Мне страшно любить тебя (СИ) - Эммануэль Ласт
— Хочу увидеть тебя в этом.
— Это вряд ли, — Полина пошла на дерзость, но мысль о том, что она зацепила тайного поклонника за живое, придала словам пикантной остроты.
— Не зарекайся, сладкая.
Свои слова тайный поклонник подкрепил поцелуем и вышел из чата. На этот раз окончательно. Полина не стала ничего отвечать на провокацию и занялась привычными для себя делами — помыла посуду, поужинала и села смотреть сериал.
Ближе к десяти, от Данилы пришло сообщение:
— Спишь?
— Нет, — она ответила сразу, так как каждый раз, когда он первый писал ей, сердце пропускало удар.
— Тогда открывай дверь.
Глава 32
Данила приехал не с пустыми руками — вручил Полине пакет с пиццей и роллами и спросил:
— Что делала?
— Сериал смотрела… — Поля прошла на кухню, включила свет и поставила еду на стол. — Ты меня удивил.
— Правда? — он подошел сзади, перехватил ее за грудь и прижал к себе, вдохнув пряный аромат волос. — Кажется, я немного соскучился.
Если бы в этот момент сердце могло выскочить из груди, оно бы так и сделало.
— Я тоже, — прошептала Полина и обернулась. — Соскучилась.
Голос не изменил, но дрогнул — так страшно было назвать чувства, которые она испытывала к нему, своими именами.
Данила поцеловал Полю и они замерли в объятиях друг друга, потеряв счет времени, пока из спальни не раздался заспанный голос Ульяны:
— Маа-ама!
— Я сейчас.
Она дернулась и Данила со вздохом выпустил ее из своих рук.
— И так будет всегда, — подумал он. — По-крайней мере, пока ее дочь не вырастет…
Данила выложил пиццу на тарелки, разлил по стаканам морс. Представил, что все это может стать частью его повседневной жизни, и подернул плечами.
Сложно… да и стоит ли овчинка выделки?
— Пить захотела, — сказала Полина виновато, когда спустя десять минут вернулась на кухню.
Пицца остыла, но роллы, которые Данила предусмотрительно не стал доставать из фольги, были еще теплыми.
— Температуры нет? — спросил, передавая Поле соевый соус, и она отрицательно покачала головой.
— Нет…
Хотела сесть у окна, как привыкла, но Данила вдруг протянул руки:
— Иди ко мне.
И она послушалась.
Забралась к нему на колени, лицом к лицу, зарылась пальцами в густые каштановые волосы, которые успели отрасти и теперь кололи ее нежную кожу, и прижалась всем существом.
Крепко-крепко.
Они оба молчали — он нежно гладил ее по спине, она боялась дышать. И в этом, словно оторванном от времени и пространства моменте, каждый думал о том, чего лишился и мог обрести.
Они думали об одном и, в то же время, о разном. Но, к сожалению, мысли так и остались мыслями, не облеченными в слова и поступки.
— Давай есть, пока не остыло.
Полина нехотя разжала объятья, чмокнула Даню в щеку и села рядом.
— А я работу нашел.
— О, поздравляю! — она улыбнулась — вспомнила, каким болезненным был для него этот вопрос и порадовалась, что он, наконец, его закрыл. — Куда устроился?
— К риэлтору помощником, — Данила вернул улыбку и добавил. — Мальчик на побегушках, но это только на первое время, пока стаж не набежит.
— Ну, почему на побегушках, в целом звучит неплохо. По-крайней мере, будешь работать по профессии, а где территориально?
— Олимп в Северном, — Полина кивнула.
— Это недалеко от меня.
— Значит, будем чаще видеться.
Поля посмотрела на Данилу. Такие простые на первый взгляд слова, но как много для нее было в них смысла.
— Да, конечно…
За размеренной беседой они доели роллы, вместе убрали со стола и переместились в зал.
— Что будем смотреть? — спросил Данила, распластавшись на диване звездой.
— Не знаю, можно комедию или боевик.
— Или фильм ужасов.
— Ты серьезно? Я их боюсь!
— Чего тебе бояться, я же тут…
Данила взял из рук Полины пульт и нашел фильм, о котором говорил. Мистический триллер, что на полтора часа погрузил обоих в мрачную атмосферу проклятого дома и несчастной судьбы его обитателей.
Но Даня оказался прав — страшно не было. Зато было тепло лежать у него под боком, вдыхать ставший любимым запах и с нежностью касаться мерно вздымающейся груди и плеч, словно вылепленных из мрамора.
В какой-то момент ее ласковая рука забрела не туда, и, смутившись, Полина хотела ее отдернуть, но Данила удержал. Сжал крепко и толкнулся бедрами в мягкую ладонь.
Полина сглотнула — этот голод, голод до его тела и души, который она пыталась заглушить всю осень, снова взял над ней верх. И, испытав прилив жесточайшего возбуждения, она потянула на себя ширинку джинс и спустилась ниже, коснувшись его губами.
Сначала через ткань, а потом кожа к коже. Данила застонал и Полина подключила к ласкам руку и язык.
Кончил он быстро и прежде чем она успела встать, чтобы умыться — ошалевшая от того, что сделала, ведь в соседней комнате спала ее дочь, Даня навалился сверху, сорвал с нее домашние брюки и вернул долг губами, пальцами и языком.
И, ловя в кулак собственные стоны, Полина роняла на диванные подушки непрошенные слезы — он не будет ее никогда, почему же с ним так хорошо!?
Полина дернулась, от удовольствия поджав пальцы на ногах, и с тихим, глубоким стоном обмякла. Данила коснулся губами ее живота и лег рядом, позволив обвить себя руками.
На полке тикали часы, свет фонаря через окно делил потолок на квадраты, а для Поли весь мир состоял только из вкуса его тела на губах. Такого желанного и такого недолговечного.
— Отпустишь меня, малыш? — спросил тихо и она по-детски замотала головой, а вслух сказала:
— Конечно, у нас все только по обоюдному согласию.
Данила хмыкнул и поднялся.
От сердца Полины к нему протянулась толстая красная нить — останься! Сегодня, сейчас… всегда!
Данила расправил плечи и потянулся. Одернул свитер, застегнул джинсы и нить лопнула, растворившись в предрассветных сумерках, словно и не существовала никогда.
— Проводишь?
Полина встала и, тоже одевшись, вышла в коридор. Данила обулся, взял с вешалки куртку и улыбнулся. В ответ на эту улыбку, она раскрыла свои объятия и уткнулась носом ему в плечо.
Что-то изменилось.
Поля всегда была чувствительной к эмоциям других, даже сверхчувствительной, но сейчас ее интуиция просто вопила — что-то изменилось, но что?
Поверить в то, что он тоже к ней что-то чувствует — немыслимо! И очень страшно… потому что Полина не понаслышке знала, как горьки
