Под каблуком у Золушки - Елена Лабрус
Деревья уже покрылись молодой зеленью. Чудесный весенний вечер. Она возвращалась домой с работы, стараясь идти как можно медленнее. Потому что надо гулять, потому что впереди выходные, которые она не знала, чем занять, а ещё потому, что Кайрату сегодня исполнилось тридцать.
Он так много всего планировал к тридцати. Почему-то он считал этот возраст для себя переломным. Словно жизнь его каким-то образом разделится на «до» и «после», и этот экватор пройдёт именно по этой отметке.
К тридцати он планировать выкупить «Савой», к тридцати рассчитывал заработать много денег, к тридцати хотел жениться.
«Если он улетел с Робертой в Токио именно к своим тридцати, то именно на ней он и женится», — решила Оксана для себя. И даже не возненавидела его за это. Он всегда был с ней честен. И в его двадцать шестой день рождения он посвятил её в свои планы.
Его двадцать шестой день рождения они провели вместе.
Он приехал с утра. В такую рань, что на улице ещё стоял густой туман, а заспанная Оксанка едва двигалась. Не выспавшаяся и всклокоченная она плохо соображала, хотя знала, что он приедет. Редкий случай, когда он накануне позвонил и узнал какие планы у неё на завтра. И она отпросилась с работы, сославшись на личные дела. Но ждала Кайрата как обычно только к вечеру. Правда, всё равно разволновалась и всю ночь не могла уснуть.
А он приехал в такую рань.
— Девочка моя, просыпайся! — поймал он её у двери, упавшую досыпать у него на груди.
— А что уже вечер?
— Ещё утро. И мы уезжаем прочь из этого города на весь день.
— Ты проведёшь весь день со мной? — радостно застучало в груди сердечко.
— Конечно! — шепнул он ей на ухо. — Только для этого придётся меня отпустить, одеться, спуститься в машину, а там сможешь уже досыпать.
— Кай, я люблю тебя, — вцепилась она в него ещё крепче, уткнувшись губами в шею.
— Я знаю.
— Кай, с днём рождения!
— Спасибо!
— У меня для тебя подарок.
Она почувствовала, как мышцы его недовольно напряглись.
— Ты же знаешь, я не люблю подарки.
— И всё же я подарю.
Он напряжённо замер по центру комнаты, пока она доставала свой подарок.
Ничего особенного, просто фенечка. Браслет, сплетённый из цветных ниток в скромном чёрно-коричневом цвете и лишь одной светлой ниткой. Она срезала целых три пряди с затылка прежде чем удалось вплести эти непослушные волосы.
— Ты должен загадать желание, — она приложила украшение на руку рядом с его часами.
— Любое?
— Любое. Когда оно сбудется, браслет порвётся. Или наоборот. Когда браслет сам порвётся, оно сбудется. Готов?
Он задумался, а потом кивнул.
Под его серьёзным взглядом она завязала украшение и аккуратно обрезала концы.
— Теперь можем ехать?
— А спасибо? — возмущённо развела она руками.
— Я думал, если поблагодарить, вся магия разрушиться, — улыбнулся он.
— Ничего не разрушится. Быстренько благодари в щёчку и поехали.
И они оба знали, что если это будет не щёчка, то сборы затянутся. Он чмокнул её влажными губами в нос, но спасибо так и не сказал.
Когда она видела его последний раз, этот браслет, потёртый и замызганный всё ещё держался на его запястье. Наверно, если бы не волосы, он уже давно бы сгнил и рассыпался. Но кератин распадается так медленно, что его желанию, наверно, не суждено сбыться.
Она опустилась на лавочку, обычно занятую молодыми мамками с колясками. Скоро она тоже будет сидеть здесь с книжкой, задумчиво покачивая ногой уснувшее дитя. Сзади неё на огороженной футбольной площадке орали мальчишки, запыхавшиеся и взмокшие. День выдался на редкость тёплый.
Четыре года назад 7 мая был ветреным и холодным.
Они приехали на берег реки. Едва подёрнутые изумрудной дымкой деревья, но зато ещё свежая яркая молодая трава. Оксанка натянула на уши поглубже шапку и засунула замёрзшие после тёплой машины руки в рукава — вот, пожалуй, и всё, что она сделала пока Кайрат доставал столик, шезлонги, мангал, дрова, мешок с углём, тазик с мясом и какие-то пакеты.
Он повесил на шезлонг плед и поставил на стол термос с кофе — единственный предмет, что прихватили из её дома.
— Твой завтрак!
Потом он внимательно посмотрел на треплющиеся на ветру кустики, на нехотя выползающее солнце и переставил машину.
— Вид, конечно, не очень, но зато тебя не будет сдувать, — спрыгнул он на землю и передвинул полулежачий стул к самому колесу.
— А ты куда?
— А я, не поверишь, рыбачить. Это же речка, — снова открыл он багажник.
— А ты умеешь? — выглянула Оксанка из-за двери с чашкой кофе в руках.
К своему удивлению она обнаружила две уже собранных длиннющих удочки и ещё какие-то снасти. Её познания в вопросах ловли рыбы упорно стремились к нулю.
— А вторая удочка для меня?
— А кофе угостишь? — улыбнулся Кайрат.
Она боялась его и обжечь и облить, поэтому, конечно, и обожгла и облила и ещё уронила крышку термоса, которая и стала её чашкой.
Но он только смеялся, когда она пыталась его вытереть, а потом побежала за подхваченной ветром пластиковой скорлупкой. Он вообще был в тот день таким счастливым.
— Я тоже хочу вот эту штуку с леской. И вот эту гадкую штуку тоже прицепи мне на крючок, — показывала он пальцем, когда погоня закончилась её победой.
— Как скажешь, — он вручил ей удочку на берегу и, расставив ноги на влажном песке, показал, как закидывать.
Отошёл подальше и смеялся, глядя как она упражняется.
— Подтягивай потихоньку, подтягивай, — подсказывал он.
— Что-то это неправильная какая-то удочка, — возмущалась Оксанка, распутывая очередную «бороду» из лески. — Я видела, должен быть поплавок. А здесь фигня какая-то.
В принципе, ей даже понравилось. Она согрелась, попадая дальше, чем на метр от берега с десятого раза. И треск этого устройства, на которое наматывалась леска ей понравился. Только она за что-то зацепилась.
— Кай! Что мне делать? Я, кажется, зацепилась! — перекрикивала она ветер.
— Подтягивай потихоньку, — он бросил свою удочку
