Майор Бойцов желает познакомиться (СИ) - Коваль Лина
Такая вот у нас служба, Алёночка. Опасна и трудна.
— Я смотрю, тебя это всё забавляет? — хрипит мне на ухо Тимур, хватая за руку.
Посматривает с хитрецой.
— Нет, что ты? — игриво стираю улыбку с лица. — Это рефлекс, Лёш. У меня просто… губы затекли.
Демонстративно поигрываю челюстью, вспыхивая, когда вижу реакцию в мужских глазах. Также он пялился, когда я делала «это» полчаса назад!
Просто с ума схожу от своей распущенности. Мама бы такого точно не оценила, а мне хоть бы что.
— Забыл, какая ты язва, «Таня», — бурчит майор под нос.
Алёна едва поспевает за нами. Да что там говорить, Бойцов так втопил, что я сама еле поспеваю за нами.
— Там уже костюмы для бала привезли, — сообщает девушка. — Дамы собираются в зеленой зале, мужчины — в голубой.
— Ясненько, — довольно мило выговариваю.
Меня снова игнорируют. Зато сообщают информацию Бойцову:
— Я выбрала платье. Бирюзовое. Помнишь, ты говорил, что моим волосам очень идет этот цвет. Мы еще покупали мне в Москве…
— Алё-на, твою мать, — предупреждающе произносит Тимур.
Злится?.. Скучает?..
Блин.
Прикусываю губу до боли, потому что в сердце болезненно скребется противное чувство. Ревность. Они были в Москве, были женаты… Алёна явно хочет все вернуть. Вон как унижается. С приданым отца у неё точно куча ухажеров, а она за майором бегает.
— Молчу-молчу, Тим, — быстро лепечет Ворошилова. — Ты сам виноват. Ты во всем виноват сам.
— Блядь… — слышится сбоку.
Просто поверить не могу, что присутствую при их разборках. Мы довольно быстро поднимаемся по лестнице и заходим в дом.
Киваю мимо пробегающей официантке и озираюсь вокруг в поисках кого-нибудь из святейшего семейства, но кроме персонала в холле нет никого.
— Ладно, прости. Кстати, я рассчитываю на танец, — не сдается блондинка.
Мужская ладонь сильнее сжимает мои пальцы. Пылающего лица касается извиняющийся взгляд. Я неловко улыбаюсь и отворачиваюсь.
— Я похож на человека, который будет танцевать?.. — поглядывает майор через плечо. — Алён, не начинай.
— Мне надо с тобой поговорить, всё обсудить, и я все равно это сделаю.
— Сделай лучше милость. Дай нормально поработать, — ворчит мой «муж» под нос.
Эта перепалка у меня на глазах начинает безумно раздражать. Просто семейная пара в эпоху кризиса, ей-богу.
— Я пойду, — вырываю свою руку, пытаясь сориентироваться, чтобы отыскать зеленую комнату.
Хватит издеваться над собой.
— Я тебя провожу, — тихо говорит Тимур.
Больше не обращая внимания на бывшую, доводит до нужной двери и, кивнув, удаляется.
В зеленой зале, куда мы с Алёной попадаем последними, творится что-то невообразимое. Повсюду вешалки с нарядами, парики и коробки с обувью и аксессуарами.
Часть приглашенных гостей женского пола слушают выступление мужчины лет пятидесяти, а другая уже готовится к балу — кто-то терпеливо ждёт очередь к стилистам по волосам и макияжу, а некоторые женщины подгоняют наряды по фигуре со швеей и дизайнером.
— Таня, — кричит Нонна. — Я тебя потеряла.
Она приоткрывает один глаз и, не обращая внимания на недовольную девушку, делающую ей макияж, машет мне разноцветным веером.
— Боже, какая деревенщина, — шепчет мне на ухо Алёна.
Невестка Риммы Харисовны продолжает:
— Я отложила тебе платье, Тань. Оно белое. Тебе очень подойдет.
— Белое… На бал. Ужас, — снова комментирует экс-Бойцова. — Ни ума, ни фантазии. Еще перьев не хватало.
— Там перья на заколке в комплект, — добивает Нонна, словно подслушивая.
Платье вопреки мнению дочери олигарха, мне действительно нравится. Белоснежный шелк в тонкой кружевной отделке и с расшитым прозрачными камнями лифом. Восхищенно подмечаю все новые и новые детали и расплываюсь в счастливой улыбке.
Почему-то хочется быть сегодня красивой. Для него.
— Спасибо, Нонна. Мне очень нравится, — благодарю хозяйку.
— Еще перчатки. Возьми там, на окне.
