Держись от меня подальше (СИ) - Сукре Рида

Его папа, собрав колени в кучку и прислонившись к стене, в этот момент стал оправдывать сыночка:

— Фрося, — я хихикнула, ну, не удержалась, а Шер сильнее стиснул мои плечи, призывая вести себя по-взрослому, — в наше время это абсолютно нормально!

— Что нормально? — холодеющим голосом переспросила мадам Охренчик.

— Садо-маз…

— Вы всё неправильно поняли! — хором перебили его я и Артём, а маман ещё раз наподдала коленкой.

— Сандал! Ты сам извращенец! — она стала колотить его снятым с ноги тапком. — А наш сын не такой! У него просто чрезмерное гормональное развитие! И вообще, это она, — тут тапок полетел в меня, — нашего Тёмочку соблазнила!

Воплей: «Вновь эта курва проклятущая, шалава бесстыжая нашего сынулю развращает!» — не последовало, а значит, она думает, что видит меня в первый раз. Я облегчённо вздохнула, хотя со стороны, скорее всего, вышло страдальчески.

— Ага, невиноватая я, он сам пришёл, в смысле, невиноватый я, она сама пришла, — усмехнулся Шер, перехватив летящий в меня снаряд, отправленный в полёт с аэродрома другой ноги его мамы. — В принципе, так всё и было, — шепнул он мне на ухо.

Я недовольно зафырчала.

— Вот-вот! — тут же зацепилась мама Фрося (нет, это ж надо было такое имя иметь, я сейчас умру со смеху!).

— Ничего не «вот-вот», — пискнул усатый папа. Кстати, усы у него такие, как бы сказать, щедрые! Так и хочется их потрогать.

— Так, я не поняла, ты на чьей стороне? — упёрла она руки в боки.

— Я на стороне правды!

— Делись, — она выразительно поиграла бровями (точно, Артёмкина родня). — Делись своей правдой.

Кажется, папаша Артёма почётный член клуба самоубийц.

— Раз мы решили, что они тут не садо-маз…

— Нет! — заорало наше трио.

— Хорошо, с этим определились, — он медленно по стеночке встал на ноги и постарался отодвинуться от жены как можно дальше. — Но тогда у меня к тебе, сын, другой вопрос: ты домогался до этой прелестной девушки?

— Да как тебе такое в голову пришло, па? — возмутился Охренчик младший.

Его отец, между тем, надвигался на нас.

— Я всё видел своими глазами!

— Папа, купи уже очки, твоё зрение уже года три как нуждается окулярах.

— У меня всё в порядке со зрением, к тому же, даже если и допустить, что немного плохо, то в плюсовую сторону — дальнозоркость, знаешь ли! А это — когда далеко видишь, а близко не очень! Я бы вас в любом случае разглядел. Ясно?

— Ага, — кивнул Артём, — значит, сейчас ты нас не видишь, да? Ну, ты же к нам близко стоишь… — на его губах подрагивала улыбка. Я её углядела, так как могла видеть его лицо, ведь его подбородок уже давно перестал использовать мою макушку в качестве подставки.

— Прекрати паясничать!

— Оки, па.

— Продолжим. Можешь наговаривать на моё зрение, хотя лучше не каркай, — Сандал стал ходить перед нами взад-вперёд, — но вот мой слух безупречен!

— Так никто не спорит, па.

— А я прекрасно слышал, что она назвала тебя извращенцем!

— А… Это… — я очень хотела придумать достойный ответ, но мои мысли дружно трансформировались в инфузорий-туфелек и начали плескаться в моих глазах.

Зато Шеридан даже думать не стал, а просто ляпнул первое, что в голову пришло:

— Это просто ролевые игры.

Да в мозгу у тебя ролевая игра, «Я кретино-даунито» называется!

— То есть садо-маз…

— Нет! — вновь перебила его наша троица. Думаю, мамаша Артёмки за сынулю любому голову отгрызёт и мозг высосет. Брр…

— Какие ещё игры, дурачьё? — шикнула я на Тёму.

— Нам всем интересно, и даже дворецкому, — заинтересованно вклинился Сандал.

А я стала мысленно возмущаться, какие они мажоры, даже дворецкий у них есть, вон, в дверях нарисовался. Кстати, знакомая у него физиономия. Точно-точно, это же тот самый дядечка, который выгуливал Пушистика, который лысеет наперегонки со своим надвигающимся пенсионерством.

