Спаси меня от одиночества - Аля Драгам
— Она, да.
Изучаем, но ничего. Ни намёка на то, куда девочки могли пропасть. Просто болтовня об уроках, контрольных, учителях. Даже обсуждений мальчиков нет.
— Есть подозрение, что переписка подтёрта. Видите несостыковки?
Действительно, некоторые сообщения как бы начинаются из ничего. И обрываются также.
— Надо вскрывать аккаунт второй. Поторопи Макара.
Иннокентий в очередной раз берется за мобильный. Смотрит на меня через зеркало заднего вида и подмигивает.
Опять минуты. Опять ожидание.
Опять звонки: учительница, отец. Отец, дежурный следователь, Маркел. И вот долгожданный — от Макара, которого я заочно люблю всем сердцем. Диктует комбинацию, которую татуированные пальцы вбивают со скоростью пулемётной очереди.
— С конца читай.
В диалоге с Викой только слова утешения и обещания, что скоро станет легче. А вот в диалоговом окне с каким-то DEXXом есть адрес и время. И подтверждение, что Сюзанна и Вика туда выдвигаются.
— Господи, — бормочет мама.
Кен просит её телефон и сам набирает отделение полиции, передавая адрес. Мы тоже едем в этот дом, заламывая пальцы.
Приезжаем первыми.
Двухэтажное строение с выбитыми кое-где стёклами кажется нежилым и заброшенным. Но именно эта точка указана была в переписке.
— Я один схожу, — Кен выпрыгивает почти на ходу. — Дождитесь ментов.
У меня стучат зубы. Прижимаюсь лбом к кожаной обшивке сидения и начинаю считать. Один, два, три… пятьдесят… восемьдесят… сто десять…
Антон порывается уйти за другом, но его опережает появление нескольких полицейских машин. Сине-красные маячки освещают полуразрушенную стену и появившегося в чёрном дверном проёме Кена.
Драгоценные мои! Буду бесконечно благодарная вам за поддержку истории звёздочкой. Это займёт не больше пары секунд, а для меня имеет огромное значение ☀️
И, конечно, ваши комментарии. Я читаю все-все-все и отвечаю. Иногда не сразу: просто потому, что из приложения мои ответы никому не видны
Глава 26. Антон.
По молчаливой договорённости с другом, в заброшку уходит он. Мы оба не чувствуем опасности и оба считаем, что малолетки просто загуляли.
Судя по рассказам матери девочек, бунтарский дух её младшей дочери даёт о себе знать: хочется внимания со стороны окружающих, собственных границ и знания, что тебя найдут и помогут.
У меня тоже был такой период самопознания. Он, правда, закончился довольно быстро. Я увлёкся спортом, а на память остались первые неумелые татуировки.
Посматриваю на сенсор и отсчитываю время. Прошло две минуты, и, если адекватно их оценить, то в темноте нужно время для поиска. Здание не кажется огромным, но с десяток квартир в нём точно есть.
А ещё подвал и крыша.
От участия в поисках меня удерживает только притихшая за спиной Ника. Я ощущаю каждый её нервный вздох и выдох, будто она касается моей кожи.
Ничего не могу с собой поделать.
Не отпустило.
Не только не отпустило, а усилило с первой же секунды нашего контакта. Я готов сожрать её, уволочь с собой и дышать её запахом. При всём накале ситуации я не перестаю хотеть девочку с россыпью веснушек. Они уютно поселились на её шее и плечах, и мысли нет-нет, а скатываются к желанию провести по ним языком.
Я себя контролирую, но обуздать не могу. Это выше всех сил и всего грёбаного самоконтроля. Как только увидел отчаяние вперемешку с надеждой в её глазах, пропал.
Утонул. Сгинул. Пошёл ко дну. И пропал без вести заодно.
Как будем выплывать? Понятия не имею.
Ника судорожно выдыхает, и я поднимаю глаза, отрывая взгляд от секундной стрелки.
— Проверю, — чтобы успокоить девочку и её мать, тянусь к дверной ручке, но появившиеся маячки спецтранспорта освещают часть двора и вернувшегося Кешу.
Друг щурится, когда свет фар направляют в его лицо. Слышны мат и грохот.
Спрыгиваю на утоптанную землю, и делаю несколько шагов к Малышеву.
Одновременно с этим кто-то опускает прожектор, освещая полностью вход в развалюху и Иннокентия. Не только его. Свет выхватывает худенькую девчонку, лежащую на его руках без движения.
— Вика! — два женских голоса сливаются в один.
Меня задевает рукав собственной куртки, накинутый на плечи Нике. Она бежит к сестре, зажимая руками рот.
Их мать оседает на колени, и мне приходится вернуться, чтобы помочь женщине.
Не знаю, что сказать. Самый главный вопрос висит в воздухе, давя возможными ответами.
Придерживаю за локоть и бормочу слова одобрения, всматриваясь в каждый, мать его, вдох и выдох. Из-за шума разобрать что-то сложно.
Вику укладывают на землю и закрывают спинами, склонившихся над ней людей. Ника бьётся в руках тучного мужика в форме, пытаясь прорваться к сестре.
Малышев, хмуря лоб, что-то показывает, постоянно оборачиваясь на дом, в котором уже скрылись приехавшие. Достаёт телефон и раздражённо сбрасывает звонок. Снова принимается давать объяснения сотрудникам полиции, пока я, в нескольких метрах от всех, успокаиваю истерику мамы Ники.
— Жива, — поймав мой немой взгляд, друг подтверждает сказанное поднятым вверх пальцем.
— Ваша дочь жива, — повторяю, чувствуя невероятное облегчение.
***
В приёмном покое пусто.
Скучающая дежурная медсестра дремлет, положив голову на локоть.
Я полирую спиной стену, не находя себе места.
Девочку с подругой увезли на осмотр. Ника и мама, естественно, отправились с ними.
Кешу тоже забрали. Друг пыхтел и пытался протестовать, но колотая рана в боку требовала врачебного вмешательства.
Как оказалось, в оборудованном подвале дома давно уже был притон для тех, кто устал от суеты. Это не моя формулировка, если что. А похожего на скелет, обтянутой кожей, подростка. Именно он всадил Малышеву нож, когда тот ворвался в вонючее помещение и потребовал показал, где Вика.
И именно он под ником DEXX переписывался с девочками, обещая, что поможет и утешит. А обиженному на белый свет ребенку только и нужна была поддержка.
Не знаю, что было с матерью, пока в карете скорой помощи их везли сюда. А Ника рыдала без остановки. Она и Кеша ехали со мной.
Друг обнимал хрупкие плечи и успокаивал, а я…
Сжимал руль до скрипа кожи и крошил собственные зубы. Если бы не рана, за руль сел бы Иннокентий, а я… Я бы мог прижать к себе и спрятать. От всех спрятать.
В короткое мгновение этой ночи пришло абсолютное понимание: эта девочка не просто проходящая в моей жизни.
— Кто с Меккер?
Зычный голос врача в зеленом костюме и забавной шапочке на затылке оглядывает пустой зал взглядом и, засунув руки
