Развод. Цена моего прощения - Чарли Ви
— Кирилл сказал, что у вас сегодня день рождения. Мне хотелось вам сделать приятное, и мы купили вам вот этот подарок. С днём рождения вас!
Она принимает подарок. Рассматривает обёртку.
— Бабушка давай я тебе помогу развернуть, — к ней подлетает Илья и предлагает свою помощь.
— Сама могу, — резко брякает Елена Иосифовна. — А ты, Кирилл, почему сына так плохо воспитал?
Глава 31
Вижу, как ходят желваки на лице Кира, но он молчит. Для меня это удивительно, ведь Илья не сделал ничего плохого.
— Плохо воспитал? — переспрашиваю я, совсем забыв, что ещё минуту назад хотела произвести хорошее впечатление. — Мой сын прекрасно воспитан. Он всего лишь хотел вам помочь.
Рука Кирилла накрывает мою и сжимает.
— Лена. Не надо.
Бабушка фыркает.
— И жена тебя не уважает…Зачем приехал? — обращается к Киру. — Я же сказала тебе в прошлый раз, что подарки мне твои не нужны и видеть тебя не хочу. Живёшь в своём городе вот и живи, а ко мне ездить не надо.
— Вы меня простите, но… — я хочу разобраться, что не так, но меня прерывает Кирилл.
— Если я сейчас уеду, то больше не вернусь. Вы не увидите ни меня, ни моих детей. А когда помрёте, то и хоронить вас никто не будет, — цедит сквозь зубы Кир.
Бабушка молчит, они смотрят в глаза друг другу. Даже не смотрят, а прожигают взглядами. Я впервые наблюдаю за противостоянием характеров. В голове не укладывается бабушкина жёсткость. Не удивительно, что Кир такой, ведь она его воспитывала.
— И сына моего не обижай.
— Теперь это так называется…Раньше это называлось воспитание.
— Ваше воспитание закончилось на мне. Своего сына я буду воспитывать сам.
Елена Иосифовна берёт кусок мяса и как ни в чём не бывало начинает разбирать его на волокна, чтобы было удобнее есть беззубым ртом. Фоном идёт индийский фильм, который смотрит бабушка.
А мне в горло кусок не лезет. Илья сидит рядом, обнимает меня и прячет лицо на груди.
Я глажу его спину, чтобы успокоить. Он у меня мальчишка умный, всё понимает. Но тоже как и я не любитель знакомств и смены обстановки. Ему нужно некоторое время, чтобы адаптироваться.
— Ну чего ты к мамке прилип? иди поиграй, — делает замечание Илье бабушка.
А у меня одна мысль — «уехать бы отсюда поскорее». Но как-то надо пережить этот вечер, и мне приходит в голову мысль.
— Елена Иосифовна, а расскажите какой был Кирилл. Так интересно представить его маленьким.
Бабушка сначала смотрит на меня. Хмурится. И я уже жалею о вопросе.
— В тумбе под телевизором посмотри.
Я встаю из-за стола, открываю дверку. Там стопкой лежат альбомы. И старинные и более новые. Как интересно.
— Можно всё достать?
Кивает. И, мне кажется, я даже замечаю на лице едва мелькнувшее довольство.
Сначала я рассматриваю альбомы сама. Мелькают лица незнакомых людей, я перелистываю страницу за страницей. А минут через пятнадцать подсаживается бабушка. И начинает пояснять, кто есть кто. Рассказывает про свою мать и отца. Про себя. Что у неё было три мужа и она всех похоронила. Также и детей. Один сын умер от рака желудка, другой живёт на Севере и не хочет общаться с ней. Уже больше десяти лет не писал и не звонил, а младшая дочь — мама Кирилла, уехала вслед за любимым на заработки и пропала. Так Кирилл стал жить с бабушкой.
— О любви все твердят. Направо и налево. А что любовь-то, эта? Пшик, и всё. Нет этой любви. Одна болтовня пустая. Вот я замуж вышла. Ты думаешь, о любви думала? Мне главное было, чтобы мужик зарабатывал, да по хозяйству всё справно делал. Да и когда дети на тебе весь день и работа в колхозе, разве про любовь есть время думать? Детей бы накормить. Вот о чём душа болела. Да, чтобы хорошими людьми выросли. А они все выросли, да и сбежали. Нету любви, нету.
И столько в её голосе разочарования, что мне становится жаль её. Она сама любви не знала, не научилась любить, так и детей воспитала и внука. С мыслью, что нет любви.
Она показывает себя в молодости, своих детей. В младшей дочери я вижу схожие черты. Кирилл немного похож на мать. Через час добираемся до альбомов поновее. И первая фотография — молодая бабушка держит годовалого ребёнка. Мне даже пояснений не нужно, чтобы понять кто передо мной.
— Ой, это же Кирилл! Такой хорошенький. Илья, когда маленький был на него похож, — говорю бабушке.
— Да. Кирюша мой, — проводит ладонью по фотографии. На лице появляется нежность. — Здесь ему восемь месяцев. На руках любил сидеть, а сам толстый тяжёлый. Все руки мне оттянул. Хороший мальчишка был. Спокойный, умный, пока с деревенской ребятнёй не связался.
Листаем дальше. Я пока не решаюсь задавать ещё вопросы. Кирилл с Ильёй смотрят мультики. Время близится к девяти, за окнами темно.
— Это Кирюша в первый класс пошёл, — рассказывает бабушка.
С фотографии на меня смотрит высокий мальчик, который на голову выше всех ребят.
— О, какой рослый. Я его всегда всем кормила. С трёх месяцев и пюре давала, и котлету толкла. Он всё ел. Врачиха ругалась, говорила, рахитный будет. Ну и где он рахитный? Где? Вон посмотри, какой вырос. Девки за ним табунами бегали. Я всё боялась, что попортит всех девчонок, а потом в подоле мне ещё подкидыша принесут.
— Бабушка! — подаёт голос Кирилл. — Я никогда не был безмозглым.
— Ну да. Прям. Как с горки кататься же додумался. Приходит вечером, всё лицо в крови. Думала, умру. А он на спор с горы съехал и в столб впечатался. Вот теперь шрам на пол лица.
— Так вот откуда этот шрам, — протягиваю я.
— А ты думала? — спрашивает бабушка.
— А я думала бандитские разборки, — отвечаю немного смущаясь.
Смотрю на Кирилла, он улыбается.
— Ты думала я бандит?
— Ну да. С твоим характером другое и в голову не шло.
— Да ты что? Если бы был бандитом. Сама бы его прибила. Не дай бог, — ругается бабушка и грозит кулаком Кириллу.
— Как интересно. А я ничего и не знала. Спасибо вам, что рассказали, — обращаюсь к бабушке.
Она смотрит на меня. Что-то меняется в её взгляде.
— Спрашивай. Я много могу рассказать про этого обормота. И про то, как на сеновале курить первый раз пробовал, чуть сарай не спалил. И как с уроков сбегал.
— Бабушка, вы сейчас мой авторитет подорвёте
