Мой палач. Реквием (СИ) - Екатерина Ромеро
Закуриваю, затягиваясь сигаретой, тогда как Виктор лишь головой качает. Усмехаюсь. Как я мечтал, что наказывать Аську буду за побег, ага блядь, наказал уже. Она себя сама наказала и так жестко, что отойти теперь от этого не может.
— Что врачи говорят?
— Время нужно, чтобы эта хрень из нее вывелась. Еще хоть двое суток, чтоб отошла, плюс я колю ей препараты, но она даже не реагирует на меня в бреду. Ася часто не понимает, что это я рядом, а не кто-то другой. Демон. Ее демон. Когда не узнает меня, ревет, обнимает, а когда в себя приходит, бросается, истерит.
— Ты сам то как?
— Я нихера не понимаю, почему она ненавидит меня. Намного сильнее, чем тогда после казни. Чем после всего, блядь. Асе еще хуже будет, так что не вздумай выпускать. Ни на какие уговоры не ведись. Она та еще актриса, погорелого театра, блядь.
— Тимур, мне жаль, но она выкарабкается. Тут это…новости есть.
Перевожу взгляд на Виктора.
— Говори.
— Нашли мы торгаша нашего. Обычный барыга, только в более высоких кругах светится. Толкает дурь, как правило, подросткам. Я даже не знаю, кто навел его на Асю. Она не шаталась ни по каким барам, все по концертам только, а это значит, он осознанно ее искал, и нашел. Я уж не знаю, что там у нее стряслось, но она взяла у этого черта наркотики, и потом он начал Асю ими снабжать. Постоянно. Директор похоже, ее тоже был в курсе и молчал. Пока Ася выступала, он косил бабло, и ему было плевать на то, что она там уже загибается на сцене.
— Сука.
— Тимур, там похоже, все на мази было, сплошные договорняки. Они из Аси куклу рабочую сделали, и она работала практически без выходных.
— Как долго?
— Последние полтора года точно, но на наркоте она не больше месяца. Концерты тогда уже начала срывать.
Сжимаю зубы. Как я это упустил. Надо было раньше понять, что ей просто вскармливают эту дрянь. Я не верил, не мог просто просто поверить в такое. Я виноват, что не проконтролировал ее. Черт возьми.
— Кто навел барыгу на нее? Он же ее искал специально.
— Не признался.
— Виктор, мне учить тебя надо?
— Я старался, правда, но у крысеныша этого только две почки. Что делать с ним?
— Вали. Я такой хуйни никому не прощаю. И я так узнаю, кто его навел.
— А директор ее концертный?
— Я сам его найду.
И нахожу. В этот же день ее директор падает со сцены в оркестровую яму вниз головой, а я возвращаюсь домой. Этот хер выжил, но лучше мне не стало.
Выкидываю выкуренную до фильтра сигарету, выдыхая дым. Аська не выходит с головы. Такая красивая, но бледная, несчастная, дикая. Едва не кончил сегодня утром от одного только голого вида ее.
Ночью дрожала, нашел ее на полу. Завернул в одеяло и девчонка тут же носом мне в грудь уткнулась, застонала, руки потянула, словно и не было этих трех лет разлуки. Словно ничего не поменялось, и Ася все же любит меня, но едва кукла в себя пришла, мираж развеялся, и в глазах ее снова это дикое пламя начало плескаться. Лютая ненависть. Ко мне одному.
Зажигалка лопается в руке. Что ты сотворила с собой, девочка? Зачем? Раз уж сбежала, так живи, я же давал тебе время! Живи, сука, а не существуй, так нет. Ты по-другому решила. Чтобы мне было херово. Чтобы я сдыхал теперь, видя тебя такой сломленной и ненавидящей меня.
Ася за это время еще лучше стала, шикарная просто, и я едва сдерживаюсь сегодня, чтобы не ее тронуть, не провести по бледной коже пальцами, не коснутся этих ядовитых губ.
Усмехаюсь. Куда там. Эта змея шипит от одного только прикосновения к ее волосам! Таким шелковистым, пахнущим земляникой, как и раньше. Ничего в ней не меняется, только взгляд становится таким диким и обозленным на меня.
Аська так даже после казни не смотрела на меня. Боялась да, но не ненавидела настолько сильно как сейчас, и я блядь не знаю, что делать с этим.
Мы даже поговорить нормально не можем. Девчонка рычит, проклинает, бросается на меня, а после ревет. И так каждый, блядь, раз!
Я не понимаю, что случилось, какого черта происходит, но одно только вижу — ей больно. Каждую чертову минуту Асе болит, а я помочь не могу. Ничем.
Наркотик совсем ей разум затуманил, а у меня в груди жжет, когда вижу ее такой зная, что это я виноват.
Я ее тогда похитил, я искалечил, и я же в итоге сломал окончательно. Своими руками, старался, чтобы теперь вот такую Асю видеть! Сгорать по ней, ненавидеть за предательство, и не понимать ее ненависти к себе.
Глава 18
Следующие сутки Бес не заходит ко мне, и это время мне особенно тяжело дается. Четвертый день я как будто в аду. Все тело болит, мне то холодно, то жарко, я почти не сплю и никак успокоиться не могу.
От всепоглощающей боли в теле хочется умереть, и я бы сделала это, если бы в этой комнате было хоть что-то острое, но дьявол вынес все, оставив меня наедине со своей болью.
Периодически меня лихорадит, я несу вслух всякий бред, и тогда меня отпускает. Так происходит несколько раз. Иногда в комнате замечаю Маргариту. Она подает мне воды, помогает расчесать волосы, один раз буквально с ложки кормит, когда у меня нет сил взять даже тарелку супа в руки.
Слабая. Такой слабой я еще ни разу в жизни не была, и кажется, вот он мой конец. Еще немного и Бес добьется своего, однако с каким-то невероятным ему усердием палач не позволяет мне умереть. Наоборот, делает все для того, чтобы мучения мои и дальше продолжались.
Так проходит еще одна ночь, и если честно, я едва ли выживаю. Только проснувшись утром чувствую себя немного лучше, и наконец, могу сама подняться, чтобы принять душ и умыться.
В зеркале едва узнаю себя. Бледная и потерянная…измотанная. За эти дни жизни в тюрьме Беса я похудела, словно он все силы мои забрал себе.
Ах, лучше бы палач меня убил, а не доченьку нашу, а ведь даже признаться в этом не может…
На вешалке
