Сводные. Я тебя уничтожу (СИ) - Яна Лари
Яр словно не решается дотронуться до моей обнажённой спины: ниже — неприлично, выше — некуда. Поэтому скромно поджимает пальцы на талии, украдкой поглаживая меня через ткань. Это волнует сильнее самых откровенных поцелуев, и я уже не знаю точно, каким он мне нравится больше: настойчивым или вот таким… трепетным.
Первый танец так, второй, пятый…
На шестой Яр дёргает меня в зал для фотосессий, зажимает прямо за колонной из белых пионов.
— Ты так красива… — шепчет он, обхватывая моё лицо ладонями. — Невыносимо…
Растерянность сменяется восторгом от невесомого прикосновения к губам. Он словно пробует на вкус моё дыхание и эта нежность напрочь сносит голову.
— Яр, я тебя…
От щемящей остроты момента хочется кричать. Я ни разу не обмолвилась, что люблю его, как будто что-то не пускало, а сейчас наоборот больше не могу молчать.
— Ш-ш-ш… — Яр запрокидывает моё лицо, заставляя смотреть в выгоревший небосвод его глаз. — Я кое-что должен тебе сказать…
Но продолжить ему не дают голоса наших родителей, скользнувших в полумрак зала подобно нам.
— Андрюш, ну что с тобой? Расслабься. Ведь этот день больше не повторится, наслаждайся.
— Хм… Думаешь, я не пытаюсь? Иногда мне это даже почти удаётся… Пока Яр на виду. Как-то резко он оттаял, не находишь? Я сейчас глупость скажу, но… Лучше бы он не пришёл на нашу свадьбу. Что-то тут не то.
— Не говори так. Яр всего лишь обиженный ребёнок…
— Обиженный⁈ У него есть всё, о чём ровесники могут только мечтать. Кроме благодарности.
— А ты, когда согласился подыграть его матери, о том сможешь ли полюбить чужого сына, подумал? Я понимаю, что она, богатая наследница, связалась с аферистом. И хорошо, что ты дал мальчишке свою незапятнанную фамилию. Но ребёнку нужна любовь, Андрей. Её Ярослав от вас с Жанной не видел.
— Мы пытались, — устало вздыхает мой отчим. — Не смог я полюбить ни его, ни Жанну. Чудес не обещал, конечно, и всё же. Я сам впустил их в свою жизнь, сам взял ответственность. Не справился… Ты ему руку протягиваешь, а он её кусает. И так каждый раз. Я бизнесмен, а не мозгоправ, мне легче с неродной мне Таей, она у тебя светлая, к ней душа лежит. Да и гены у Ярослава… скрытность, стремление всех поиметь, заморочить — куда их? Я на него порой смотрю и аж мороз по коже. Не доверяю.
Яр смотрит сквозь меня и, кажется, не дышит. Руки сами к нему тянутся, я тихонько сжимаю пальцами горячую ладонь, успокаивая.
— А ты уверен, что проблема в генах? Дети ведь чувствуют, когда им не рады. Он видел ваше отчуждение и просто отзеркаливает. Вы таким сделали Ярика, поэтому не суди его строго. Когда его кто-то полюбит, преданней человека найти будет сложно. Попомни мои слова. Всё, Андрюш. Выдыхай. Что бы он ни натворил — мы, взрослые, это заслужили.
«Мы это заслужили».
А он⁈
Когда молодожёны уходят, опять сжимаю руку сводного брата.
— Яр, а давай сбежим домой?
Он вдруг сгребает меня в охапку, шею опаляет сорванный выдох. Это всё. Больше он того, что на душе, ничем не выдаёт. Да и не надо. Разве может быть его боль меньше моей?
Я что-то вру маме про мигрень и выскальзываю в душный осенний вечер. От стены ресторана отделяется высокая тень.
— Яр! Я боялась, что ты меня не дождёшься, — шепчу в воротник его рубашки.
— Я эгоист, ты забыла?
Я испытываю к нему чувства, и это факт. Поэтому сердце сейчас раздирает тревога, подобно стремительным бабочкам, у которых вместо крыльев лезвия.
Мы едем по ночному городу, смеясь на грани истерики.
— Как вспомню, что умыл тебя в фонтане… Хозяин дома, блин. Вот я оле-е-ень… Выпендрился, — шутит Яр, пока стоим на светофоре. Его веселью меня не обмануть, но я не подаю и вида.
— Самое здравое, что ты в тот вечер сказал — что мне понравится тебя целовать.
— Я говорил такое?
— Прикинь!
С одной стороны, мне и самой так проще — подхватывать его смех, делая вид, что ничего ужасного не прозвучало… Жалеть такого человека, как Чалов — только унизить. Уж лучше поддержать как-то иначе. А с другой — ну фарс же откровенный! Ощущение, что мы опять выступаем на сцене: в голове одно, на словах другое. И долбанное понимание того, что когда занавес опустится, всё вернётся на круги своя.
Дома мы по привычке выбираем мою комнату. Я незаметно запираю дверь.
— А помнишь, я ещё говорила, что тебе никогда услышать моё «да»? — произношу посерьёзневшим тоном, спуская рукав платья с плеча.
Напускное веселье с Яра слетает на раз… Губы сжаты, глаза непроницаемы…
От волнения колотит. А с другой стороны, может, вот так и надо лишаться невинности — спонтанно, когда просит сердце и хочется не на словах сказать «люблю».
Глава 26
Тая
— Отличная была свадьба! — Яр наигранно улыбается, отворачиваясь к окну. — Уже поздно. Я пойду к себе.
— Мы дома совсем одни. Останься… Нас до утра никто не потревожит, — стараюсь голосом не выдавать смущения. Это не так просто…
— Брось, ты же правильная, умная девочка, — произносит Яр мягко, почти ласково, и я чувствую, как от этой нежности у меня щемит сердце. Но от его мимолётного потемневшего взгляда дух перехватывает.
— Мне надоело быть правильной. — Бесстрашно шагаю к нему.
Яд сегодняшних откровений не позволяет отступить. Я хочу, чтобы у Яра не осталось сомнений — он мне нужен. Есть как минимум один человек, для кого он — весь мир.
Руки сами к нему тянутся. Осторожно касаюсь напряжённого плеча… Ткань рубашки под моими пальцами не может скрыть волну прокатившейся дрожи.
Яра колотит.
Я сама едва дышу от волнения.
— Ты просто переутомилась сегодня, — хрипит он, не поворачивая ко мне головы. — В тебе чудит усталость и шампанское.
— Чудит?.. Пф-ф… Очнись, Чалов, я пила только воду! Ты же рядом сидел, — невольно повышаю голос.
Яр ведь сам перед свадьбой едва не ввалился в спальню за мной. Или как понимать его: «Вообще не хочу на тебе что-либо видеть»⁈
Передумал вдруг? В жизни не поверю. Его колбасит так, что много опыта не надо, чтобы понять причину.
— Ну разумеется, — его срывающийся шёпот проходится по оголённым нервам. — Не кипятись, Тая. Ладно? Я просто хотел сказать, что ты не в себе.
— Я в порядке.
Яр всё-таки оборачивается. Под его жгучим взглядом дышать не могу. Воздух плавится.
Я никому себя
