Татьяна Герцик - Маленькое недоразумение на даче
Лихорадочно, отвернувшись к окошку, чтобы не заметили немногочисленные пассажиры, стряхнула с сумочки лужицу, вынула из кармашка носовой платок с зеркальцем и стала старательно вытирать мокрые щеки. Но это не помогло – пока она промокала одну щеку, другая снова становилась мокрой.
Ксения сочувственно посмотрела в зеркало в собственные тоскливые глаза. Из них, как из маленьких грозовых тучек, быстро капали слезы.
– Что ж, дорогая моя, вынуждена вас огорчить, – неслышно, едва шевеля побелевшими губами, прошептала она себе бесконечно сочувствующим тоном, как сердобольный врач сообщает страшный диагноз тяжелобольному: – Вы серьезно влюбились, девушка, и боюсь, абсолютно напрасно! Но это пройдет, это не смертельно!
Глава 7
Дом смотрел на хозяев добродушными окошками в легких ситцевых занавесках и тихо радовался. Впервые за последние годы вся семья была в сборе.
Все группировались вокруг летней кухни. Мужчины готовили шашлык из молодой баранины, не допуская к священнодействию женщин. Игорь, в шортах защитного цвета и босиком, раскрасневшись от жара, играя загорелыми мускулами на голой спине, яростно размахивал над мангалом старым журналом, чтобы угли раскалились до ярко-малинового цвета. Отец, тоже в шортах, но серых, и хлопковой зеленоватой безрукавке, исподволь наблюдал за титаническими усилиями зятя и, тихонько усмехаясь, нанизывал маринованное в белом сухом вине нежное баранье мясо на шампуры, перемежая его продолговатыми маленькими помидорками и кольцами репчатого лука.
Мать со старшей дочерью, обе в ярких цветастых купальниках, заканчивали резать салат из привезенных с собой овощей и складывать канапе, одновременно следя за близнецами, старательно сооружавшими песочный замок.
Ксюша, в просторном голубом сарафане и выгоревшей шляпке на голове, ползала по огороду, пропалывая грядки с огурцами. Мать распрямилась и печально посмотрела на тоненькую фигурку младшей дочери. Ее всегда отзывчивая и открытая, смешливая девочка превратилась вдруг в печальную и молчаливую особу. Она подозревала, что Ксюша влюбилась, и несчастливо, но расспрашивать не решилась. Не стоило тревожить не зажившую еще рану.
Внешне в жизни Ксюши все шло гладко: хорошо сданные экзамены, диплом, полученный в лучшем вузе города, хорошая работа, на которую она должна была выйти в сентябре, постоянные звонки от весьма упорного знакомого из Петербурга, но – мать это хорошо ощущала – при всем этом показном благополучии дочь глубоко несчастна.
Почти месяц после сдачи экзаменов и получения диплома она просидела в городе, отказываясь заниматься чем-либо серьезным. Как будто из нее вышли все жизненные силы, как воздух из проткнутого шарика. Целыми днями валялась на диване, читала книжки и слушала музыку. Отец считал, что это дает себя знать стресс после защиты диплома, но мать чувствовала, что все далеко не так просто. Она даже на свою любимую дачу в этом году ехать не хотела. Поехала только после настойчивой просьбы сестры – на этот раз всем вместе отпраздновать день рождения близнецов.
Закончив прополку, Ксения подошла к столу и, отпив глоток колодезной воды из керамического кувшина, с опаской посмотрела в сторону чуть виднеющегося сквозь деревья соседского дома. Она еще при въезде в деревню обратила на него внимание. Он был полностью отремонтирован и даже двор освобожден от зарослей пырея и крапивы. Кто и зачем привел в порядок старый дом? Может быть, это сделал Максим, чтобы приезжать сюда на выходные с той милой и весьма настойчивой особой? Она вспомнила, как он целовал девушку, и на душе вновь поднялась волна неконтролируемой горечи и досады.
Ксения горько вздохнула. Пока есть вероятность встретить здесь Максима, она в деревню приезжать не будет. Это для нее непосильное испытание.
Пообедали в тени старой рябины, желая гордым близнецам здоровья и нахваливая потрясающе вкусный шашлык. Со стороны соседского дома не доносилось ни звука, и Ксюша постепенно успокоилась, уверившись, что там никого нет.
К вечеру температура на градуснике, прибитом в тени под окном, поднялась до плюс тридцати пяти. Все попрятались в тенек кто куда. Даже близнецы, плескавшиеся в большом корыте с водой под сенью густой рябины, стали нудно жаловаться на жару.
Воздух раскалился так, что даже в тени стало отчаянно душно. Изнемогший от солнца Игорь предложил:
– Поедемте купаться! Уже вся деревня собралась у реки! Там прохладнее…
Согласились все, кроме Ксюши. Она надеялась посидеть в одиночестве, вспоминая прошлогоднюю встречу с Максимом.
Остальные удивились ее отказу, но настаивать не стали – мало ли какие у девушки могут быть причины.
Уселись вместе с детьми в машину Игоря и, дружно галдя, отчалили. Ксюша молча посмотрела вслед пыльному облачку, поднявшемуся за машиной. Постояв, вернулась во двор, наклонив голову и безразлично следя за тем, как ее босые ноги загребают пыль и песок. Дождя не было уже неделю, и черная земля, рассохшаяся до трещин, просила влаги.
Скинула сарафан, оставшись в одном купальнике, и устроилась в тени под старой рябиной. Опершись спиной о шершавый ствол, прикрыла глаза и стала припоминать, как год назад на скамейке возле колодца сидел Макс, а она промывала ссадину на его остриженной голове. Она меланхолично шмыгала носом, стараясь не заплакать от наплыва чувств, пока ее не привлек легкий скрип калитки. Быстро моргая, чтобы осушить подступившие слезы, стала поджидать неожиданного гостя. Сердце почему-то тяжко забилось.
Во двор, неслышно ступая, вошел Максим, босой, в одних коротких джинсовых шортах на длинных загорелых ногах. Его глаза скользнули по старому дому, по распахнутой настежь двери. Девушка замерла, стараясь не дышать. Он горько вздохнул, подошел к скамейке возле колодца и сел, бессильно свесив руки и низко опустив голову. Ксюша никогда прежде не видела его таким подавленным, даже в последнюю встречу, в парке университета.
Вдруг он вскинулся и в упор посмотрел на нее. Оба вскочили. Нервные вопросы прозвучали одновременно.
– Ксюша? Разве ты не уехала со всеми?
– Как ты здесь очутился?
И оба замолчали.
Мужчина жадными глазами посмотрел на полураздетую девушку и безотчетно сделал шаг по направлению к ней, но тут же почувствовал ее испуг, отступил и произнес умоляюще:
– Не волнуйся, пожалуйста! Но разве не ты уехала в машине? Кто же там тогда был? Кого обнимал твой муж?
Ксюша опасливо объяснила:
– Нет у меня мужа… Я и замужем никогда не была…
Он растерялся. Лихорадочно поднялся, но тут же сел.
– Но дети…
– И дети не мои, а моей сестры Кристины. Они меня мамочкой называют потому, что она долго болела, лечилась в Крыму, а я сидела с ними. Мы с ней очень похожи. Нас все путают, несмотря на то что она на пять лет меня старше. – Ксюша, сообразив, что от волнения тараторит что-то несвязное, попыталась притормозить и продолжила уже медленнее: – Только она русая, а я каштановая.