— Кхм, прошу меня простить, Сандал Евгеньевич, Ефросинья Эразмовна и Артём Сандалович, — ну и задаваки эти богачи, даже к Тёме, которому тот в почётные внуки годится, и то по имени-отчеству заставляют обращаться, — ужин стынет.

Ужин, ммм… А я весь день не ела!

Мой желудок предательски заурчал, Ефросинья Маразмо… то есть Эразмовна скорчила такую недовольную физиономию от этого звука, будто ей на голову, как минимум, коровья «лепёшка» упала. Видимо, она уже давно заключила меня в категорию плебеев, этикету не обученных.

— Какой ужин? — стала она орать на беднягу-дворецкого, который боялся её до чёртиков — у него чуть ли не колени тряслись. Хотя, вполне возможно, он, как мужчина (пусть уже и не первой свежести, но и ещё и не закостенелый урюк), опасался за своё мужское достоинство, не суть, что оно уже в недетоплодотворном состоянии, но естественную нужду справлять же как-то надо. Ему было реально страшно, а от её дальнейших воплей, ещё больше: — Как мы можем ужинать, когда к нам в дом пробралась какая-то гулящая особа? И, кстати, как ты мог её проворонить? — с каждым вопросом он всё больше скукоживался. — Как она прокралась в дом?

— Кстати, малышка, как? — поинтересовался мне на ухо Артём.

— Долгая история, — буркнула я и вновь, краснея, опустила глаза в пол. Сты-ы-ыдно.

— Потом узнаем, как! Меня больше интересуют ролевые игры! — перебил всех Сандал Евгеньевич.

— Сандал, это ты по жизни озабоченный! А наш сынок просто пошутил, да ведь? Сынок, ну-ка, скажи нам, что ты пошутил.

— Мам, пап! — устало, но грозно, прозвучал рык Артёма, принуждая всех захлопнуть рты (у матери, наверное, научился). — Это — Лена, — его голос вновь стал средней тональности, — моя девушка. А это, — он обвёл руками пространство вокруг себя, — моя комната. Вместе всё это — моя личная жизнь. Согласны-не согласны — меня не колышет. Я на двери вам все маршруты прописал. Так что будьте добры, валите нафиг!

— Сынок, ты не прав, — пока его мать пребывала в глубоком шоке, отец Артёма решил вправить тому мозг.

— Да вы как римская инквизиция. То не делай, с тем не разговаривай…

— Мы хотим, как лучше, и мы не против, если ты хочешь встречаться с Леной, она милая, — его папа мне благосклонно улыбнулся.

— Значит, она и тебя приворожила, хитрая бестия… — обречённо пробубнила себе под нос Ефросинья, а потом отмерла, услышав слова своего мужа: — Кто это не против? Мы против!

— А мне всё равно! Я с ней встречаюсь, влюблён…

Он говорил что-то ещё, много говорил, ему отвечали, они спорили, ругались, он долго выталкивал родителей прочь из комнаты, что далось ему с трудом, но я всего этого не слышала. Даже не заметила, как он напялил на себя футболку с изображённой на ней мозаикой. Всё это время я мысленно повторяла его последнюю фразу, которая ввела меня в состояние прострации. «Влюблён…». Мои уши после неё сразу заложило, будто я сейчас совершила погружение с аквалангом. На лице нарисовалась улыбка потомственной идиотки, чья голубая мечта, наконец-то, осуществилась.

О её наличии на моём контуженном личике меня лично проинформировал Артём:

— Чего ржёшь? — мега-романтично поинтересовался мой принц, пощёлкав пальцами перед моим застывшим лицом.

— Сам ты… — обиделась я.

— Что я? — округлил он глаза, по-детски надув губы.

— Ничего.

Шер стал тискать мои щёки, словно я была хомяком, а он, добросердечный гражданин, случайно заблудший в зоопарк, решил меня накормить, засыпав за оттянутые щеки зерна, приговаривая:

— У-ти, моя маленькая!

Я еле вырвалась:

— Ты — псих! Не прикасайся ко мне!

— Но ты такая смешная!

— Я тебе клоун что ли? У-у-у, больной! — я тёрла свои щёки, пострадавшие после его щипаний и носилась от него по всей комнате.

— Ага, ты — моя персональная клоунесса!

— А ты — мой персональный маньяк!

— Детка, я буду для тебя, кем хочешь, — в него вселился змей искуситель? Тём, сбавь обороты!

— Тогда, будь для меня статуей!

Артём не сразу понял, что я очень умно вывернула под себя его фразу, но, когда до него все-таки дошло, вынужден был остановиться как вкопанный: