Наталья Нестерова - Обратный ход часов

Василий часами пропадал в библиотеке медицинского университета, рыскал по Интернету. Семен привез ему домой компьютер и платил немалые деньги за связь со всемирной сетью через оператора сотовых телефонов. Легкого и дешевого пути из Нахаловки в глобальную паутину не существовало.

Результаты анализов ни на шаг не приблизили их к заветной цели. Они показали, что Кутузов потрясающе здоров для своего календарного возраста, а отклонения в биохимии, иммунном и генетическом статусе не выходили за границы естественных.

И только энцефалограммы кутузовского мозга демонстрировали странную картину. Говоря попросту, мозг Кутузова бешено трудился (не случайно Михаил Александрович был вечно голоден и налегал на сладкое, мозг «питается» глюкозой), выдавал ритмы крайнего напряжения или фаз быстрого сна. Это было невозможно! Как немыслимо человеку несколько суток бежать безостановочно сотню за сотней километров или участвовать в многодневном шахматном турнире без перерыва на отдых.

С кутузовскими энцефалограммами Семен летал в Петербург, где находится лучший профильный институт — Институт мозга. Провинциальному врачу посоветовали отремонтировать энцефалограф, который явно сломался и рисует небывалыцину. Причем сама поломка абсолютно уникальна, как если бы один отдельный телевизор стал показывать картинку вверх ногами и задом наперед. Из этого следовало, что с фирмы-производителя энцефалографов можно потребовать большие деньги за брак. Вокруг рекламации и крутился разговор, а утверждение Семена, что энцефалограф дурит только при обследовании больного Кутузова, не встретило и тени доверия. На Шереметьева посмотрели как на растяпу из глубинки, который мог бы обогатиться, да счастья своего не понимает. Он не обиделся, точно знал, что куска мимо рта не проносит, этому у него многие столичные доктора могли бы поучиться. Ясно и другое — никто тут, в Питере, объяснить феномена Кутузова не может.

Семен, используя свои связи в милиции, пытался разыскать Раину тетушку, которая могла бы пролить свет на происхождение молодильного средства. До его обращения тетю Люсю искали без усилия — слали бумаги по долям и весям. Но тут напряглись, да безрезультатно. Единственный след и во внимание принимать не стоило — в детский приемник несколько месяцев назад была привезена девочка, подобранная на улице, явно ненормальная. Она назвалась Люсей Петуховой и утверждала, что родилась в пятьдесят шестом году. В специнтернате для слабоумных, куда Люсю отправили, ее не оказалось. Загадочным образом сгинула по дороге.

Раю в подробности медицинских загадок не посвящали. Она преданно трудилась санитаркой при Михаиле Александровиче. О любовных утехах с Мишей было давно забыто, прекратились еще на квартире Мишиного брата. Несколько попыток соблазнить Кутузова (разного возраста) оставили большую горечь. Причем именно успешные попытки, когда Миша откликался на зов. Так откликается добрый христианин на назойливое нытье нищего, бросает копейку в протянутую грязную дрожащую ладошку. Обидно и несправедливо.

В Василия Ивановича Рая слегка влюбилась, ее вообще трогали только мужчины постарше, не одногодки. Вызвала ли она интерес у Василия Ивановича (удачно неженатого), было непонятно. Доктор всегда оставался ровен, добр и вежлив. Он взял на себя труд объяснять Мише по утрам, что с ним произошло. И нашел аргумент, действовавший почти безотказно. Мише давали сотовый телефон и предлагали позвонить дочери, предупреждая, что она уже два года студентка и учится в Москве.

Миша с опаской прижимал к уху чудо техники — миниатюрный, не больше сигаретной пачки, беспроволочный телефон и разговаривал с дочерью. Ее голос нельзя было спутать — Светланка характерно грассировала и слегка пришепетывала. Миша задавал нейтральные вопросы: как дела, что нового, какие планы.

— Папка, мы же с тобой вчера разговаривали! — (Миша этого решительно не помнил.) — Думаешь, за сутки что-то изменилось? У нас, конечно, бурная жизнь, но не настолько. Как мама?

— Хорошо. Напомни мне специальность, на которую ты учишься.

— Крейзи! Через день спрашиваешь! Запомни! Я буду специалистом по связям с общественностью, пиарщицей! Ой, у мобилы зарядка кончается! Пока! На лекцию бегу.

Только последняя фраза про лекцию была понятна Кутузову. Какие связи с общественностью? С какой общественностью? Василий Иванович терпеливо объяснял ему, что такое пиар, и что мобильный телефон, вроде того, что вы держите в руках, молодежь называет мобилой.

Их утренние беседы, как и каждый вздох Кутузова, записывались на скрытую видеокамеру, поэтому в палате всегда горел яркий свет. Кассеты накапливались, а разгадка феномена откладывалась.

Глава 14

Миша провел в палате

Миша провел в специальной палате десять дней. Резко не молодел — его отбрасывало в прошлое не более чем на месяц. Но, естественно, он не помнил событий реального вчера, и Василию Ивановичу каждое утро приходилось заново объяснять.

Рая первой пришла в клинику. До появления врачей ей следовало успокоить Мишу — да, он заболел, находится в стационаре, скоро придут на обход врачи. А пока — утренний туалет и завтрак. При слове «завтрак» Миша переставал удивляться, почему не помнит, как загремел в больницу, где его облепили проводами с присосками.

Готовила Рая дома (Сменен Алексеевич выдал деньги на продукты) и приносила еду в больших термосах, раздобытых тем же Семеном Алексеевичем. Последние дни Рая заметно успокоилась, жизнь вошла хоть и в странную, но колею, кошмар упорядочился.

Но расслабилась она рано. Ее ждало потрясение, не новое по форме, но мощное по содержанию.

На кровати сидел и озирался вокруг молодой человек. То есть Миша, но совсем юный.

— Сколько тебе лет? — не здороваясь, грохнув термосы на пол, спросила Рая.

— Двадцать семь. Это больница?

— Да.

— Но я не помню, чтобы болел. Когда я сюда попал? Вчера?

— Какой ужас! — глядя на него будто на привидение, пробормотала девушка и выскочила за дверь.

Рая заметалась в коридорчике. Ей хотелось спрятаться. Думала, что привыкла к Мишиным превращениям, но не тут-то было. Она заскочила в туалет, закрылась на щеколду, достала телефон, принялась нажимать на кнопки, путалась. Наконец набрала номер Василия Ивановича (ему Шереметьев предоставил сотовый телефон на время эксперимента).

Миша чувствовал себя совершенно здоровым, если не считать недугом зверский аппетит. Миша ненавидел больницы. Прямо сказать — боялся их. Да и некогда ему было разлеживаться. Сегодня Татьяну выписывают из роддома (хорошо, что туда посетителей не пускают, он бы с трудом заставил себя навестить жену и новорожденную дочь). Нужно успеть заскочить к двоюродной сестре, которая обещала срезать ветку цветущей китайской розы для Танюши. Цветов в это время года с огнем не найти, а у него будет букет. Здорово! И еще есть один подарок Танюше — золотое колечко с рубинчиком. Деньги занял у соседки. Она ворчала, что лучше бы на коляску потратился или манежик. Коляска коляской, а хочется памятный подарок жене сделать.