Марина Палмер - Целуй и танцуй: в поисках любви в Буэнос-Айресе
Втащив два неподъемных чемодана по лестнице в шесть пролетов (лифт не работал — как вам мое недавнее предчувствие?), я решила пойти прогуляться. Хотелось удостовериться, что все происходящее не сон. Повернув направо, я обошла здание и прямиком двинулась к авенида Нуэве-де-Хулио. В голове у меня никак не укладывалось, как я на такое решилась! Чтобы удостовериться, где нахожусь, я, щурясь от солнца, принялась бросать взгляды на каждого встречного, проходящего мимо по улице. Игра в гляделки по-прежнему популярна!
Однако мне все еще не удавалось до конца осознать, что я действительно в Аргентине. Все казалось каким-то нереальным! К тому же у меня появилось чувство, будто я никогда не была здесь раньше. И причина вовсе не в том, что город за время моего отсутствия изменился. Изменилась я. Словно приехавшая сюда в отпуск два года назад девушка была вовсе не я, а какой-то другой человек. Мне никак не удавалось поставить себя на ее место. На то место, которое она занимала, пока не сменила скромные лодочки на туфли на шпильках.
По дороге назад я абсолютно случайно столкнулась с другом моей сестры, Роберто. Он только что пообедал и теперь возвращался в офис. При виде меня Роберто опешил.
— Ты? А что ты здесь делаешь?
Пришлось объяснить, что я вернулась, решив посвятить себя танго. Кстати, в моем возвращении отчасти виновен был он. Ведь именно во время их с Мечи танца, который я наблюдала впервые, и проскочила искра, из которой вскоре разгорелось мое страстное увлечение. Роберто был потрясен. И поведал мне, что, вот совпадение, он знаком с владельцем квартиры из дома напротив, совсем скоро она будет пустовать. Надо же, я здесь всего ничего, но, судя по всему, уже нашла себе пристанище на ближайшее будущее! Как все оказалось просто! Знак, что все, что сделано, сделано к лучшему. А я-то решила было пойти на попятную…
4 марта 1999 года
Как же меня беспокоит предстоящий поход в клуб «Алмагро»! Мне придется ехать туда одной. Я очень плохо знаю город, к тому же не говорю по-испански (уже две причины). Как же я сумею поймать такси и попросить водителя отвезти меня по тому или иному адресу? За время своего первого пребывания в Аргентине я успела отметить, что здесь почти никто не говорит по-английски. Само по себе это очень даже неплохо, ибо волей-неволей мне придется практиковать свой испанский. Конечно, когда у меня будет что практиковать.
Я решила подготовиться заранее и купила в киоске карту. Мне хотелось найти то место, куда сестра с мужем возили меня в тот вечер, что изменил всю мою жизнь. Неужели с тех пор прошло целых два года? У меня не было ни малейшего представления, где находится клуб: я никогда не слежу за дорогой, когда сижу на заднем сиденье в чужой машине. Но раз так все сложилось, я отыскала на карте все те заведения, где танцуют танго и которые мне советовали посетить, и отметила их карандашом. Их оказалось около двадцати, поэтому отмечание заняло у меня больше часа. Все они располагались в разных концах города, что немало испугало даже такую пожившую в мегаполисах урбанистку, как я.
Несмотря на то что я провела, уткнувшись носом в карту, не меньше часа, я по-прежнему не имела ни малейшего представления о своем дальнейшем маршруте. Независимо от того, где в действительности располагался клуб, расстояние до него казалось мне чудовищным. Когда я натягивала ажурные чулки, сердце мое начало судорожно биться. Уже давно не испытывала я таких приступов паники и не опасалась весь вечер простоять у стенки. Казалось, этот страх уже для меня в прошлом. Но сейчас я не в Нью-Йорке. Теперь я играю в высшей лиге. А что, если никто так и не пригласит меня? Что, если я просижу до утра и никто не спасет меня от печальной участи, не избавит от позора? А ведь такое порой случается. Я слышала множество ужасных историй о женщинах, так и прождавших всю ночь того, кто пригласил бы их танцевать. Портеньос действительно порой бывают безжалостны — по крайней мере, так мне говорили. От Армандо я знаю, что «остаться без кавалера» в испанском звучит как planchar, что означает также «гладить белье». А ведь именно глажку я больше всего и ненавижу.
Раз уж мы заговорили об этом, нужно бы привести в порядок измятое платье — я его только что распаковала и собираюсь вечером надеть. Выполнив намеченное — я и в самом деле ненавижу гладить, — я оделась и покрутилась перед зеркалом. «Кажется, маленькое черное платье с запахом и глубоким V-образным вырезом не слишком короткое (по местным стандартам) и мне очень идет. Мне бы не хотелось оскорбить кого-то, слишком сильно обнажив грудь — не то чтобы было что обнажать — или излишне открыв ноги, которые, правда, являются наиболее заметной частью моего тела.
— Наживка не должна быть слишком явной, — внушала я себе.
И тут внезапно испытала необъяснимое раздражение. Зачем же тогда нужно надевать платье, которое выигрышно подчеркнет ножки, которые все равно никто не увидит, ведь они всю ночь могут быть спрятаны под столом? Вот интересно: я превратилась в параноика или стала реалисткой?
Как только я поймала машину, все начальные познания испанского, которые мне каким-то чудом удалось приобрести, почему-то полностью вылетели у меня из головы. Поэтому я обратилась к уже проверенному способу общения — смеси итальянского и французского. Водитель либо притворился, либо действительно не понял, что я абсолютно не владею его языком, и без остановки болтал на протяжении всего пути. Клуб и в самом деле находился далековато. Можно даже опустить это «вато». Не поняв из услышанного ни слова, я кивала, говорила «о» и «а-а» и произносила si[36], стоило ему сделать паузу и перевести дыхание, что случалось не часто. Прошло около двадцати минут, прежде чем он наконец-то решил: пришло время и мне блеснуть лингвистическими познаниями — и что-то спросил. Я предположила, что он задал мне обычный вопрос: «Откуда вы?»
На ломаном испанском, сделав, наверное, не меньше десяти ошибок, я поведала ему свою историю. Он пришел от нее в восторг.
— Гринга приехала в Буэнос-Айрес и станет танцевать танго! Ну-ну, ну… Только представьте себе! — захихикал он. — Я снимаю с себя всякую ответственность…
Наконец-то мы добрались до места назначения, бог знает сколько раз сворачивая и выбирая окольные пути. (Я была полностью в его власти, и он мог завезти меня куда угодно.)
— Ваш испанский необычайно хорош, дорогая моя! — воскликнул он, когда я протянула ему чаевые.
И тут вдруг я поняла, что поездка стоила того, несмотря на бесконечные повороты и петляния. Его слова (не важно, правду ли он сказал или приукрасил действительность) придали мне мужества, и я переступила порог клуба с высоко поднятой головой. Хотя какое отношение способность говорить по-испански может иметь к умению танцевать, я так и не поняла.
