Влюбленные - Энни Дайвер
– Янка, малыш, это кайф, – сжимает волосы на моем затылке, фиксируя голову, и сам толкается вперед. – Расслабься. – Гладит щеку, а у меня мурашки бегут прямо по сердцу.
Я задыхаюсь, когда он оказывается во мне только наполовину. Не быть мне королевой минетов. Ярик, чувствуя мое напряжение, отстраняется, и я, глотнув воздуха, медленно подаюсь вперед сама, подхватывая нужный Евсееву темп.
Главное – не забывать дышать, а дальше тело действует по инерции. Я тихо постанываю, сдавливаю ладонью свою грудь. Тело ноет от недополученного удовольствия. Я как фитиль пороховой бочки – подпали, и взорвусь в следующую секунду.
Ярик снова стягивает мои волосы ладонью. Он становится тверже у меня во рту. Чувствую, что на грани. Я сама там же, но сейчас хочу, чтобы стало хорошо ему. Открываю шире рот и позволяю иметь себя так, как ему нравится. Грубовато, жестко, но при этом я не чувствую себя подчиненной. Наши взгляды снова встречаются, в его – абсолютное доверие и нежность. Разве можно вообще так смотреть на женщину, пока она сосет твой член? Или только так и можно?
Не успеваю над этим задуматься. Прикрываю глаза, принимая последние резкие толчки. Во рту горчит. Несколько капель попадают на грудь, остальное я проглатываю, неожиданно даже для себя самой. Облизываю губы, они горят.
Уперевшись ладонью в стену, Ярик помогает мне подняться. Он все еще выглядит изможденным, но теперь и чуточку счастливым. Я открываю воду, которую непонятно когда закрыл Евсеев. Подставляю лицо под теплые струи, но из наслаждения меня вытягивает Ярик, утаскивая при этом в другое.
Мы целуемся нежно и глубоко. Я обнимаю его плечи и трогаю, трогаю, трогаю, будто до этого не изучила этого мужчину с головы до ног. Сейчас я отчетливо понимаю, что он мой ровно настолько же, насколько я – его.
– Прости, солнце. – Ярослав упирается своим лбом в мой. Взгляд сонный, расфокусированный. Яр гладит мою шею и плечи. – Я сегодня не в ресурсе. – Он и правда с ног валится. Мне, конечно, хочется думать, что это он настолько сильно меня хочет, что не может отлепиться, но я отчетливо ощущаю тяжесть его тела. Он сильно вымотан работой и чересчур расслаблен мной. – Обещаю завтра исправиться.
Пару месяцев назад я бы на подобное обиделась. Сейчас я довольна всем. Дарить наслаждение в такой же степени приятно, как и получать, если делать все с правильным человеком.
Улыбаюсь, когда Ярик целует в шею, и задираю подбородок, чтобы было удобнее.
– Надо записать тебя в тетрадку должников, – смеюсь и нарочно дразню.
– М-м-м, целая тетрадка. И много там у тебя их?
– Мы будем говорить о бывших?
– Яна, не драконь, – произносит обманчиво-сладко, но по напрягшимся рукам, стиснувшим мою талию чуть сильнее, я понимаю, что шутить и правда опасно. Но я достаточно смелая, чтобы дергать тигра за усы.
– Успокойся, Му-Шу, там только ты, – поднимаюсь на носочки и чмокаю Ярослава в нос. – Остальные долги сразу отдавали.
Глава 20
Спа
– Просыпайся, спящая красавица, – вместе со звуком в мой сон вторгаются и фантастические запахи. Что-то очень сладкое, похожее на венские вафли. И кофе. Свежесваренный потрясающий кофе. Мне уже вкусно, а я еще даже не сделала первый глоток.
Открываю глаза и перекатываюсь на другой бок. Яр в одних штанах стоит с подносом в руках. Там тарелка с завтраком и большая кружка кофе. М-м-м, мечта.
– Доброе утро, – улыбаюсь, рассматривая мужчину передо мной. Ярослав очень хорошо сложен. На животе проглядывают мягкие кубики пресса, широкие плечи, большие мускулистые руки. Словом, идеальная картинка, почти то самое утро из «Пинтереста». Хотя нет, мое определенно лучше. – Это… у меня нет слов, чтобы описать, как сильно я рада.
– Это маленькая компенсация за вчерашнее, – Ярослав опускает поднос на кровать рядом со мной.
– Маленькая? Будет еще и большая? – удивляюсь.
– Ага. Если захочешь, конечно.
Откусываю вафлю и собираю с тарелки голубику. Глаза закатываются от гастрономического оргазма. Потрясающе. Просто волшебно. Если таким будет каждый завтрак… то я очень быстро накачаю скулы. Усмехаюсь, но вслух не озвучиваю, чтобы не обрадовать Ярика раньше времени.
– И что ты придумал? – спрашиваю с набитым ртом, напрочь забывая о стеснении. Я в присутствии Ярослава вообще бесстрашная. Ну в самом деле, чем я могу удивить тридцатитрехлетнего мужчину?
– У одного моего хорошего знакомого есть отель за городом. Там отдельные домики и хороший спа. Может, съездим туда на выходные?
– Прямо сейчас?
– Почему нет?
– Обычно такие мероприятия планируются заранее. Оформляют бронь… Или твой знакомый настолько хороший, что придерживает для тебя номер?
– Типа того. – Хитро играет бровями. – Так что? Если ты согласна, я свяжусь с ним и скажу, что мы приедем. Там можно остаться с собакой, но если захочешь, вернемся вечером. У тебя очень удобная кровать.
– Дай мне пару минут на подумать и расскажи пока, откуда у тебя столько хороших знакомых, – посмеиваюсь над ним. На самом деле такие связи оказываются самыми полезными. Завтрак в ресторане и спа-отель тому яркое доказательство.
– Я учился на юридическом. Это открывает многие двери. Кого-то знаю еще со времен универа, с кем-то познакомился на практике, с кем-то даже работал. Я ведь не всегда был в «Монолите». Я занимался адвокатской практикой, там тоже много полезных знакомств завел. – Ярик укладывается поперек кровати у моих ног. Скользит ладонями по голени, массирует пальцы. Он хочет меня утопить в нежности и заботе, не иначе. Но мне пока слишком сильно все нравится, чтобы возмущаться.
– Ого! А зачем тогда пошел в «Монолит»? Родственники надавили?
– Типа того. Долгое время компанией управлял наш дед, Яков Игнатьевич. Потом пришел Мир, стал и. о. Все согласились, тем более он круто вырастил компанию, прирожденный управленец. Потом дед ушел на пенсию, точнее, его вынужденно отправил сердечный приступ. Мирославу пришлось экстренно забирать вообще все дела на себя, а у него Ксюша забеременела. В общем, я вызвался помочь и потом остался. Адвокатская лицензия у меня закончилась, за два года я растерял все навыки, хоть и работал в юридическом отделе в «Монолите». В общем, как-то так.
Он вообще дышать успевал?
– Теперь понятно, почему у тебя не было девушки все это время.
– Я не жаловался. У
