Мой сводный хулиган - Маша Малиновская
– Потап, а ты уверен…
– А ты разве сам не видишь, что Тур больше не с нами? То-то я слышал, что из детдома он выпустился, а потом жопу свою за бабки богатеньким подставил.
– Ну сука… – тихо выругался Артур, и я почувствовала почти физически силу его ярости. – Урою.
– Я думала, ты для них свой, – прошептала я.
– Был, – ответил, горько усмехнувшись. – Я теперь нигде не свой, Мышка. Ни для них, ни для детдомовских, ни для ваших. Сам по себе.
– Как ты меня назвал? – мне могло показаться, и я подумала, что он меня как-то дразнит.
– Забей, – отмахнулся. – Так, а теперь приготовься, попытаемся прошмыгнуть. И лучше, чтобы у нас получилось. Я один и ты хвостом, а их пятеро, не потягаемся.
Он выглянул из проулка, убедился, что Потап и его дружки прошли вперёд, а потом снова ухватил меня за руку и потянул, резко вынудив взять разгон.
Мы перебежали дорогу и нырнули в противоположный проулок, но тут уже не останавливались. Бежали и бежали, петляя между домами, сворачивая то направо, то налево. Я задыхалась, старалась не обращать внимания на дикие болевые прострелы в недавно ушибленной ступне и надеялась, что Артур знает, куда направляемся и мы не заблудились.
Подбежав к одному из домов, он просунул руку возле заборной стойки, что-то там дёрнул, и калитка отворилась.
– Мы что, сейчас к кому-то вломимся? – испуганно спросила я.
– Типа того, – ответил Артур совсем не то, что я хотела от него услышать, чтобы успокоиться.
Потом мы зашли во двор, довольно убогий на вид, Артур прикрыл за нами калитку на засов и кивнул идти за ним к крыльцу.
Поднявшись по скрипнувшим деревянным ступеням, он несколько раз с паузами постучал. Было похоже на какой-то сигнал.
Через пару минут дверь отворилась, и на пороге на нас с удивлением смотрел молодой парень в одних шортах. Его лицо показалось мне знакомым, и я вспомнила, что, кажется, видела его в команде папы. Да, это был тот самый, о котором сказала Ритка, что он красавчик.
– Тур? Какими судьбами в такое время? – удивлённо сказал он, но потом, видимо оценив наш взъерошенный вид, посторонился и кивнул в сторону дома. – Давайте быстро.
Мы вошли небольшой коридор, слабо освещённый видавшей виды люстрой под потолком. На стенах старенькие обои, затёртые внизу у обувной полки, когда-то давно беленый потолок, вешалка старая металлическая с ещё советской гравюрой филина. Я такую видела на фотографии бабушки, которую она сделала много лет назад, когда ездила проведать свою старенькую, тогда ещё живую маму в деревне.
Парень бросил беглый взгляд на меня, а потом снова посмотрел на Артура и нахмурился.
– Я тебе говорил, что нехер тут ловить, Артур. Своя у них тут жизнь была, пока мы в детдоме росли. Могут не принять.
– Так и вышло, – кивнул Артур. – Приютишь до утра? На дорогу сейчас лучше не соваться.
– Да о чём базар, брат, конечно. Не хоромы, как видишь, – он махнул рукой за спину. – Ну что осталось и на том хорошо.
– Спасибо, Петь.
Они по-свойски приобнялись, похлопав друг друга по спине. Потом этот Петя провёл нас мимо небольшой комнаты, в которой на старом засаленном диване, отвернувшись к спинке и подтянув колени в грязных спортивных штанах, спал мужчина неопределённого возраста. В комнате этой был стойкий запах алкоголя и немытого тела. В углу тихо и с помехами вещал старый телевизор, огромный, с большой коробкой сзади экрана. На кресле у окна безучастно дремала серая худая кошка.
Это место навевало тоску, отчего внутри у меня всё сжалось. Этот Петя был, как я поняла из разговора, вместе с Артуром в детском доме. Удручающая картина жизни ребёнка. Наверное, и Артур жил так же до того дня, как попал в детский дом.
Но Таня говорила, что у него была мама. Может, его жизнь была до её смерти совсем другой?
Мне интересно было узнать это. Но не сейчас, конечно же расспрашивать.
Нас проводили в небольшую комнатку. Тут было значительно чище, убрано, окно прикрывала занавеска. Стоял письменный стол под окном, стул, в углу шкаф, у противоположной стены разложенный диван.
– Мы не можем остаться, – сказала я Артуру, когда этот Петя отошёл за стиранными простынями, попросив подождать. – Домой надо.
– Ну извини, царевна, хоромов не предусмотрено, – съёрничал Артур, а потом устало потёр лоб двумя пальцами. – И вообще, какого чёрта ты сюда припёрлась? Совсем очумелая, что ли?
Слышать такие слова было до слёз обидно.
– Вообще-то, я тебя искала! – выпалила в ответ сердито. – Папа звонил, сказал, чтобы ты к шести утра вместе с командой был готов перед спонсорами показательно сыграть. Но ты свалил! Что мне ещё оставалось делать?
– Пиздец, Ника, ну не в эту дыру же ехать?! Дождаться или позвонить было слабо?
– У тебя связи не было!
Мы стояли друг напротив друга и сердито смотрели один на другого. Казалось, ещё секунда и от нашей взаимной злости вспыхнут занавески.
– Позже бы набрала. А так припёрлась! Блин, ну какой дурой надо быть? Ты вообще соображаешь, как могла влипнуть? Ещё и Потапу в руки попала. Думаешь, он стал бы по тебе слюни размазывать, как твой невъебенный приятель Эдик? Думаешь, стал бы спрашивать, как тебе нравится и как ты привыкла? Хер!
Артур был в ярости. Казалось, вот-вот и вытащит ремень из брюк и всыплет мне, а потом ещё и в угол на горох поставит. Смотри, воспитатель выискался!
– А ты сам-то чем лучше? Смотри, обиженка! Домой решил убежать, – ответить в тон ему у меня не получилось. Голос будто потерял силу, а непрошенные слёзы уже поступали, давая о себе знать противной щекоткой в носу. – И вообще…
Но договорить я не успела, потому что мой взгляд нечаянно упал в зеркало сбоку, и я заметила у себя на шее тёмное пятно.
– Что это?! – пораженно спросила я, подойдя ближе и разглядывая странный синяк.
– Засос, – констатировал Артур так, будто я была глупой дурочкой. – Сама не видишь, что
