Валентина Седлова - Стервами не рождаются
Несмотря на то, что ее расходы находились на достаточно высоком уровне, она умудрялась откладывать часть своих заработков, открыв счет в надежном банке под умеренный, но вполне сносный процент, рассудив, что лучше уж та самая пресловутая синица в руках. Она не могла забыть повального краха банков после «черного вторника». Сюда же в банк она отнесла все то, что заработала с Димой, когда занималась переводами. Получилась достаточно приличная сумма. Ее личный фонд. Хранить деньги дома она опасалась. Всегда оставалась опасность того, что Дмитрий, будучи пьян, случайно натолкнется на ее заначку и пустит все коту под хвост. Да, потом он, конечно, постарается возместить ей все, что пропил, но береженого Бог бережет. Лучше пусть все остается так, как есть. Она не знала, на что потратит заработки, когда накопится достаточно солидная сумма. Может быть, купит машину. Или квартиру. Лучше квартиру. Всегда хотела иметь свое жилье. Может быть, лет через пять ей и подвернется что-нибудь подходящее? А может быть и раньше, как работа пойдет. Пока ей везло, но от падений ни один бизнес не застрахован. Лучше уж не зарекаться.
На Новый год Марина преподнесла Диме роскошный подарок — новый компьютер, обошедшийся ей весьма в кругленькую сумму (его старый комп уже не справлялся с тем массивом информации, которую обрабатывал его хозяин, упрямо не желавший признавать, что лучше одного может быть только два компьютера). Дмитрий отказывался принять его дня три, но Марина коварно уговорила его на нем поработать, и Дмитрий уже не мог оторваться от своей новой игрушки. Он давно уже не получал такого удовольствия от быстродействия системы! А если его еще и в сеть со старым компом объединить… А Марине же этот подарок был нужен не меньше, чем Диме. Только ему для работы, а ей — для собственного спокойствия. Теперь она могла уговорить сама себя, что хоть чем-то заплатила Дмитрию за его доброту и приют. Отношения между ними оставались ровными, но какая-то искра, горевшая в них раньше, погасла. Она уже не стремилась постоянно находиться неподалеку от Димы, поддерживать разговоры на темы, которые ее, собственно говоря, не сильно интересовали. Иногда она по старой памяти переводила для него очередную «халтурку», получая вознаграждение за свой труд зеленой купюрой с изображением того или иного американского президента и россыпью конфет на палочке.
Беда подкралась к ней в конце февраля. Как и год назад. Проклятый сезон, не иначе. Марина вернулась домой с работы, открыв дверь своим ключом, включила свет в коридоре, разделась. Судя по всему, Дмитрий был дома. По крайней мере его куртка и ботинки стояли здесь.
— Эй, Дима, ты не спишь?
— А, явилась? Проходи, будь как дома. Пить будешь?
— Нет Дима, как-нибудь в другой раз. Я сегодня сильно устала. Сейчас под душ и баиньки.
— А со мной, значит, и поговорить уже не хочешь? Я тебя уже не интересую, верно? У тебя в мыслях твое светлое будущее видится, а мне в нем места нет, это однозначно. Использовала меня, и в помойку. Ну и правильно. Я же кто? Алкаш и заурядный компьютерщик. А ты? Звезда местного значения. Кому звезда, а кому и … А кому? Мне.
— Дима, ты пьян. Будь добр, дай мне пройти в комнату.
— Вот так значит? Дай пройти, подвинься! А я не хочу двигаться! Это моя квартира, и я волен вести себя в ней так, как захочу. А вот кто ты здесь — это вопрос. То ли жена, то ли любовница? Любовница мне ни к чему, это вещь одноразовая, как презерватив. А единожды использованная вещь меня уже не интересует. Если жена — то изволь вести себя, согласно своему положению. То есть люби меня любым. Даже пьяным. И говори со мной тогда, когда я этого хочу. Или выметайся отсюда. Иди, собирай вещички и адью!
— Дима, я очень хочу спать, дай мне пожалуйста пройти.
— Нет, ты ответь, ты мне жена или любовница? Я тебя спрашиваю?
— Жена я тебе, жена. Успокоился?
— Тогда иди сюда.
— Зачем?
— Буду тебя любить, как свою верную, ненаглядную жену. И ты меня будешь любить, как своего обожаемого мужа. Что такое? Почему у тебя лицо так скривилось? Отвечай! Хотя можешь молчать. Я все равно все узнаю, как ты ко мне на самом деле относишься. Это же просто.
С этими словами Дмитрий привлек к себе Марину, обнял ее, словно сжал в тисках, и начал целовать, жестко запрокинув ей голову. Марину обдало таким крутым перегаром, что внутри помимо воли поднялась жаркая и горячая волна тошноты, подкатилась к горлу… Она попыталась вырваться, но Дима сжал ее еще крепче, а поцелуи его стали еще неистовее. Мариной овладела паника, она задыхалась, ей катастрофически не хватало воздуха. И она оттолкнула Диму от себя, с силой толкнув его в грудь. Он не раздумывая ни секунды, словно ждал подобного исхода, коротко, без замаха ударил Марину по лицу. Сплюнул на пол и ушел к себе в комнату.
От удара Марина закачалась, перед глазами все поплыло. Кое-как она добралась до ванной, пустила холодную воду и посмотрела на себя в зеркало. Левый глаз заплывал буквально с каждой секундой. Марина сделала себе холодную примочку, но все бесполезно. Сейчас она могла ей помочь, как мертвому припарки. Марина выключила свет в ванной и ушла к себе. С головой как в детстве забравшись под одеяло, она тихо плакала. То, что случилось сегодня, было столь неожиданно. Марина еще и еще раз прокручивала в голове всю ситуацию и не могла объяснить самой себе, где же она сделала ошибку, где просчиталась. Она же была уверена, что справится с Димой в любой ситуации, что знает все его «острые углы». Ан нет, просчиталась девочка. За что и поплатилась. Ну почему все так вышло? Зачем?
С утра Марина на работу не пошла. В принципе, обязательного посещения и отсидки в офисе от девяти до шести от агентов никто не требовал, делали бы свое дело, и ладно. Поэтому она даже не стала туда звонить, предупреждать о том, что остается сегодня дома. Из зеркала на нее смотрела то ли базарная торговка, то ли вокзальная бомжиха. Глаз приобрел изумительный сине-багровый оттенок и окончательно закрылся. Пошарив в личной аптечке, Марина достала специальную мазь от ушибов и растяжений (покупала ее на всякий случай, мало ли что в тренажерном зале случится). Намазала ею опухоль. Мазь оставляла на коже янтарно-рыжий оттенок, но терять здесь уже было нечего. Лишь бы отек побыстрее спал, а синяк — это уже не такая большая проблема. С той косметикой, которой она сейчас обладала, Марина могла загримировать даже негра под натурального северянина.
Выходить на кухню не было никакого желания. Очень не хотелось видеть сейчас Диму. Обида на то, что он сотворил с ней, еще была очень и очень сильна. Скорее всего, он еще спал, но рисковать не стоило. Еще услышит, как она сковородками гремит, проснется чего доброго. Жаль, что в таком виде даже на улицу не выйдешь. Никакие черные очки не спасут. А выносить любопытные взгляды прохожих — хуже этого себе ничего и вообразить нельзя.
