Я сплю среди бабочек (СИ) - Бергер Евгения Александровна
Боюсь, мне пора идти, — слышу я слова Юлиана Рупперта, и тот ретируется из нашей маленькой прихожей с невероятной скоростью. — Еще увидимся, Лотта, — он одаривает меня на прощанье очередным своим фирменным, как я догадываюсь, подмигиванием.
Спокойной ночи, — шепчу я в ответ.
Надеюсь, этой ночью тебе приснюсь я, — многозначительным шепотом отзывается на мое прощание голубоглазый парень, исчезая за лестничным поворотом.
Захлопываю дверь и припадаю к ней спиной.
Что это было? — округляет глаза Изабель, прижимая руку к своей обширной груди.
Не что, а кто, — поправляю автоматически, хотя сама задаюсь тем же вопросом: что ЭТО сейчас было? Флирт? Простая вежливость в стиле «аля-Юлиан, дамский угодник» или нечто иное, не поддающееся классификации?
Этот «не что, а кто» сейчас флиртовал с тобой! — хватает меня за руку моя визави. — Ты понимаешь это: сам Юлиан Рупперт сейчас флиртовал с тобой, Шарлоттой Мейсер, девчонкой со вторым размером груди, — произносит она по слогам, и меня перекашивает.
Боже, Изабель, как пошло, — по-стариковски ворчу я, хотя в уголках глаз уже начинают прорисовываться искринки вот-вот готового прорваться веселья.
Не ворчи! — одергивает она меня грозным голосом, а потом — вот те на! — заключает меня в свои мягкие объятия. — Поздравляю, подруга, ты сорвала джекпот, — говорит она мне умиленным голосом, почти готовая пустить слезу. — Ах ты ж моя героиня!
Я высвобождаюсь из ее объятий и с улыбкой произношу:
Не думаю, что увижу его снова. Поэтому не обольщайся слишком сильно!
Сплюнь! — хлопает она меня по руке. — А то сглазишь.
Я не суеверна.
Дура.
Сама знаю.
Да ну тебя!
Мы продолжаем дурачиться в том же незамысловатом духе, и я в тот момент даже не подозреваю, что ждет меня на следующий день. А знала бы — надела бы свое единственное красное платье, которое дед подарил мне на день рождения и в котором я еще ни разу не осмелилась выйти, так сказать, в свет… Хотя… кто знает, возможно, все равно не надела бы. Итак, понедельник…
Я сижу на уроке вокального мастерства у фрау Xерст, когда наш урок прерывает стук в дверь и просунувшийся следом за ним длинный, веснушчатый нос, принадлежащий тощему парню с копной морковного цвета волос. Вот кто по-настоящему рыжий, думаю я отстраненно, и тут он лопает пузырь моей отстраненности моим собственным именем… Я едва не роняю на пол кларнет, который в тот момент сжимаю в похолодевших пальцах, а рыжий парень уже распахивает дверь еще шире и протискивает в аудиторию огромный букет цветов… для меня. Что за диво-дивное! Фрау Xерст смеривает меня неодобрительным взглядом, а я только и могу, что виновато пожать плечами, мол, простите-извините, я тут совершенно не при чем. И в самом деле, чем я заслужила такой прекрасный букет цветов и главное, от кого?
У вас появился поклонник, Шарлотта? — строгим голосом интересуется моя преподавательница, и я снова пожимаю плечами — мне ничего об этом не известно. Букет, полагаю я, и тот осведомлен на этот счет лучше меня, но до него мне не добраться до конца урока…
Оставьте его на моем столе, — велит преподавательница рыжему «амуру», и тот водружает мой прекрасный букет на ее стол, сама же она продолжает урок как ни в чем ни бывало. Но для меня это, как удар грома, как взорвавшаяся и распылившаяся на микрочастицы Вселенная, как… вообщем, я думаю, вы поняли мою мысль — ну не могу я спокойно думать о сонатах Бетховена, когда кто-то счел необходимым одарить меня таким сказочным букетом с маленьким конвертиком в самом его центре. Боюсь, этот маханький клочок белой бумаги притягивает все мое внимание, подобно магниту…
Хорошо, идите уже! — раздраженно кидает мне моя преподавательница, от которой, конечно же, не остаются скрытыми как само мое назойливое внимание к букету с цветами на ее рабочем столе, так и моя рассеянная несосредоточенность в целом. — И не забудьте забрать свои цветы.
