Порочная преданность - Айви Торн

паре джинсов и черной шифоновой кофточке на пуговицах. Я чувствую себя достаточно комфортно, чтобы закатать рукава и собрать волосы в хвост, и вижу, как Габриэль смотрит на мои голые руки, когда я выхожу в проход. В его взгляде мелькнуло облегчение, он прекрасно знает, что если я покажу хоть немного кожи, то значит чувствую себя в некоторой безопасности, а затем легкая вспышка жара обдает меня, что заставляет меня сжать губы, чтобы не рассмеяться.

Вот к чему мы пришли, благодаря моим заморочкам. Мужчина возбуждается из-за моих голых рук, словно я в викторианском романе. Впрочем, эта доля легкомыслия — то, что мне нужно. Мы все выходим из самолета, где нас ждут два черных внедорожника, и я бросаю взгляд на Габриэля, пока пара охранников собирает сумки и укладывает их в багажники.

— Держу пари, ты бы хотел иметь здесь свой «Феррари» прямо сейчас, — тихо пробормотала я. Он смотрит на меня взглядом, который согревает меня со всех сторон, даже больше, чем поздний полдень итальянского солнца.

— Ты даже не представляешь, — отвечает он, его голос тихий и низкий, и у меня внутри что-то дрожит. Я прикусываю губу, гадая, не думает ли он о том дне, когда мы припарковали машину в лесу, о том, как он положил меня на нагретый солнцем металл и поглотил так, словно я была его последней едой. Обо всем, что он заставил меня почувствовать, чего я хотела, что помогло мне заново понять, что я думаю о сексе и удовольствии.

Именно об этом я думаю сейчас, когда вспоминаю его любимую машину. Но я не могу сказать, вспоминает ли он именно это или просто мечтает иметь ее, чтобы гнать на ней на извилистых проселочных дорогах, которые я могу видеть отсюда.

Правда в том, что для него было бы лучше и безопаснее, если бы он не хотел меня. Он уже дважды подвергал себя опасности ради меня, и это будет только опаснее, если в дело вступят эмоции. Но мои эмоции уже налицо, и то, чего хочет мое сердце, вступает в молчаливую борьбу с тем, что подсказывает мне здравый смысл, будет лучше для всех нас.

Вместо «Феррари» мы забираемся в ледяной кондиционированный салон одного из внедорожников — Габриэль, Агнес, Альдо, Сесилия, Дэнни и я в одном, охрана Габриэля — в другом. Я перебираюсь на ближайшее к окну сиденье с одной стороны, Сесилия вклинивается между мной и Агнес, Дэнни садится сзади вместе с Габриэлем, а Альдо — на пассажирское место. Когда машина отъезжает от асфальта, я ощущаю нервный трепет в животе, но также и возбуждение.

Предвкушение.

Я никогда раньше не выезжала за пределы страны. Рядом со мной Сесилия наклоняется ко мне, чтобы посмотреть в окно, и ее волнение ощутимо. Она забыла обо всех страхах и травмах, случившихся несколько дней назад, и хотя я уверена, что они снова будут ее беспокоить, сейчас восторг от происходящего и от того, где она находится, преобладает над ними.

Я хочу чувствовать себя так же. С надеждой. Возбужденной. Не настолько поврежденной, чтобы думать только о том, что хорошие моменты не длятся долго, а плохие всегда возвращаются, переполняя все до такой степени, что трудно вспомнить, что вообще что-то хорошее было раньше. Я не настолько боюсь того, что с нами случится, чтобы думать только о неизбежности того, что все закончится горем, когда Игорь узнает, куда я уехала.

Я пытаюсь сосредоточиться на проплывающей мимо сельской местности, ее красоте, зеленой траве, холмах и извилистых дорожках, виноградниках, усеивающих пейзаж. Старых домах из камня и черепицы, животных, пасущиеся на пастбищах, огороженных неровным каменным забором, и у меня перехватывает дыхание, когда я ненадолго теряю себя в этом. Я никогда не видела ничего подобного за пределами кино и фотографий, и у меня вдруг зачесались пальцы, чтобы запечатлеть все это.

— Твоя камера и объективы упакованы, — тихо говорит Габриэль позади меня, как будто он слышит мои мысли. Как будто он так хорошо меня знает. — Я подумал, что ты захочешь сделать снимки, как только окажешься здесь.

— Я хочу. — Слова прозвучали с придыханием, полные эмоций, потому что я полагала, что все это осталось в Нью-Йорке. То, что он додумался привезти это для меня, вместе с моей одеждой, любимыми туалетными принадлежностями и снотворным, в тот момент, когда вся его семья была под угрозой, а он был занят тем, что собирал осколки опасности, которую я принесла к его двери, — от этого у меня перехватывает дыхание гораздо сильнее, чем от любого пейзажа.

Я никогда не смогу заслужить этого человека, даже если он захочет стать моим. От этой мысли у меня болит в груди, и уже не в первый раз. Интересно, что было бы, если бы я встретила Габриэля до всего этого. До Петра, до моей обреченной свадьбы, до всех этих страхов и травм, а теперь и возмездия, которое Игорь Ласилов намерен обрушить на меня и на нас. Если бы Габриэль вдруг каким-то образом оказался тем человеком, которому отец решил меня пообещать.

Моя жизнь могла бы сложиться совсем иначе.

Но это не так, напоминаю я себе, когда внедорожник сворачивает на извилистую дорогу, которая постепенно становится все более грубой по мере нашего продвижения по ней. Моя жизнь такая, какая она есть сейчас. И ничто не может ее изменить. Я просто должна перебраться на другую сторону, чтобы мое сердце не разбилось на еще большее количество осколков, чем уже есть.

— Вот оно! — Визжит Сесилия рядом со мной, и мое внимание ненадолго отвлекается от собственных тревог и возвращается к пейзажу передо мной. Дорога, по которой мы едем, сузилась, две колеи петляют сквозь кроны деревьев к краю холма. На вершине холма стоит каменный дом — камни кремового и коричневого цвета, крыша терракотового цвета. Он имеет классическую форму итальянской виллы — трехэтажный сзади, с двухэтажной частью на восточном крыле и меньшим, Г-образным одноэтажным крылом, выступающим вперед. Деревья и кустарники окружают дом, а перед домом разбит сад, и я сразу вижу, что, хотя большая часть ландшафта ухожена, сад в основном игнорировался.

Агнес и Сесилия будут в восторге от этого, думаю я, пока машина катится к остановке. За холмом я вижу все, на что выходит дом: обширный виноградник, занимающий значительную часть территории, пастбища для скота и большой каменный амбар вдали, окруженный небольшими хозяйственными постройками. Некоторые из пастбищ выглядят более новыми, огороженными деревом, а другие имеют неровную каменную ограду, которую я видела,