Лора Эллиот - Нас не разлучить
Что она наделала?
Она отчаянно пыталась представить, как она будет выглядеть в своем платье с новой прической. Сьюзи убьет ее, если что-то окажется не так. У Сьюзи были свои, очень четкие представления о том, как должна выглядеть ее сестра в этот знаменательный день. И парикмахер, который в воскресенье утром будет укладывать им всем волосы, тоже наверняка не обрадуется ее своеволию.
— Все хорошо, — сказала она, заметив, что Даниэл напряженно смотрит на нее. — Я в полном порядке.
— Вот и хорошо. — Он улыбнулся, и от его улыбки ее пульс втрое ускорился. — Итак, ты готова приступить к ужину или хотела бы сначала осмотреть квартиру?
Щеки Памелы загорелись. Она растерялась. Конечно, самым благоразумным и безопасным было бы приступить сразу же к еде, а после еды как можно быстрее смотаться отсюда. Но, если признаться честно, ей ужасно любопытно было взглянуть на его жилище. Благоразумие вступило в короткую, бессмысленную битву с любопытством и, конечно же, очень быстро уступило более сильному противнику.
— Я бы хотела осмотреть квартиру, — весело сказала она. — Интересно, остальные комнаты так же прекрасны, как эти?
— Увидишь сама, — ответил он и направился к выходу из кухни.
Памела последовала за ним.
Ходя за ним из комнаты в комнату, Памела от восторга просто лишилась дара речи. В его квартире был даже небольшой сад, разбитый на крыше, — зеленый оазис, напоминающий о мирной, неторопливой деревенской жизни посреди огромного, суетливого города.
— Невероятно! — воскликнула она наконец. — Совершенно потрясающе! Ты наверняка любишь свой дом.
— Сказать по правде, я предпочитаю усадьбу в Саффолке, где теперь живет моя мать. Но когда мне нужно быть в городе, эта квартира вполне устраивает меня.
— Усадьба! Ты пытаешься произвести на меня впечатление? — Памела попыталась подшутить над ним.
— А разве в этом есть необходимость? — резко ответил он, слегка отрезвив ее.
— Нет.
Даниэлу никогда не нужно было пытаться произвести на кого-либо впечатление. Он всегда был особенным. Если исключить его внешность и блестящий талант теннисиста, то и тогда, несомненно, он выделялся бы из толпы.
— Я хочу пояснить, — добавил он неожиданно. — Ты всю жизнь жила в комфорте и при деньгах. Ты никогда не испытывала этой жажды успеха, тебе не понять этого стремления изменить свой жизненный статус. Все те годы я хотел этого и был готов пойти на все ради этого.
Готов пойти на все, перекатилось эхом в голове Памелы. Готов был даже отвернуться от своего будущего ребенка.
— Мне показалось, что мы пропустили одну комнату, — сказала она, желая отвлечь его. — Что это за комната?
Она тут же укусила себя за язык, сообразив, что эта комната могла быть его спальней. Но было поздно.
Он толкнул дверь, и она осторожно вошла.
Интерьер комнаты был оформлен в бело-голубых тонах. На широкой кровати небрежно валялась джинсовая рубаха, на столике у кровати лежала книга. На туалетном столике, рядом с флаконом его любимого лосьона, лежала щетка для волос. Каждый предмет говорил что-то о личности своего хозяина.
Памелу охватила паника. Здесь все так поразительно напоминало его спальню в доме его матери. Она вспомнила, как свободно чувствовала себя там: могла делать все, что захочет, как дома. Но теперь все было по-другому. Теперь, в этой спальне, она чувствовала себя чужой, непрошеной гостьей.
Она неловко потопталась, потом резко повернулась и… наткнулась на Даниэла.
— Ой, прости… Я…
— Ты знаешь, как долго я мечтал, чтобы ты вернулась в мою спальню, Цыпленок Мел? — Его голос был мягким и хриплым и обволакивал ее словно теплый дым, дурманя, возбуждая чувственность. — Сколько ночей, перед тем как заснуть, я закрывал глаза и представлял себе, что ты рядом, что стоит мне протянуть руку… Знаешь ли ты, что если я попытаюсь прикоснуться к тебе…
— Не нужно, Даниэл! — взмолилась она. — Прошу тебя…
Если этот завораживающий голос проникнет в ее сознание, она пропала. Она знала, что тогда она в один миг лишится рассудка и не сможет больше совладать с собой. Ее дыхание уже теперь опасно участилось, по жилам струился чистый огонь…
Он стоял так близко, что она могла чувствовать его дыхание, тепло его сильного тела. У нее невыносимо кружилась голова от незабываемого запаха его тела и знакомого лосьона.
Она отчаянно обвела глазами комнату в поисках чего-нибудь, что помогло бы ей отвлечься. Наконец на подоконнике заметила маленький, покрашенный в серебряный цвет кубок, — дешевый и потускневший от времени.
— Трофей школьного турнира! — воскликнула она, бросилась к окну и взяла кубок в руки. — Невероятно! Ты все эти годы хранил его!
— Конечно.
Она надеялась, что сбежала от него, но не тут-то было. Он последовал за ней и теперь стоял еще ближе, чем раньше. Его будоражащее присутствие снова окружило ее, желание требовательно пульсировало в крови, опьяняя, затуманивая разум.
— Я храню его, чтобы помнить, с чего все началось, кем я был и откуда пришел. Скажи…
Он протянул руку и осторожно взял у нее кубок.
— Скажи, разве я хоть раз отблагодарил тебя за то, что ты однажды сделала для меня?
На лице Памелы вспыхнула улыбка, но тут же погасла, как свет мерцающей неоновой рекламы.
— Ты имеешь в виду — кроме того приглашения в бар? Кажется, ты ненавязчиво бросил мне: «спасибо, малышка». А еще ты потеребил мои волосы перед тем, как умчаться на теннисный корт.
Кривая усмешка скользнула по его губам.
— В те дни я был самовлюбленным и неблагодарным парнем. Но теперь я готов искупить свою вину.
Серебряный кубок описал в воздухе дугу и приземлился на кровати, а рука Даниэла обхватила застывшую руку Памелы.
— Я хочу отблагодарить тебя за то, что ты сделала для меня в тот день.
Он медленно поднес ее руку к губам, и с дрожью в сердце Памела почувствовала теплое прикосновение его губ. Она хотела опустить глаза, но обжигающий взгляд Даниэла был устремлен на нее.
— Ты серьезно рисковала.
Нежный поцелуй коснулся ее большого пальца. Сладкая дрожь прокатилась по всему ее телу.
— Я ничего особенного не сделала, — прошептала она на одном дыхании. — Джеффри…
Непередаваемое чувство наслаждения не позволило ей договорить. Теплый и влажный поцелуй коснулся ее следующего пальца.
— Джеффри никогда не был тем, кем ты всегда его считала.
— Не будем сейчас о Джеффри, — проговорила она, задыхаясь.
— Ты права, — ответил он, покрывая поцелуями оставшиеся три пальца. — Пусть прошлое останется в прошлом. Важно только настоящее: здесь и сейчас. И то, что между нами.