Уж я-то не забуду: прижимаю шуршащий оберткой букет к своему сердцу и спешу прочь из аудитории, руки так и чешутся узнать, кто его мне прислал…
Юлиан? Нет, с чего бы… Маловероятно.
Алекс? Вполне возможно, если он хочет таким образом попросить прощение за своего отца.
Сам Адриан Зельцер? Еще маловероятнее, чем букет — от Юлиана. Разве что тот хочет купить таким образом мое молчание? Так я и сама не собираюсь болтать.
Пробегаю глазами три маленьких слова «для рыжей шутницы» и буквально падаю на рядом стоящую скамейку. Юлиан. Это все-таки он…
Осознание данного факта подобно глотку «Маргариты», так вскружившей мне голову на мексиканском свадебном торжестве, и я бреду по дорожке от университета практически пьяная и невесомая… от счастья. Да, думаю, именно это слово как нельзя лучше подходит для того восторженного состояния, которое кружит мне сейчас голову. Я счастлива… Я так счастлива! Словами такого не передать.
Куда идешь, рыжая? — окликает меня до боли знакомый голос. Оборачиваюсь и ахаю…
Юлиан?
Собственной персоной. Как тебе мой букет, понравился?
Он сказочный, — шепчу я, вновь парализованная его яркой улыбкой. Вот почему мотыльки постоянно летят на свет, понимаю я водночасье — они не могут противиться его яркому очарованию. Тот манит и привлекает, подобно центру галактики, вокруг которого они и кружат, пока не сгорят…
Рад, что тебе понравилось. Хочешь прокатиться?
А?
Прокатиться, говорю, хочешь? Я хотел бы тебе кое-что сказать.
Да, конечно, — наконец отмираю я.
Юлиан распахивает передо мной пассажирскую дверь, и я второй раз за два дня сажусь в Юлианов автомобиль.
Замерзла? Добавить тепла?
Нет.
Хочешь переключить радио?
Нет, и это сойдет.
Наконец он закидывает руку на спинку моего сиденья и подается ко мне — мы так близко, что я едва могу дышать. Только букет и разделяет нас друг от друга…
Что с тобой? — интересуется он, вздергивая бровь. — Я заставил тебя потерять дар речи?
Есть немного, — признаюсь я честно. Юлить нет толку — он и сам знает, как действует на женщин: как креманка со сладким мороженым — на сластену-пчелу. — Ты не мог бы, — я несильно пихаю его букетом, — немного отодвинуться?
Ах да, прости, твои глаза, должно быть, меня примагнитили, — откидывается он на свое сиденье с легкой насмешкой. Врет, а приятно! И продолжает: — И раз уж ты теперь разговариваешь, я предлагаю пойти прогуляться… например, в парк? — Да хоть на луну, лишь бы с ним… Я киваю головой. — Там и поговорим.
И о чем, спрашивается, он хочет со мной поговорить? Утыкаюсь в цветы и отдаюсь приятным ощущениям вкупе с капелькой тревожного ожидания.
12 глава
Будь моей девушкой!
Что? — должно быть, я ослышалась — со мной такое уже бывало.
Будь моей девушкой, — невозмутимо повторяет Юлиан Рупперт, и я в сердцах восклицаю:
Почему?
Потому что ты мне нравишься?
Это вопрос или утверждение? — вопрошаю я, все еще не уверенная происходит ли это на самом деле.
Утверждение.
А мне показалось, что вопрос…
Не знаю, толи я все еще нахожусь в шоке от произнесенных парнем слов, толи лимит моей удивляемости за последние дни превышен вдвое, если даже не втрое, только Юлиановы слова не производят на меня должного впечатления: то есть я не грохаюсь в обморок, не начинаю плясать канкан, выбрасывая вперед свои слегка подмерзшие ноги и даже не покрываюсь предательской краской смущения — ничего.
Смотрю, к тебе вернулся дар речи, — подначивает меня Юлиан, одаривая еще одним профессионально отточенным подмигиванием, а потом вдруг кладет руки на мои плечи. Я напрягаюсь… от непривычного ощущения. — Так даже лучше, — смотрит он мне в глаза. — Так ты согласна быть моей девушкой? Не томи, рыжая. Не рви мне сердце.
Я абсолютно не понимаю, зачем ему это надо, о любви тут и речи быть не может, это любому понятно. Но само предложение лестно — я зачарованно смотрю в его глаза.
