Диана Килина - Je taime (СИ)
Это была моя первая и единственная прогулка по парку. Вместе с ней.
– Ощущение дежавю, не правда ли? Merci, – поблагодарил я официанта, и он удалился.
Алиса сглотнула, а потом растянулась в удивительной мечтательной улыбке.
– Почему ты улыбаешься?
– Скажи что–нибудь на французском, – ответила она, поднимая глаза.
В них уже начал светиться тот самый удивительный огонь, который присущ только ей. От ее взгляда, меня начало окутывать приятное тепло, и я сказал:
– Chacun est entraоnй par sa passion.
Она напряглась всем телом, и едва уловимо дернулась на стуле.
– Еще, – попросила она, и ее зрачки расширились.
– Face а la vйritй.
– Еще, – она прикрыла глаза.
Я чуть не растекся под столом, и вцепился в свое бедро, чтобы немного прийти в себя.
– Je t'aime, – я заглушил это признание, отпивая свой остывший кофе.
Под столом звонко стукнули ее коленки. Я готов поклясться, что она сейчас накалена до предела. Неожиданно для меня она выпалила:
– Саша, я не хочу изменять Никите. Он не заслужил этого.
Я попытался взять себя в руки, и отвлекся на скатерть, приглаживая ее рукой.
– Разведись, – вырвалось у меня, и я посмотрел на нее.
– Д–д–для чего? – она опять стала заикаться.
– Чтобы не делать того, чего не хочешь делать, – смог выдавить из себя я, перед тем, как мой голос окончательно сел от возбуждения.
– То есть, ты настолько уверен в своей неотразимости? – она вскинула бровь, и я оказался на грани.
Собираясь с силами, я отпил еще кофе и попытался придать телу более–менее расслабленную позу.
– Нет, я просто знаю, что произойдет дальше, – сказал я.
– И что же? – она прищурилась, и отставила пирог в сторону.
– Ты изменишь ему. И причинишь боль.
– Черта с два! – взвизгнула она, – Даже не думай.
Мне стало смешно. Мы оба знали, к чему все приведет. Женева слишком маленькая для нас двоих, да что уж там – весь мир маленький, при желании. Я не выдержал, опустил руку под скатерть и дотронулся до ее ноги. Она вздрогнула и снова заерзала на стуле.
Твою дивизию! Так нельзя…
– Алиса, это не я думаю о сексе, с тех пор как увидел тебя в самолете.
– Гонишь, – выругалась она и попыталась отодвинуться, но у меня длинные руки.
Это правда.
– Ну да, немного приврал. Я тоже об этом постоянно думаю, – я подмигнул ей, и она невинно покраснела, – И готов поспорить, что не я один.
Она одернула мою руку, и я разочарованно убрал ладонь от нее подальше. Потом зазвонил мобильник. На весь ресторан и голосом Ивана Дорна.
Она полезла в сумочку и победно вытащила оттуда телефон. Я прислушался к ее разговору.
– Да! Да, все хорошо. Я просто… Знакомую встретила.
Я растянулся в улыбке и прикрыл рот рукой, чтобы не заржать.
– Никита, все в порядке. Я скоро буду, – она по–детски грозно посмотрела на меня.
– Я тебя тоже, – сухо сказала она, и переключила внимание на меня, – Мне пора, Саша.
Я пожал плечами и попросил счет. Выходя из ресторана, я снова накинул на нее свой пиджак, и пробормотал что–то невнятное. Когда мы сели в машину, и она сказала название гостиницы, я думал только о том, что мне делать дальше. И имею ли я вообще право на какие–либо действия?
– Я заеду, завтра в два, – сказал я, когда она собралась выходить из машины, – Если ты не будешь ждать меня, я поднимусь к тебе в номер.
– Ты не знаешь, в каком номере я ост… – начала она, но сразу перебил:
– Мне не составит труда узнать.
Когда я добрался в особняк, был второй час ночи. В гостиной шумно гоготала толпа совершенно чужих мне людей. Я остановился перед большими дубовыми дверьми, а потом развернулся и ушел на кухню. Достав из холодильника две бутылки пива, я поднялся на второй этаж и зашел в свою спальню.
Оглядевшись, я нашел широкое кресло у окна и подошел к нему. Устроившись на мягком сиденье, я открыл пиво и приложился к бутылке. Когда я, сидя в полной темноте и тишине, приговорил половину, дверь за мной скрипнула. Тонкий силуэт в коротком платье подошел ко мне и приземлился на подоконник. Я даже не взглянул в ее сторону.
– Угостишь? – судя по голосу, это была Даша.
Я, молча, протянул ей закрытую бутылку с пола и она, к моему удивлению, открыла ее о подоконник. Приложившись к горлышку, она спросила:
– Проблемы? Почему ты не внизу?
Я пожал плечами и откинул голову назад.
– Не хочется. Что я там не видел?
– И правда, – ехидно бросила она, – В таких местах ничего нового не происходит.
Я посмотрел на нее, но ее лицо скрывалось в темноте. Только от волос отражался голубоватый ночной свет.
– Ты часто бываешь в таких местах? – спросил я безразлично.
– Бываю, – она повела плечом, и этот жест снова напомнил мне об Алисе, – Бухло, ебля, бабки. Все, как обычно.
Когда я услышал матерное слово, слетевшее с ее уст, я невольно сжал руку в кулак. Ругательство прозвучало слишком грубо, слишком пошло. Потому что, она знала, о чем она говорит. Когда ругается Алиса, это выглядит по–другому. Это больше похоже на тот неловкий момент, когда двухлетка услышал нелитературное выражение и начал повторять его без остановки. Вроде бы и плохо, но при этом звучит забавно и вызывает невольную улыбку.
Я посмотрел на нее и разжал пальцы. Вздохнув, я поднялся с кресла и подошел к Даше вплотную.
– Зачем ты здесь?
Она отставила бутылку на подоконник. Потом придвинулась ко мне ближе, и я ощутил запах каких–то приторно–сладких духов и клубничной жвачки.
– Пытаюсь найти что–то новое, – тихо ответила она, прикасаясь губами к моему уху.
Поняв, что я ничего не чувствую, я провел ладонью по ее обнаженному бедру. Опять ничего. Тогда я раздвинул ей колени, она не стала сопротивляться. Снова пусто. Запустив руку ей в волосы, я запрокинул ее голову и в лунном свете увидел, что она прикрыла глаза, предвкушая удовольствие, которое я все равно не смог бы ей подарить. Дотронувшись до закрытых век пальцами, я провел по изгибу ее щеки, по искусственным губам и опустил глаза в вырез ее платья. Я абсолютно ровно дышал, во мне ничего не всколыхнулось даже тогда, когда она вздохнула и ее грудь, судя по всему тоже фальшивая, прижалась ко мне. Опустив руки, я шагнул назад. Она застыла на секунду, оставаясь сидеть на подоконнике, а потом спрыгнула с него и двинулась в мою сторону.
Ничего не говоря, она подтолкнула меня к кровати и потянулась к пуговицам на моей рубашке. Я ждал хоть чего–то, хоть какой–то искры, но не дождался даже тогда, когда она опустилась передо мной на колени и принялась расстегивать мои брюки. Ни–че–го. Абсолютно. Ровно.
