Когда он получает (ЛП) - Сэндс Габриэль
— Ты судишь их слишком строго. Для большинства это единственный шанс на лучшую жизнь. В отдаленных регионах России не так много возможностей для карьерного роста. Люди делают то, что должны, чтобы выжить.
Она выглядит так, будто хочет поспорить, но сейчас не время и не место. Я прижимаюсь поцелуем к ее щеке. — Пойдем к нашему столу. Ужин вот-вот начнется. Мы же не хотим, чтобы они нас заметили.
Блейк переплетает свою руку с моей, и мы сливаемся с толпой, движущейся в соседний зал.
Забавно наблюдать за ее изумлением, когда она осматривает большой бальный зал. Гала-вечер проходит в шикарном отеле под названием «Адмирал». Здесь полно хрустальных люстр, мраморных колонн и произведений искусства в стиле барокко на стенах. Кажется, однажды я сильно напился в лобби-баре.
— Так красиво.
Ее рука сжимает мое запястье, а новое обручальное кольцо сверкает на свету. Когда я вижу его на ее руке, моя грудь вздымается от гордости.
Моя, — рычит пещерный человек внутри меня.
За столами сидят двенадцать человек, поэтому мы тратим добрых пять минут на знакомство. К тому времени, как мы занимаем свои места, Блейк выглядит неловко.
— Я уже забыла большинство их имен, — шепчет она мне. — Я ужасна в этом. Кто эта женщина с золотой брошью в волосах?
Я пожимаю плечами. — Без понятия.
— Очень полезно, — бормочет Блейк, вешая сумочку на спинку стула.
— Эти люди не имеют значения. Есть только двое, на которых нам нужно обратить внимание. Они находятся через три столика справа от нас.
Она нахмуривает брови в поисках Максима. Она подтверждает, что нашла его, небольшим кивком. — Я вижу их.
Пожилой мужчина в смокинге поднимается на подиум и произносит вступительную речь об организации, в пользу которой проводится гала-вечер, — Фонде искусств и литературы Уоллеса.
Он долго рассказывает об истории создания фонда и его достижениях на сегодняшний день. Меня это искренне не волнует.
Я придвигаю свой стул поближе к стулу Блейка. — Надо отдать должное Лотти: на рождественском аукционе мэра она представилась коротко и ясно.
— Я тоже об этом вспомнила, — тихо признается она. — Сейчас я нервничаю не меньше, чем в тот вечер.
— Почему ты тогда нервничала?
Она бросает на меня забавный взгляд.
— Ты серьезно? Я была уверена, что никто не выставит мой класс на торги. Лотти должна была неловко пошутить и перейти к следующему лоту, а все бы смеялись надо мной. — Она делает глоток шампанского. — В ретроспективе это кажется глупым.
— Да, это глупо. Особенно если учесть, что за этот класс была самая высокая ставка за вечер.
— Это все ты.
— Чертовски верно. И позволь мне сказать тебе кое-что, Солнышко. Если ты когда-нибудь пожертвуешь что-нибудь на аукцион, можешь не сомневаться, я его выиграю. — Я наклоняюсь ближе. — В конце концов, тот урок был исключительным. Он стоил каждого доллара.
Глубокий румянец расплывается по ее груди, а затем ползет вверх по шее. Неужели она вспоминает ту ночь в таверне и то, как она так красиво кончила ради меня?
Я двигаюсь на своем месте. Я тверд как камень от проносящихся в голове образов.
Старый чудак на сцене наконец-то заканчивает выступление, и появляется официант, чтобы принять наш заказ на напитки.
— Я бы хотел старомодный.
Это тот самый напиток, который я слизал с ее сисек той ночью.
Блейк тяжело сглатывает. — Воду, пожалуйста.
Начинается подача ужина, и я слежу за тем, чтобы Блейк съела свой хлеб, и передаю ей свой тоже. Ей нужно чем-то запивать все выпитое шампанское, а суп из лука-порея, который принесли на первое блюдо, ей не подойдет.
Она тихо благодарит.
Когда она заканчивает есть, я кладу руку чуть выше ее голого колена и слегка касаюсь мизинцем внутренней поверхности ее бедра.
Она смотрит на меня. — Неро.
— Что?
— Почему ты прикасаешься ко мне?
— Потому что я одержим тобой, детка. Разве ты еще не поняла этого?
Официант подходит, чтобы забрать наши пустые тарелки из-под супа. Блейк сидит неподвижно, пока он не уходит, а потом тянется под скатерть и убирает мою руку.
— Ты пользуешься ситуацией, — бормочет она. — Если бы мы были здесь при нормальных обстоятельствах, я бы выплеснула свое вино тебе в лицо.
Я ухмыляюсь. — Тогда слава Богу за ненормальные обстоятельства.
Выражение ее лица мечется между недоумением и раздражением, но, по крайней мере, я заставил ее забыть о нервах. Если она будет сохранять спокойствие во время разговора с Максимом, сегодняшний вечер пройдет без проблем.
Мне все еще не по себе от всего этого, но каждый раз, когда я думал о том, чтобы все отменить, я не мог заставить себя это сделать. Да, есть риск, но я справлялся с гораздо более рискованными ситуациями в качестве консильери Рафа.
И потенциальное вознаграждение никогда не было таким большим. На кон поставлены не деньги и не гребаное повышение, которое Джино сует мне в руки.
На кону — наше с Блейк будущее. Работая вместе, я смогу вернуть ее доверие. Так я покажу ей, что мы созданы друг для друга.
Она наклоняется ко мне.
— Тот поцелуй на кухне не должен был случиться. Мы должны были поговорить об этом до того, как приехали сюда, чтобы прояснить все недоразумения.
— Не волнуйся. Никакой путаницы нет.
— Думаю, есть. Ты можешь прикасаться ко мне только в случае крайней необходимости, понял?
— Понял.
Она бросает на меня настороженный взгляд. — Правда?
— Да. Только мы можем не согласиться с тем, что значит «критически важно».
Она разочарованно хмыкает.
— Лапать меня под столом во время ужина, где никто не видит, не может быть критически важным. Я сказала, что хочу, чтобы мы были друзьями, и я имела в виду… Черт, он только что встал.
Я перевожу взгляд на стол Максима и Екатерины. Максим встает со своего места и направляется в комнату, где выставлена книга Пушкина.
По моему затылку пробегает волна беспокойства.
Блейк берет свою сумочку, висящую на стуле. — Вот и все. Это всего лишь разговор, верно?
Мы встречаемся взглядами. Я заставляю себя улыбнуться. — Просто разговор. Я буду там раньше, чем ты это поймешь. Ты справишься.
Она кивает, сжимает мою руку и встает.
Я смотрю, как она проходит через всю комнату, и мне приходится сдерживать себя, чтобы не встать, не пойти за ней, не перекинуть ее через плечо и не отнести в машину.
Она исчезает в коридоре, и на мгновение мне становится трудно дышать. Секунды идут, каждая тяжелее предыдущей. Я пытаюсь сосредоточиться на комнате вокруг меня, на звоне бокалов и журчании разговоров, но все, о чем я могу думать, — это Блейк.
Я чертовски надеюсь, что не совершаю ошибку, втягивая ее в это.
ГЛАВА 17
БЛЕЙК
Это официально. Неро сводит меня с ума. Он точно знает, как залезть мне под кожу своими словами и прикосновениями.
Если бы не эта история с Максимом, дающая мне выход, я не уверена, что не позволила бы своему мужу делать это со мной. Потому что с каждой минутой его присутствия в моей голове появляется маленький голосок, задающийся вопросом, действительно ли так плохо сдаться.
Я обещала себе не делать этого. Мой разум знает, что я не должна этого делать.
Но моему телу, похоже, все это безразлично.
Как бы мне хотелось, чтобы я по-прежнему ненавидела Неро с такой же силой, как тогда, когда он вез меня в Нью-Йорк!
Но это не так.
И Неро это чувствует, не так ли?
Что, если ты сдашься хотя бы раз?
Нет, это никогда не бывает просто раз. Так начинается, а потом это «один раз» повторяется снова и снова.
Не то чтобы Неро был каким-то незнакомцем из бара, и после того, как мы переспим, он просто уйдет, и я больше никогда его не увижу.
Мы живем вместе. Он мой чертов муж. Муж, который хочет восстановить наши отношения. Муж, который показал мне, что готов умереть за меня.
В моем животе поселился тяжелый груз. Я все время сравниваю Неро с моим отцом, сравниваю свою историю с историей моей матери, но мой отец никогда бы не отдал свою жизнь за мою маму. За своих детей. Ради своей семьи.
