! Он к ней со всей душой – мол, встать по стойке «смирно», рядовая Метелкина, а она в слезы!
– Юр, ну что ты куришь при ребенке.
– Да ладно, – беззаботно отмахнулся Метелкин. – Не умрет же она от этого. От никотина только лошади дохнут. Ха, ха, ха!
– Но это же вредно!
– Да ладно! Ты мне, Басенка, лучше скажи, что думаешь делать? Как жить дальше?
– Не поняла, – обалдело проговорила Аврора и застыла с грязной пеленкой в руке.
– А чо тут понимать?! Я, к примеру, вернусь на свой родной станкостроительный, а ты?
– Ну, знаешь, я на станкостроительный возвращаться как-то не собираюсь.
– Это понятно, это понятно! Но где-то ведь работать надо!
– А с Аришей кто будет сидеть? У меня еще декретный отпуск не закончился! – удивилась наша героиня. Она до этой минуты не думала о собственном трудоустройстве, и не потому, что не хотела или не любила работать – нет, она заботилась о дочери и пока считала это нелегкое занятие основным, самым нужным и главным в своей жизни.
– Аришу можно в ясли отдать. Или твою мамашку попросить с ней сидеть – вдруг она согласится. Но не работать-то нельзя! И потом, у меня мечта есть.
– Какая? – полюбопытствовала Аврора.
– Хочу купить себе мотоцикл! – с упоением молвил Метелкин. Надо сказать, что все молодые люди того времени делились на две категории – тех, кто мечтал и копил деньги на мотоцикл, и тех, кому посчастливилось собрать нужную сумму и приобрести стального друга. – Будем с тобой, Басенка, колесить в шлемах по всему городу! А?
– Что – а?
– Как тебе?
– А куда я работать-то пойду? В ателье?
– По распределению. У вас что, разве не было распределения?
– Было, но меня, к счастью, обошла чаша сия! По причине беременности и рождения Ариши. Не пойду я в ателье! Ни за что! Ненавижу шить!
– Как же так-то? А я хотел тебя попросить мне белые выходные брюки сшить! – растерялся Метелкин.
– Не люблю я шить! – уперлась Аврора.
– Ну все равно насчет твоей работы-то мы что-нибудь придумаем, – проговорил Юрик, гася окурок в блюдце.
И придумали! Стоило только Зинаиде Матвеевне появиться поутру на пороге метелкинской квартиры, как зять сразу же задал ей животрепещущий вопрос:
– Мам! У тебя никого из знакомых нет, чтоб мог Аврорку на какое-нибудь хорошее место пристроить?
– Какое такое место? – раздеваясь, легкомысленно спросила Гаврилова. – И где тут мое солнышко? А? – радостно воскликнула она и хотела было уж кинуться к внучке, как зять, преградив ей дорогу, раздраженно воскликнул:
– Мам, да подожди ты со своим солнышком! Я говорю, что Авроре нужно на работу устраиваться!
– Как? Зачем это? – Зинаида Матвеевна изумленно уставилась на Метелкина, выпучив свои маленькие глазенки.
– А затем, что я их двоих, – и Юрик, обернувшись, указал кивком на Аврору с Ариной на руках, – кормить не собираюсь!
– Что? Что-то я, Юраш, не пойму тебя! Когда ты у меня просил Авроркину руку, умолял слезно, чтобы я вас благословила на брак, что ты мне обещал? – в лоб спросила она его и, не дав ответить, заговорила на повышенных тонах: – Забыл? Что ты будешь работать как вол на своем станкостроительном заводе и будешь обеспечивать мою дочь и робенка, который родится! Что-то ты сейчас по-другому запел! – возмущалась Зинаида Матвеевна. Для нее всегда главным в жизни был вопрос материальный – денежный вопрос, поскольку она работала кассиром на часовом заводе и с утра до вечера считала чужие деньги, гоняя взад-вперед костяшки на счетах, снедаемая завистью.
– Так времена-то, мамаш, меняются!
