Галина Артемьева - Колодезь с черной водой
Наконец все прекратилось. Он какое-то время расслабленно полежал на ней. Потом скатился на бок. Люша поняла, что останется жива.
– Целка, что ли? – произнес он грубо и пренебрежительно, глядя в потолок.
Голос его все еще не обрел знакомые ей интонации.
Люша никогда не слышала произнесенного им слова. Вся похабная сущность выражалась в его звучании настолько, что она, услышав впервые, поняла, о чем оно. И тут ее затошнило. Она вскочила с кровати и едва успела добежать до туалета: ее выворачивало невероятно. Приступы тошноты повторялись и повторялись. И каждому извержению рвоты Люша почему-то радовалась. Ей казалось, что с остатками еды, а потом и просто с желчью выйдет из нее вся грязь, которая сейчас произошла с ней. Потом она долго мылась, чистила зубы, снова мылась, ужасаясь омерзительному воспоминанию о том, как лилась из нее какая-то пакостная вонючая слизь, которую он напустил, прежде чем отвалился в изнеможении. Она все прекрасно понимала: и что может теперь забеременеть, и что вполне могла подцепить от него какую-то постыдную болезнь. Но главное все равно оставалось радостным: она могла дышать! Она жила!
– Я справлюсь, – пообещала себе Люша. – Я жива, и я справлюсь.
Она оделась в родительской спальне в мамины джинсы и папину рубашку. Ей так было надо. Вещи родителей словно защищали ее. Еще Люша подумала, что хорошо бы рассказать папе про то, что сделал с ней Кирилл. Но потом поняла, что не расскажет никогда и ни за что: папа наверняка убьет эту мразь, и жизнь их будет сломана. Лучше перетерпеть и забыть. А мрази и сами по себе кончают всегда плохо. Главное, споткнувшись о подонка, выпрямиться и идти дальше, не замечая эту падаль.
Она настежь открыла входную дверь, чтобы иметь путь к отступлению в случае чего, зажала в кулаке ключи и пошла в свою комнату. Кирилл лежал на ее кровати. Совершенно прежний, обычный Кирилл. Он не раз тут у нее возлежал, когда они вместе готовились к зачетам или обсуждали что-то. Она еще ему бегала на кухню за бутербродиками. Старалась нарезать хлеб потолще, сыр потолще, колбасу потолще, чтоб друг наелся. Он, кстати, хлеб всегда откладывал, а жрал только сыр или колбасу. Не голодный совсем был? Или специально что-то доказывал? Люша тогда только вскользь все отмечала, а сейчас вспомнила и подумала о себе:
«Дура! Так мне и надо!»
Кирилл медленно перевел на нее задумчивый взгляд и с выражением продекламировал:
Вчера мой кот взглянул на календарь
И хвост трубою поднял моментально,
Потом подрал на лестницу, как встарь,
И завопил тепло и вакханально:
«Весенний брак! Гражданский брак!
Спешите, кошки, на чердак…»
– Узнаешь? Тоже Саша, тоже Черный. Всегда в тему. Всегда свеж.
Теперь он не вызывал в ней страх. И на долю секунды мелькнула у нее мысль, что ей все почудилось, привиделось, как страшный глюк. Хорошо бы! Жаль, что не показалось…
Люша, сжав руки в кулаки, тихо приказала:
– Пошел вон из моего дома.
Удивительно: он повиновался. Встал и пошел к двери. Люша выскочила первой. Она решила, что если он снова задумает что-то такое, она хоть к соседям звонить начнет. И звать на помощь станет.
Но он больше ничего не задумывал. Спокойно вышел на площадку, встал у лифта и произнес:
– Если забеременеешь, я женюсь.
Люшу опять стало тошнить.
– Пошел вон! – велела она. – За такого, как ты, выходить нельзя, даже если десятью сразу забеременеешь!