Кивнув, наконец-то отдаляюсь от Алены, но она и меня не оставляет ни на минуту. Следует за мной, громко стуча каблуками.
— Так… с кем он встречается? — она спрашивает, пока я переставляю объемные коробки.
— Кто?
— Ты знаешь кто, — фыркает.
Закатываю глаза, потому что это уже переходит все границы. Почему она решила, что я должна терпеть её присутствие и отвечать на глупые вопросы.
— Не знаю, — рявкаю. — И почему ты решила, что это не я?
Алёна резко останавливается, прищуривается и окидывает меня внимательным взглядом. А затем, скрещивая руки на груди, деловито отвечает:
— Ты вне подозрений, милочка, потому что мой Бойцов терпеть не может рыжих…
Глава 23
Больше не разговаривая с ненавистной Аленой, дожидаюсь своей очереди к стилисту и объясняю, что макияж мне нужен самый простой. Без страз и, не дай бог, без фиолетовых теней. Не люблю такого. Я ж не Ритка.
Экс-Бойцова вроде как на время обо мне забывает, а я о ее последних словах — нет.
Рыжих он не любит. Посмотрите-ка на него.
Еще час назад мои кудряшки у виска ласково так пальцами перебирал и нежные слова нашептывал.
Что это за пограничное расстройство личности, Тимур Иванович?
Обещаю себе, что с присущей мне настойчивостью придется с этим вопросом разобраться, как только спецоперация будет закончена. Терпеливо выдерживаю укладку, а именно вытягивание волос утюжком и небольшой начес на макушке, перед тем как на нее устанавливают заколку с перьями.
Затем я удаляюсь в специально отведенную раздевалку и, пыхтя и ругаясь на средневековых дворцовых дизайнеров, натягиваю массивное, тяжелое платье, пахнущее женским дезодорантом. Морщусь поправляясь.
— Боже, Тань, какая ты красотка! Реально как графиня.
— Де Монсоро? — усмехаюсь Нонне.
— А мне нельзя такой корсет. Поворачивайся, я тебе затяну его как следует. — Доверительно склоняется она. —Мы с Кимом ребеночка ждем…
— Ой, второго? — вдруг отчего-то радуюсь, как за себя, и поворачиваюсь к ней.
Только сейчас подмечаю бледность кожи и круги под глазами. Бедняжка!..
— Ага, второго, — смеется она, заканчивая с моим корсетом. — Муж давно хотел, но я вот — только созрела.
— Римма Викторовна, наверное, обрадовалась.
— Да чему она радуется? — вдруг грустнеет Нонна, злится. — Ей только вот — «балы, красавицы, лакеи, юнкера». Одна родословная на уме.
— Любит она пыль в глаза пустить, — перехожу на доверительный тон.
— Ещё как . Ты, кстати, украшения для себя выбрала?
— Нет еще, — мысленно потираю ручки.
Весело переговариваясь, отправляемся к большому столу в центре зала с аккуратно расставленными подставками из черного и белого бархата.
— Глаза разбегаются, — жадно осматриваю все украшения, пытаясь вычислить диадему или то, что злоумышленники могли из неё сделать.
Но все усилия напрасны, потому что ничего подобного на столе нет.
— Тебе жемчуг пойдет, — кивает Нонна на гарнитур из колье и классических сережек.
Качаю головой.
— А мне кажется… что-нибудь бы веселенькое…
— Например?.. Выбирай, здесь почти всё богатство моей свекровки, — машет Нонна рукой.
— Я бы хотела что-нибудь… красное.
— Хмм… Рубин? — озадаченно смотрит на меня девушка.
— Ну да… такое огненное, с яркими вставками. Есть?
Нонна вскрывает планшет за планшетом, а потом мотает головой и придвигается.
— Грымза… — тихим тоном заявляет, — обожает рубин. Наверное, оставила в своей темнице.
— В темнице? — усмехаюсь.
— Ну да. Римма Викторовна живет на первом этаже, почти в подземелье. В ее комнате мало света и очень холодно, это, на её взгляд, спасает ее кожу от старости.
— Она в это верит?
Нонна пожимает плечами.
— Может, и верит. Только у неё лицо все равно как у шарпея.
Я расстроенно напяливаю на себя гарнитур из жемчуга.
Обернувшись, волком смотрю на Алёну Ворошилову. Девушка нацепила обещанное бирюзовое платье и красивые массивные браслеты из золота. Белоснежные длинные волосы распустила, а на голову надела ещё украшение, состоящее из тонких цепочек, которые на лбу сходятся в одной точке — внушительном камне желтоватого оттенка в интересной продолговатой огранке.
