Запрети тебя любить - Кира Сорока
Когда они садятся в машину, Гуреев-старший довольно улыбается:
– Не зря папаня тратит деньги, мелкий. Но я всё равно тебя побью, если что.
– Ну если только в твоих влажных мечтах, – хмыкает Демьян. Развернувшись вполоборота, смотрит сначала на Остапа, потом на меня. – Что, даже не поубивали друг друга?
– И в мыслях не было, – с милой улыбкой отзываюсь я. – Мы можем уже ехать?
– Да, погнали, – говорит Руслан, заводя мотор.
Мы отъезжаем от спортивного комплекса, и я вновь включаю телефон и проверяю сообщения от Оскара. Их там два.
«Хочу тебя увидеть, а ты?»
«Да или нет, принцесса? Ответь!»
Я зависаю над этими сообщениями. Оскар всё время ставит меня в тупик своими вопросами, вынуждая отвечать откровенно, без увёрток. Да и сам он всегда прямолинеен. Мне пока сложно привыкнуть.
Палец ложится на клавиатуру на экране... И я быстро набираю ответ: «Да».
Разглядываю эти две буквы, и они кажутся мне какими-то противоестественными.
Хочу ли я увидеть Оскара прямо сейчас? Определённо нет, потому что рядом с Остапом я вообще не могу думать ни о ком другом. Ну а вообще... А вообще мне понравился вчерашний вечер, и я хотела бы его повторить. Когда-нибудь ещё! В субботу, в воскресенье или через неделю – неважно. У меня нет нестерпимой тяги к частому общению с Оскаром.
Стираю это странное «да», которое только что написала. Решаю, что племянник мэра не заставит меня говорить прямо, поэтому отвечаю так, как умею:
«Я буду рада с тобой увидеться».
Отправляю и тут же выключаю экран. В этот момент моей шеи касается обжигающий воздух чужого дыхания.
Я резко дёргаю головой и упираюсь взглядом в лицо Остапа. Кажется, он подглядывал в мой телефон, иначе не было смысла менять вдруг дислокацию и придвигаться ко мне так близко.
Парень не спешит отстраняться, а Гуреев, повернувшийся было к нам, резко отворачивается и заводит беседу с братом.
Мой мозг сейчас не способен вникать в их диалог, да и разговор явно меня не касается. А вот то, что касается – это здесь, близко. Совсем рядом.
Белая футболка в стиле поло, классические джинсы, сидящие на Остапе бесподобно. Чёрные как смоль волосы ещё утром были прилежно зачёсаны на одну сторону, а сейчас небрежно торчат в разные.
Ему очень идёт...
Серые глаза, кажущиеся бездонными омутами. Они действуют на меня гипнотически. Губы, которые сейчас растянуты в ухмылке... Я знаю, какие эти губы на ощупь, на вкус.
Почему же всё так изменилось?
Прокручивая в голове недалёкое прошлое, я вспоминаю, как Остап сам решил поставить наши отношения на паузу. Ему нужно было, чтобы его не отчислили. Что ж, это я приняла. А потом он обиделся, что я не рассказала ему про беременную маму. И связался со Звёздной. Скорее всего, спал с ней... И наверняка спит время от времени. Возможно, делал это вчера и сделает снова уже сегодня.
А вот я не делаю ничего подобного! Так в чём же я виновата?
Если решил со мной закончить – это его право. Зачем тогда лезет? Зачем подглядывает в переписку с Оскаром? Зачем задаёт вопросы?
Напрашивается лишь один ответ – он со мной не закончил.
Только вот движут им, возможно, не его собственные желания, а чувства его матери – ревность, обида и желание отомстить. И в моей голове это не укладывается! Может быть, стоит поговорить с Авериным? Как бы эта женщина – мать Остапа – не зашла слишком далеко со своей мстительной миссией.
Ещё две недели назад я даже представить такого не могла. Чтобы я говорила с Денисом о таком? Да ни за что!.. Но сейчас всё встало с ног на голову, поэтому ничего нельзя исключать.
– Станция «Дурачьё»! – провозглашает со смешком Демьян, после чего машина останавливается. – Все дурни – на выход!
Остап отстраняется и переползает обратно на своё место поближе к двери. Я часто моргаю и смотрю по сторонам. Выйдя из какого-то странного ступора, вызванного близостью Войнова, замечаю, что мы стоим рядом со знакомым забором.
Приехали. Это дом Аверина.
Дуракам на выход? Что Демьян имеет в виду?
Остап смотрит на друга с нескрываемым неодобрением и, резко распахнув дверь, выбирается на улицу.
– Спасибо и за прогулку, и за то, что подвезли, – улыбнувшись братьям, следую примеру Войнова и тоже вылезаю из машины.
– До субботы, Варя! – кажется, Руслан мне подмигивает, но я не уверена.
Махнув на прощанье рукой, тороплюсь к калитке и забегаю во двор. Нагоняю Остапа в метре от входной двери и касаюсь его плеча.
– Пожалуйста, постой! – произношу я неожиданно сдавленным голосом.
Не хотела этого, но мой голос звучит жалобно и плаксиво.
– Чего тебе? – с деланым пренебрежением спрашивает Войнов, оборачиваясь.
– Прошу, объясни мне! За что ты меня ненавидишь?
– Я тебя не ненавижу.
– Тогда как это называется? – отчаянно зажмуриваюсь, сжав переносицу двумя пальцами. – Презрение? Ты меня презираешь?
– Да, есть такое, – соглашается Остап. – А ещё я тебе больше не доверяю... Но я понимаю, почему ты именно сейчас задаёшь этот вопрос. Потому что в машине тебе показалось, будто бы я слишком лезу к тебе. Словно мне не всё равно. Да, возможно, пока ещё так. Скорее всего, это моё задетое самолюбие или что-то в таком роде.
– Аа... Понятно, – я тру висок, потому что у меня уже голова раскалывается от этого дурака.
Гуреев прав! Станция «Дурачьё»! Все дурни на своих местах!
– Всё? Я ответил на твой вопрос?
Кажется, Остап опять хочет ретироваться, но я вновь касаюсь его плеча и на этот раз сжимаю футболку в онемевших пальцах.
– Нет, не ответил, – отчаянно качаю головой.
– Не надо, снежинка, – он пренебрежительно скидывает мою ладонь и скрещивает руки на груди. Уточняет деловито: – На какой вопрос я не ответил?
– Причины! Мне нужны причины!
Я подхожу чуть ближе и заглядываю в ледяные глаза Остапа. Мне уже плевать, что я выгляжу жалко. Не могу больше с этим жить!
– Причины ты знаешь, – пожимает плечами парень. – Так ли нужно сейчас опять об этом говорить? Ты скрыла от меня важную информацию, и она повлекла за собой разрушающие последствия. Какие именно – ты знаешь!
– Нет! – выпаливаю я. – Не знаю!
– Это все
