Беременна по ошибке - Ксения Богда
– Как ты вообще попал в политику?
Мне становится интересно, да и нечасто услышишь такие откровения от Ярослава, поэтому пользуюсь случаем по полной.
– Ты знаешь, как-то само получилось. Увидел, что скоро выборы. Увидел, что подхожу по всем параметрам, оставил все свои данные. Ну и пошло поехало. И люди как-то даже сразу выбрали. Я, если честно, даже не ожидал.
– О да! – вспоминаю папины восторги.—Мой папа от тебя без ума.
Вижу его удивленно выгнутую бровь.
– Серьезно?
– Ну а смысл врать?
– Кстати, надо как-то познакомиться с твоими родителями. Может, даже на этих выходных.
В горле после этих слов образовывается тугой ком.
– В смысле, познакомиться?
– В смысле как обычно знакомятся с родителями второй половины. Уль, все, давай спать ложиться. Я уже еле держу глаза открытыми.
Он целует меня в висок и уже через несколько секунд проваливается в сон.
Меня будит среди ночи настойчивый звонок телефона Ярослава. Начинаю пихать мужчину в бок, пытаясь разбудить. Он, как и ожидается, не реагирует на мои тычки и продолжает сопеть под нос.
Хватаю телефон с тумбочки. Время шесть часов. Чуть ли не стону в голос, потому что спать хочется жутко. Телефон продолжает вибрировать в руке, и я не выдерживаю. Бросаю взгляд на загоревшийся дисплей. Там выскакивает имя «Марина».
Заставляю себя дышать спокойно и размеренно. Мало ли, кто там может звонить. Коллега, сотрудница. Да черт его знает, кто там его ещё дергает. Он же публичная личность. В глазах снова закипают слезы, но я крепко зажмуриваюсь, стараясь взять себя в руки. Ну не начинать же с самого утра слезы лить. Тем временем телефон перестает звонить, и я выдыхаю.
Спина жутко затекла, и я пытаюсь принять сидячее положение, прокручивая в голове мантру о том, что нельзя волноваться. Это вредно. Это плохо и так далее по списку.
Растираю спину, плетусь на кухню. Может, глоток чего-нибудь холодного поможет привести мысли в порядок. Я на это надеюсь. Открываю холодильник и наливаю стакан прохладной воды. Сейчас это для меня самый желанный напиток. Не всевозможные свежевыжатые соки, не новомодные смузи. А вот эта кристально-чистая вода, от которой стакан мгновенно запотевает. Во рту тут же скапливается слюна. Подхожу к окну и опираюсь бедром о подоконник. Делаю глоток и зажмуриваюсь от того, как прохлада окутывает пищевод.
На небе уже виднеется рассвет, и я на мгновение отключаюсь от всего, что происходит в моей жизни. Просто смотрю в поразительно-бирюзовое небо. Мечтаю, чтобы в моей жизни все устаканилось и наладилось. Чтобы угроза не висела над головой. Чтобы не было никаких Маратов, Марин и прочих посторонних.
Опускаю руку на живот, пытаясь уберечь наших крох от жестокости мира, в котором они окажутся через несколько месяцев. Сейчас я могу это сделать. Пока они в утробе. «Наших», слово разрезает сердце пополам. И в этот момент ощущаю поверх своей ладони теплые руки Гаврилова.
– Ты почему не спишь, солнце?
Его шепот задевает внутри какие-то ниточки, и меня снова магнитом тянет к нему. Он прижимается обнаженной грудью к моей спине, и я растворяюсь в его тепле. В его заботе и нежности. Забываю о невзгодах.
– Телефон твой разбудил.
Тоже отвечаю тихо, будто боюсь растревожитьвсе ещё спящий город. Он раскинулся под нашими ногами. И сейчас хочется просто вот так стоять и смотреть вниз. Ни людей, малочисленные машины. Тишина и покой.
‑ Прости. Долбанная работа круглыми сутками. Нужно что-то с этим делать.
Киваю, потому что нечего сказать. Он сам прекрасно все знает, но ничего не меняет. Продолжает идти по выбранному пути, а я остаюсь за кадром.
– Пошли ещё полежим. Или, может, позавтракаем?
– А тебе никуда не надо срочно ехать, бежать, лететь, ползти? Нужное подчеркнуть.
Пытаюсь не впустить в голос обиду, но получается дерьмово, откровенно говоря. Меня разворачивают и серые глаза впиваются в мое лицо.
–Уль.– Тяжело сглатываю при звучании моего имени.—Что не так?
– Все нормально. Гормоны начинают доставать. Не придавай значения.
Он хмурит брови, и я вижу, как в бездне глаз разливается беспокойство. Ярослав берет мое лицо в ладони и продолжает вглядываться. От такого его взгляда хочется зарыдать в голос. Вцепиться пальцами в его руки и выпустить наружу свои страхи.
– Все будет хорошо. Веришь мне?
Этот вопрос дергает за очередную ниточку, и по щеке скатывается одинокая слеза. Её тут же стирают подушечкой пальца, а я замираю в его руках. Его глаза переключаются на мои губы, и я нервно их облизываю. Сердце в груди барабанит тысячу раз в секунду, или мне просто так кажется.
Вздох – и его губы нежно захватывают мои в плен. У меня вырывается рваный выдох, и пальцы против воли запутываются в его волосах. Ярослав прижимает меня к себе, углубляя ласку. Внизу живота тут же закручивается желание. Между ног становится влажно и горячо, и я непроизвольно сжимаю ноги. Меня сажают на подоконник и разводят колени, устраиваясь между ними. Ощущаю, как в промежность упирается возбужденный член. По телу прокатывается дрожь. А Ярослав продолжает покрывать мое тело поцелуями. Футболка медленно ползет вверх, оголяя грудь. Соски тут же напрягаются и призывно торчат. Горячий рот не обделяет их вниманием, и я инстинктивно выгибаю спину навстречу умелым ласкам. Его рука отодвигает в сторону шорты, и палец погружается во влажное лоно. Не вижу смысла сдерживаться, и с губ слетают стоны.
На столе снова звонит его телефон, но Ярослав не обращает на это никакого внимания, продолжая разжигать во мне пламя. После пятого или шестого звонка не выдерживаю уже я:
– Да ответь ты уже, может, что-то срочное.
Он нехотя отрывается и бережно возвращает одежду на место. Хватает телефон со столешницы и кривится:
– Да, Рус, доброе утро.
Продолжаю сидеть на подоконнике и слушать его разговор. Нет, меня не мучает совесть, потому что Гаврилов не уходит, продолжая топтаться посреди кухни со стоящим членом. Почему-то это вызывает у меня смешок. Ярослав поворачивается и вопросительно выгибает бровь. Киваю на его пах, и мужчина хмыкает. Продолжаю любоваться его красивым смуглым телом. Точеный профиль, кольцо на левой руке. Слегка вьющиеся темные волосы, сексуальные губы. Ерзаю на подоконнике и едва не пропускаю следующую фразу.
Лицо Ярослава темнеет, и он спрашивает севшим голосом, от которого становится нехорошо.
– Это точно? Ты проверил? Блин, Рус, если это снова какая-то хрень, я с тебя шкуру сдеру, ты же понимаешь.
Он кладет трубку и снова смотрит на меня.
– Собирайся! Быстро!
– Что?
Сердце ухает вниз, как только до