После этого она стремительно захлопнула за собой дверь и закрылась на все замки. Главное было не расслабляться. Надо было срочно что-то делать с собой. Она от своей Михалевой, учившейся на фармацевтическом, как раз недавно узнала про некие волшебные средства. Оказывается, если вдруг случится что-то, подобное тому, что произошло сейчас с ней, не все потеряно. От инфекции существует какой-то экспресс-укол. А чтобы не забеременеть, нужно как можно скорее выпить одну очень вредную таблетку, которую пить-то можно только пару раз за всю жизнь: сильно сбивает гормональные настройки. Но – бывают в жизни ситуации, когда лучше так.
Главное, чтобы Танька оказалась дома! Так молилась Люша, набирая номер подруги.
К телефону подошла сама Танька, у которой родители тоже отправились на дачу.
– Михалева, помоги мне, умоляю тебя, – проговорила Люша и разревелась.
Наконец-то! Она боялась, что насовсем разучилась плакать. Встревоженная Михалева оказалась у нее через пять минут. Услышав подробный рассказ подруги о том, что произошло, Татьяна, как человек, работающий в аптеке и учащийся на вечернем, а стало быть, вовсю общающийся со взрослыми и опытными людьми, сделала заключение:
– Это он тебя застолбил. Чтобы жениться на тебе. Ему московская прописка нужна, то да се… А у тебя родители добрые, со стороны глянешь – лопухи… Ну, квартирка тоже очень даже. И ты – не худший вариант. Вот он и сделал дело – гуляй смело.
– Тань, а почему – так? Почему нельзя было как-то по-человечески? Ведь можно было, а? – отказывалась понимать Люша.
– А они по-человечески не умеют. Им это как раз труднее всего. Так – раз-раз – и готово. И станет он хозяином квартиры, а вы все будете у него на подхвате. А по-человечески – это ждать надо, с уважением относиться, напрягаться. И не факт, что еще все получится. Я сплошь и рядом такие истории слышу. Не совсем, как у тебя, конечно. Вариантов много. Но в целом – все ясно, – подвела итог Михалева.
Она действительно помогла тогда. Позвонила девочке с работы. Та назвала адрес диспансера, куда надо было поехать, чтобы сделать укол от инфекции. Люша с Михалевой отправились на укол, а на обратном пути заехали к той самой коллеге, которая ждала их в дежурной аптеке со страшной, но спасительной таблеткой от нежелательной беременности. Люшу еще раз предупредили о побочных действиях препарата, но ей было плевать: главное, чтобы не вышло, как задумал Кир. Она решительно проглотила таблетку и успокоилась.
Побочные действия заключались в жутком кровотечении, которое открылось у Люши на следующий день. Но она радовалась: подействовало!
Родители ни о чем не догадались. И очень хорошо. Кир подходил и садился рядом на лекциях. Люша немедленно пересаживалась. Пару раз он ждал ее в подъезде или у дома. Но Люша была к этому готова. Она понимала: главное – не допустить его попадания в квартиру, если родителей нет дома. И она не допускала.
Однажды в конце мая у них даже вышла совместная прогулка. Получилось, что они всей группой затеяли бесцельно пошататься по набережным, чтобы насладиться долгим вечерним светом. После т о г о события прошел месяц, Люша за это время мастерски научилась абсолютно не замечать Кира. К тому же в тот вечер она знала, что он идет вместе со всеми, но ее это не тревожило. Не станет же он лезть к ней прямо на людной улице, при всех. И так они шли, шли, а потом оказались у гостиницы «Россия» (надо же, тогда она гордо высилась над Москвою-рекой, принимала гостей, а ведь годы ее были сочтены). Люша остановилась посмотреть на воду. А потом вдруг с тревогой поняла, что стоят они вдвоем с Кириллом, и никого больше рядом нет. Все разбрелись. Любовь, парочки и так далее. Набережная была пустынна. Красота начала майской ночи немедленно поблекла в Люшиных глазах. Она, стараясь казаться равнодушной, потому что враг не должен ощутить страха жертвы, двинулась по направлению к Красной площади. Там людно всегда. Она чувствовала, что Кир неотступно идет рядом, слева.
