Сердце убийцы - М. Джеймс
— Хорошо. Я засовываю руки в перчатках в карманы пальто, чтобы согреться, и после этого мы идем в тишине всю дорогу до той части города, где находится многоквартирный дом Лидии.
Ее район, хотя я бы не зашел так далеко, чтобы назвать его трущобами, вежливо можно было бы назвать восстанавливающим силы. Есть несколько новых магазинов, которые выглядят более изысканно, чем другие обветшалые здания вокруг них, но очевидно, что только время покажет, приведут ли они в порядок остальной район вместе с ними или придут в упадок вместе со всем, что их окружает. Глядя на остальные магазины и дома, мимо которых мы проходим, я бы поставил на последнее.
Дом Лидии представляет собой обшарпанный подъезд из бежевого кирпича, нижние края стен покрыты черновато-зеленым веществом, которое может быть мхом или плесенью, сказать невозможно. Лестница знавала лучшие времена, а пожарная лестница, ведущая вверх по стене здания, местами проржавела, похоже, вам пришлось бы сильно рисковать, пытаясь выбраться по ней, особенно если вы жили бы на одном из верхних этажей.
Ее квартира находится на десятом этаже и выглядит именно так, как я ожидал от внешнего фасада здания. Она ненамного больше моего гостиничного номера, с желтоватой плиткой, которая явно покрыта пятнами от возраста, а не от грязи, такой плиткой, которая когда-то была белой, но теперь ее нельзя снова сделать белой, сколько бы отбеливателя ни применяли. Сама квартира сверкает чистотой и опрятностью, что соответствует тому, что я видел в личности Лидии до сих пор, но остальная часть находится в столь же запущенном состоянии, которое не может исправить никакая уборка.
Прилавки из того же желтоватого пластика, приборы из прошлого века, а крошечный столик и стул рядом с узким окном явно не только подержанные, но, вероятно, из четвертых или пятых рук. Единственная другая мебель – раскладная кровать из столь же непрочного на вид гипсокартона из искусственного дерева, аккуратно застеленная стопкой потертых одеял, и высокий деревянный комод, похожий по форме на стол и стул в кухне. Единственная другая комната – ванная размером с крошечный чулан с небольшим душем, из тех, что имеют только занавеску и выступ по краю, предотвращающий вытекание воды, и туалет с пожелтевшей раковиной на подставке.
А еще здесь так чертовски холодно, что чувствуешь себя почти хуже, чем на улице.
— У меня сломался радиатор, — извиняющимся тоном говорит Лидия, когда мы входим. — Это было давно, они не потрудились приехать, чтобы починить его.
— Как, черт возьми, ты не замерзла до смерти? — Мои руки в кожаных перчатках на флисовой подкладке засунуты в карманы шерстяного пальто, и мне все еще приходится бороться с желанием вытащить их и подуть на них.
— Куталась во все эти одеяла. — Лидия указывает на кровать. — Но все равно было холодно.
— Почему ты не съехала? — Когда вопрос слетает с моих губ, я понимаю, что это не мое дело, и, вероятно, глупо спрашивать, учитывая, что она, вероятно, обдумывала это сто раз, но я ничего не могу с собой поделать. Понятно, что она делает все возможное, чтобы сохранить это место пригодным для жилья, и несмотря на то, что у меня есть приличный банковский счет, я спал в грязных местах на работе по необходимости, но все в этой квартире кажется убогим.
Лидия пронзает меня пронзительным взглядом, который говорит мне именно это: что это не мое дело. Но она все равно отвечает.
— В квартирах, которые я могу себе позволить, не так много свободных мест, — говорит она, пересекая крошечное пространство, чтобы выдвинуть один из ящиков комода. — И многие не хотят сдавать в аренду студентам. Кроме того, все, что дороже этого, сократило бы сумму, которую я могла бы отправлять своей бабушке каждый месяц. И, если ты еще не понял, — добавляет она, бросая стопку одежды на кровать и бросая на меня тот же многозначительный взгляд, — моя бабушка для меня самый важный человек в мире. Она – все, что у меня осталось, и я не знаю, надолго ли. То, что ты делаешь, удерживая меня в своем отеле, сокращает время, которое я могу проводить с ней. Но я делаю это, чтобы защитить ее. Чтобы убедиться, что ты не помешаешь мне заботиться о ней любым доступным мне способом. Так что да, я живу в этой дерьмовой квартире без отопления и не переезжаю именно поэтому.
Она снова опускает взгляд на кровать, зарываясь руками в груду одежды.
— Тебе не обязательно понимать меня, Левин Волков. Но, надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я делаю то, что делаю, немного лучше.
12
ЛИДИЯ
Мне было неловко приводить его сюда.
Я до сих пор точно не знаю, чем занимается Левин, или на кого он работает, или насколько он может быть богат. Но ясно, что у него есть некоторое состояние. Его одежда, пальто и перчатки прекрасно сшиты, короткие волосы хорошо подстрижены, от него прошлой ночью пахло дорогой водкой: резкой и чистой, не кислой дешевкой. Он не побрезговал обслуживанием номеров, а это значит, что либо он, либо его босс могут легко себе это позволить, и если он работает на человека, который мог себе это позволить, то, вероятно, ему платят достаточно хорошо, чтобы он тоже мог. Он передвигается по шикарному отелю, в котором мы остановились, с легкостью, не как человек, непривычный к изысканным вещам. До Гриши гостиничный номер и еда были бы для меня шоком, даже после нескольких месяцев знакомства с Гришей я все еще не привыкла к этому. Но я не заметила в Левине ни малейшего дискомфорта.
Не знаю, где он обычно живет, или на что похоже его место, или может быть даже, он просто живет в отелях, переходя с работы на работу. Но я бы поставила деньги, которых у меня нет, на то, что где бы он ни жил, все выглядит по-другому.
Мне не нравится, что он видит пожелтевшие поверхности, которые никогда не выглядят чистыми, как бы я ни старалась, потрепанные одеяла, ванную, в которой даже я едва могу принять душ. Я ненавижу видеть, как он стоит там, дрожа, и жалеет меня за то, что я здесь живу, потому что, если есть что-то, что я ненавижу, так
