Ловушка для горничной - Наталья Евгеньевна Шагаева
Распахиваю глаза, когда Андрей обнимает девочку и целует в волосы, а та жмется к нему, утыкаясь в грудь. Внутри меня разливается что-то очень болезненное, сглатываю, кусая губы, отворачиваясь. Мне должно быть все равно. Меня вообще не должен волновать этот мужчина. Он должен вызывать у меня только негативные эмоции. Но мое слабое сердце думает иначе. Ведь у них что-то случилось…
Девочка плачет…
Снова оборачиваюсь, ровно тогда, когда Андрей обращает на меня внимание. Встречаемся взглядами. Впервые замечаю в его взгляде что-то очень…
Нет… Нет! Я не хочу этого видеть, но все равно смотрю в его серые, сейчас очень уязвимые глаза.
Андрей оставляет малышку, поднимается с места и идет ко мне. Замираю, почти не дышу, когда он доходит до меня и молча протягивает руку. Я не хочу, но словно под гипнозом вкладываю свою ладонь в его. Впервые сама доверяю ему себя. Мне кажется, что это сейчас очень важно для него.
Он помогает мне встать и тянет к столику.
— Познакомьтесь, это Василиса, — представляет меня. — Василиса, это моя мама Варвара Владимировна и моя дочь Дина.
После слова «дочь» у меня перехватывает дыхание. Еще раз рассматриваю девочку. И правда дочь. Очень похожа на Андрея. Я почему-то не ожидала, что у этого человека может быть ребенок. А если есть дочь, то должна быть и жена…
Мне, конечно, все равно, но не все равно. Внутри начинает кипеть. Я ошибалась, ничего нормального в этом мудаке нет. Сжимаю его ладонь со всей силы, чтобы прочувствовал мою ярость.
Андрей наклоняется ко мне.
— Жены у меня нет, — шепчет на ухо, словно читает мысли.
Ах, он еще и бросил женщину с ребёнком! Все равно мудак! Еще раз сжимаю его ладонь, а потом вырываю свою руку. Но киплю я только внутри, а внешне улыбаюсь девочке.
— Добрый день, — здоровается со мной женщина. Приятная, утончённая, из тех, кому идет возраст. Осматривает меня внимательно.
— Добрый, — киваю. Сглатываю.
Зачем он вообще знакомит меня с семьёй?!
— Василиса, составь компанию Дине, пока мы с мамой навестим заведующего стоматологией, — просит меня Андрей.
— А… — теряюсь.
— Детка, мы ненадолго, просто присмотри за Диной, — снова шепчет мне на ухо. Естественно, нас смотрят его дочь и мать. Вот зачем эта демонстрация? Они, видимо, полагают, что я его женщина.
Но я киваю. Девочка очень расстроена. А Андрей Сергеевич выхватит у меня потом за несанкционированное знакомство с родственниками.
— Только не кормите ее ничем, — наказывает мне мама Андрея. Снова киваю и сажусь рядом с ребенком. Андрей с матерью уходят, провожаю их взглядом в окно.
— Ты папина подружка? — спрашивает у меня Дина.
— Нет, — качаю головой, рассматривая ребенка.
— А кто? — интересуется она, прищурив глаза. Хороший вопрос. Кто я?
— Мы вместе работаем.
— Плохо, — вздыхает ребёнок, отворачиваясь к окну.
— Почему плохо?
— Потому… — капризно надувает губы. И мне уже жутко интересна логика ребенка.
— Дин, — слегка, по-дружески толкаю ее плечом. — Расскажи, почему плохо, что я не подружка? Я никому не скажу.
Девочка поворачивается ко мне, заглядывая в глаза.
— Папе не скажешь?
— Не скажу, — качаю головой.
— Если бы ты была подружкой, он бы на тебе женился, — выдает мне она. А я не знаю, смеяться мне или плакать.
— Ты хочешь, чтобы твой папа женился?
— Да, — шепчет.
— Зачем?
— Тогда была бы мама, — грустно произносит она. Я ничего не понимаю, логика ломается, но внутри что-то болезненно сжимается.
— А как же твоя мама?
— А у меня нет мамы. Ее забрали ангелы.
Прикрываю на секунду глаза.
— Давно?
— Давно, я еще вот такая была, — показывает мне руками сантиметров десять. С минуту просто молчу и смотрю на ребенка. Ком в горле мешает говорить. В ее словах столько детского горя. Она хочет, чтобы отец женился, чтобы была мама. Ах, если бы это все так просто решалось.
— Папа тебя обижает?
Плохой вопрос. Но мое дефектное прошлое и опыт требуют ответа.
— Нет. Папа хороший, только на работе постоянно, а была бы мама, он был бы дома.
Глаза сами собой наполняются слезами. Хочется порыдать. А еще больше хочется отхлестать Андрея по щекам за то, что так мало уделяет ребёнку время. Я, наоборот, мечтала, чтобы у меня не было отца никогда.
— Мою маму тоже забрали ангелы, — тихо сообщаю ей, чтобы разделить ее печаль.
— Правда?
Киваю. Девочка вдруг берет меня за руку и сжимает ее. В знак поддержки, солидарности, утешения. И этот простой, искренний жест добивает меня. Внутри что-то разрывается и топит меня, быстро моргаю, чтобы не пугать своими слезами ребенка.
— А ты сейчас почему плакала? — перевожу тему, поглаживая ладошку девочки.
— Зуб болит, — хватается за правую щеку.
— Боишься идти к стоматологу?
— Да, — шепчет. — Будет больно.
— Нет, не будет. Правда, я была, — тоже шепчу ей.
— Тетя сказала, будет, — горестно вздыхает.
— Какая тетя?
— Врач, — указывает пальцем в сторону стоматологии. Это что за врачи такие? Надеюсь, Андрей сейчас разнесёт там всех. Иначе это сделаю я.
— Это плохой врач. У плохих – больно. А есть хорошие, они никогда не делают больно. Сейчас папа найдет тебе хорошего.
— Да? — распахивает глаза, а потом качает головой. — Все равно не пойду, боюсь. Я почищу зубы, и все пройдёт.
— Не пройдёт. Нужен доктор, — вздыхаю я. — А бояться не надо. Нужно быть смелой. Любишь вкусняшки? — указываю на витрину с пирожными.
— Даааа, — пытается улыбнуться.
— Если не лечить зубки, то их нельзя будет кушать. А если не бояться стоматологов и ходить на прием, то зубки не будут болеть никогда.
— Правда?
— Правда. А еще стать смелой помогают обнимашки. Я тебя обниму, заберу твой страх, и ты станешь смелой.
Мне всегда так говорила мама. Не знаю, как это работает, но после того, как она меня обнимала, я становилась смелее.
— Можно тебя обнять? — спрашиваю я, раскрывая объятья. Девочка с минуту сомневается. А потом прижимается ко мне, и я смыкаю объятья. Она такая маленькая, тёплая, нежная. Как и Андрей, целую Дину в
