Лейла Мичем - Перекати-поле
Летние вечера тоже стали другими. Во время своих предыдущих каникул троица всегда собиралась у Эммы или Мейбл. Теперь же, если Джона не приглашали специально, Трей приходил в конце дня к Кэти один.
— Я чувствую себя виноватым, что мы отстраняем его, — как-то сказал он. — Мы ведь все всегда делали вместе, но, Кэти, я не могу заканчивать свой день, не получив тебя только для себя.
«Получить ее только для себя» зачастую означало то, что они просто уезжали туда, где можно было бы поговорить о событиях прошедшего дня и своих мечтах; они сидели под звездным небом, Кэти прислонялась к его плечу, и они слушали музыку из радиоприемника. Иногда они располагались в гостиной Мейбл или в каморке Эммы перед телевизором, не особо обращая внимания на присутствие своих попечительниц. Такие развлечения, как развеселые поездки с другими парами в переполненных машинах и пикапах в штат Мэн или в кинотеатр в Амарилло, шумные тусовки с пивом, их не привлекали.
— Их можно принять за супружескую пару со стажем, — говорила Эмма Мейбл, вспоминая времена, когда их подопечные, казалось, были довольны уже тем, что находятся рядом друг с другом.
Но обе женщины прекрасно понимали, чем они занимаются в те вечера, когда возвращаются домой значительно позже обычного. Мейбл думала о презервативах, исчезнувших из ящика стола Трея сразу после выпускного бала, а Эмма вспоминала о том, как настояла, чтобы Кэти съездила в Амарилло, чтобы пополнить запас выписанных ей противозачаточных пилюль, и обе они были благодарны Богу, что у их детей мозги превалировали над другими органами.
Трей, Джон и Кэти были троицей, знаменитой на весь город. В одиннадцатом классе Кэти набрала высший балл средней школы Керси по истории на предварительном тесте академических способностей, что выдвинуло ее на следующую ступеньку отбора соискателей Национальной стипендии за заслуги, а также была объявлена «Первой красавицей» (за нее проголосовало большинство мальчиков, тогда как девочки поддерживали Сисси Джейн). Трей с Джоном претендовали на звание «Фаворит класса» и «Самый популярный», а в двенадцатом классе предполагалось, что друзья поборются за титул «Самый перспективный», поскольку после окончания школы они отправлялись поступать в Майамский университет во Флориде, а оттуда уже открывался путь к известности и славе: для Кэти — в качестве врача, для мальчиков — как игроков Национальной футбольной лиги.
— Кэтрин Энн, знаешь, почему ты для меня являешься единственной девушкой? — однажды вечером спросил Трей.
Они лежали рядом на лоскутном одеяле, которое Трей всегда возил в своем «мустанге». Он слышал о детских «одеялах безопасности», в которые кутают испуганных детей, чтобы те успокоились. Он точно знал, что у Джона такое было. Его сшила для него мама, когда тот едва начал ходить; Трей однажды заметил это одеяло, аккуратно сложенное и спрятанное высоко на полке в шкафу Джона.
— Что это у тебя? — спросил он тогда.
— Что именно?
— Синее одеяло.
— Это одеяло, которое мама сшила для меня, когда я был маленьким.
— Она кормила тебя в нем?
— Ну… да, иногда.
— Когда именно?
— Когда я боялся.
— И ты его с собой таскаешь?
— Да, ТД. А почему ты спрашиваешь? В чем, собственно, дело?
— Дело в том, что у меня такого никогда не было.
Но теперь оно у него появилось. Трей никогда и никому не признался бы в этом, но сейчас у него было собственное лоскутное «одеяло безопасности», на котором он чувствовал себя властелином земли всякий раз, когда они с Кэти лежали на нем. Оно было для него священным. Оно несло на себе ее запах, следы ее тела. Ни одна другая девушка на нем никогда не лежала. Время от времени он стирал его в местной прачечной самообслуживания, чтобы тетя Мейбл ни о чем не догадалась, но это не смывало с него всех воспоминаний.
— Так почему же я являюсь для тебя единственной девушкой? — спросила Кэти.
Она знала, что все девушки в школе убивались по Трею, что они специально приходили в магазин, где он работал, в сверхкоротких шортах и узеньких майках на лямках и отчаянно флиртовали с ним и с Джоном. Она задумывалась (и удивлялась при этом, что не испытывает ревности), не было ли у Трея когда-либо искушения воспользоваться их предложениями.
Трей провел пальцем от ее горла до груди, сосок которой он находил таким же аппетитным, как крошечная сладкая слива. Затем он обнял ее, переполняемый музыкой и грозовыми раскатами, вызванными ею у него внутри.
— Потому что ты любишь меня так, как мне это необходимо.
Как-то по-другому и более интенсивно, чем в прошлые годы, ощущалось напряжение застывшего в ожидании города. Жители надеялись, что сухая обжигающая летняя жара сменится более умеренной погодой, с более прохладными днями и ночами, и это задаст тон футбольной лихорадке, которая охватит Керси и будет держать в своих тисках до самого декабря, когда все будут ждать выхода их команды в плей-офф первенства штата. Никто даже не сомневался, что трофей чемпионов штата в классе 3А будет завоеван «Рысями Керси». Ведь их ведут к победам ТД Холл и Джон Колдуэлл, лучший квотербек и лучший ресивер их дивизиона — да и всего этого штата, черт побери! — как заявляли в клубе болельщиков их команды.
Впрочем, поколебать уверенность в выигрыше регионального титула грозил вызов со стороны другого города их округа и родины главного соперника Керси, команды «Дэлтон Рэмс» — «Овны Дэлтона». Чтобы стать претендентами на корону штата, «Рысям» необходимо было обойти «Овнов», а сообщения разведчиков свидетельствовали о том, что впервые за много лет Дэлтон в этом году будет очень серьезным соперником в борьбе за региональное первенство и вообще может выбить Керси из плей-офф еще до того, как те сделают первый шаг к титулу. Перспектива такой оптимистической для Дэлтона развязки добавляла огня в и без того горячие дискуссии, возникавшие по этому поводу во всех местах, где собирались горожане, — на почте, в аптеках, в бильярдных, в церкви, в масонской ложе, закусочной «Беннис бургер» и на лужайках перед домом, где соседи усаживались после ужина в плетеные кресла, чтобы насладиться прохладой уходящего дня.
Для окружающих казалось, что все эти разговоры нисколько не трогают Джона и Трея, но Кэти, раздосадованная оказываемым на них давлением, в конце августа, за неделю до первой игры сезона, заметила перемены в Трее.
— Что случилось? — спросила она как-то субботним вечером, уже догадываясь, в чем дело. — Ты сегодня какой-то необычно тихий.
В тот день вечером на территории рядом с загоном для проведения родео клуб болельщиков устраивал барбекю, посвященное началу сезона, — торжественное мероприятие, на котором команда, одетая в бейсболки и серую с белым форму (в цветах школы), должна была пройти парадным маршем по красной дорожке, а диктор — назвать имена игроков. Завершить шествие поручили Трею и Джону — главным звездам команды, ибо все понимали, что ожидания города тяжелым бременем ложились на плечи двух неразлучных друзей. После этого планировалось представить основной состав команды.
