Бродрик Аннет - Брак по-техасски
Она была такая маленькая, что Коди на миг даже испугался, как бы не сделать ей больно, но она не позволила ему остановиться. Наоборот, замкнула пятки вокруг его бедер, принуждая закончить начатое.
Когда тонкий барьер был нарушен, она вздрогнула, а он проклял себя за то, что все-таки причинил ей боль, но нет… Коди видел, что она чувствовала себя прекрасно. Ничего подобного прежде он не испытывал.
Чувства нарастали лавиной, не оставляя времени для смакования. Он слишком долго ждал, провел слишком много бессонных ночей, стерпел слишком много холодных душей, чтобы сейчас отказаться от сладостного наслаждения.
Каждое движение порождало сладостный стон, и когда она, казалось, была готова вспыхнуть жарким пламенем, он потерял и последний жалкий остаток самоконтроля. И прыгнул в общий костер.
Из опасения раздавить ее своей тяжестью он перекатился, так что она оказалась наверху — все еще составляя с ним одно целое.
Его руки не знали покоя, будто действовали по своему разумению, — продолжали поглаживать и ласкать, пока он снова не ощутил растущее желание.
Карина подняла голову и посмотрела на него широко открытыми глазами. Он улыбнулся в ответ и медленно поднял бедра, заставив ее вскрикнуть. Потом осторожно развел ее колени и снова нашел губами ее груди.
Нет, никогда он не насытится ею, даже если будет стараться все последующие сто лет.
Она была само совершенство — это маленькое невинное создание. Его жена. Его маленькая женушка.
Карина приспособилась к его темпу, все убыстряя движения, пока дикая неистовость обоих не достигла предела.
Кульминационный взрыв застиг их одновременно. Коди почувствовал себя так, как если бы его высушили до капли, оставив одну оболочку. Что же такое произошло? Дважды достиг пика блаженства за такой короткий промежуток — подобного с ним никогда еще не случалось. Что сотворила эта женщина-подросток?
Он лежал, жадно хватая воздух и гадая, окрепнут ли когда-нибудь его ноги настолько, чтобы подняться с постели.
— Карина, я должен кое-что тебе сказать…
— Мы не женаты? — послышался ее голос.
Вопрос застал его врасплох, и, поперхнувшись, он рассмеялся. Когда наконец к нему вернулась способность говорить, ответил:
— Насколько мне известно, мы определенно женаты, как есть по закону.
— Вот и хорошо, — пробормотала Карина, снова опуская голову ему на грудь. — Я очень, очень рада.
Он ощущал ласковое поглаживание ее руки, и грудь начала наполняться новым всепоглощающим чувством.
— Я не хочу покидать тебя.
— Тогда оставайся, — мягко отозвалась она, не поднимая головы.
— Не могу. Я собирался сказать тебе раньше, но увидел тебя, и все мысли вылетели из головы. Я уезжаю сегодня вечером. Мне нужно было явиться в аэропорт час назад.
Тут она резко вскинула голову и впилась глазами в его лицо.
— Сегодня вечером?
— Да. Сейчас, чтобы быть точным.
Она взглянула вниз на их тесно переплетенные тела и улыбнулась.
— Прямо вот так?
Удрученный сознанием безысходности, Коди покачал головой. Никогда еще не тянуло его так сильно в противоположную сторону от долга. Он дал слово, что вернется сегодня, а не позднее завтрашней ночи ему надо быть уже в Мексике. Не один год потратил он на то, чтобы внедриться в эту банду, и теперь никто не сможет заменить его.
Но не сейчас же! — хотелось крикнуть во весь голос. Не теперь, когда его жена будет находиться за полторы тысячи миль от него! Пришлось напомнить себе, что здесь она будет в большей безопасности. К тому же она должна удостовериться, что он вовсе не так деспотичен и властен, как ее брат.
— Ты даже не успел доесть, — тихо сказала Карина.
— Верно. А кто меня отвлек? — грустно улыбнулся Коди.
Вздохнув, Карина отодвинулась, чтобы он мог сесть.
— Когда вернешься?
Он направился в ванную, боясь оглянуться, чтобы снова не броситься к ней.
— Как только представится возможность. Можешь рассчитывать на это.
Глава восьмая
Коди смотрел из иллюминатора на облака, проплывающие у самого края крыла. Странное ощущение: будто большая часть времени из последних полутора лет прошла в воздухе между Техасом и Чикаго. Очертя голову он бросился в работу в попытке довести до победного конца опасную операцию, которую Агентство по борьбе с наркобизнесом развернуло с его помощью.
Вздохнув, он провел рукой по лицу. Предыдущие две недели были сущим адом. Не мог вспомнить, когда отдыхал нормально хотя бы одну ночь. Уже стало привычкой дремать, где придется — на стуле, на кушетке или на скамейке. Когда же, наконец, выдались два свободных дня, он с жадностью ухватился за них, успев только наскоро принять душ и переодеться.
Коди закрыл глаза и сразу перенесся мыслями к Карине. Они не виделись почти полгода — самая длинная разлука со времени свадьбы. Шесть длинных ужасных месяцев…
Телефонные разговоры тоже не радовали. Когда бы ни позвонил, первым вопросом было: когда думаешь приехать? Его ответы неизменно были мучительными и для него самого. «Не знаю, милая, честное слово, не знаю». После этого она уже мало, что могла сказать: отвечала односложными словами.
Карина не понимала, чем он занимается и почему это так важно. А открыть ей всю правду Коди не мог. За последние пять месяцев Альфонсо стал активным действующим лицом драмы, чем Коди был потрясен до основания. Альфонсо — часть картеля наркобизнеса? Как же мог он сообщить жене, что усердно трудится над тем, чтобы упрятать ее брата за решетку?
Никогда в, жизни он так не ошибался в человеке.
Альфонсо через Коди переслал для Карины несколько записок, но она ни единым словом не обмолвилась о них. Коди держался от Альфонсо на определенном расстоянии, пользуясь ролью якобы обиженного за то, что тот принудил его вступить в брак. И надо же попасть в такую ситуацию! Тревога за Альфонсо и возможная реакция Карины — вот едва ли не главная причина бессонных ночей.
В душе росло чувство одиночества. Как-то уже после их свадьбы с Кариной Коди вдруг обнаружил, что тяготится взятым на себя обетом самоизоляции. А сейчас у него уже нет выбора — не ирония ли это?
Коди закрыл глаза, предаваясь воспоминаниям о тех днях, что они провели вместе в первый год жизни Карины в Чикаго. И улыбнулся про себя.
Если бы ему предстояло выбирать самые чудесные моменты каждой их встречи, он бы предпочел те, когда он только входил в дверь. Надо было видеть ее лицо: одно выражение быстро сменялось другим, но радость ликования оставалась неизменной.
Прекрасно было пробуждаться по утрам и находить ее в своих объятиях. Он ни разу не тяготился этой стороной их отношений. Напротив, с нетерпением ждал того времени, когда они будут вместе каждый день и каждую ночь, и так всю жизнь.
