А маме не скажем - Екатерина Аверина
Я понимаю и мне нечего ответить. Мама права. Я лишь на секунду размечталась, что Тае не нужен Стэф, а я, возможно… только возможно нравлюсь ему и… Нет. Это все глупости. Нужно держаться как можно дальше от близнецов.
Мама подошла ближе, приподняла мое лицо за подбородок и строго сказала:
– Я очень надеюсь, что ты меня услышала. И главное, правильно поняла, детка, – она поцеловала меня в лоб и направилась в свою комнату за чистым халатом, чтобы принять душ перед сном.
А я? А что я? Вечно влипающая в истории Милли, вот и все. Даже слез нет. А чего плакать? Мама права. С этими мыслями я сделала себе кружку чая. Затем тоже сходила в душ и устроилась на своей кровати в последний раз перед переездом.
Кажется, только закрыла глаза, как перед ними словно наяву встали другие: карие, с прищуром. Сильные мужские руки притянули к твердому телу с чуть терпким запахом. Кристиан, поняла я. От него пахнет немного резкой туалетной водой. Внешне собранный, строгий, но сейчас такой горячий. Мужчина молча убирает с лица мои волосы, касается пальцем губ, чуть оттопыривая нижнюю. Улыбается так загадочно. Его лицо становится ближе. Я завороженно смотрю на него и не могу пошевелиться.
Что-то меняется. Я ощущаю на своем теле еще одни руки. Со спины еще одно тело прижимает меня к себе. Вновь угадываю по запаху. Стэфан. Поняла, как буду теперь их различать.
Более смелые, не такие сдержанные как у брата, движения ладонями вверх до самой груди и обратно к бедрам. Движение. Он вжимает мою попку в свой возбужденный пах, а Кристиан врывается в рот языком. Это мой первый взрослый поцелуй. Так непривычно. Странно. Я совершенно не понимаю, что мне делать и почему-то не спешу останавливать мужчин, нагло завладевших моим телом и разумом. Крис ловит мой язык, играет с ним. Чувственно обхватывает губы. Ладони Стэфана вновь на моей груди. Чувствую, как горят щеки, ведь я без белья, и он все чувствует.
Горячее дыхание одного из близнецов опаляет кожу на шее, даря следом влажные поцелуи. Губы второго спускаются ниже, через маечку ловят торчащий сосок, вырывая из меня неприличный стон. Хочу зажать рот ладонью. Как же стыдно. И как хорошо. Это нужно остановить. Нам нельзя. Но не могу сказать ни слова. Братья действуют синхронно, не давая опомниться, словно дополняя друг друга, как одно целое.
Вот уже маечка слетела на пол. Когда они успели ее снять? Не только! Я стою полностью без одежды в своей спальне, зажатая между двумя голодными до секса мужчинами. Руки Стэфана спускаются неприлично низко, накрывая самое сокровенное. Дергаюсь, но Кристиан смотрит в глаза и улыбается. В них словно написано – «Попалась».
Наглые пальцы одного из близнецов раскрывают влажные губки и касаются очень чувствительной точки. Выгибаюсь, облокачиваясь на спину Стэфа. Кристиан вновь овладел моими сосками. Он вылизывает их, прикусывает. Заставляет громче стонать. Стэфан ускоряет движения пальцами, даря мне новые, такие невероятные ощущения. Я словно проваливаюсь в пропасть. Становится трудно дышать. Низ живота скручивает. Кристиан ловит мой язык во время очередного стона, и рука мужчины присоединяется к брату, лишая меня рассудка.
Я кричу и просыпаюсь, резко садясь на кровати. Тяжело дышу. Маечка съехала в бок, оголяя грудь. Нервным движением поправила ее и осмотрелась по сторонам в поисках близнецов. Никого.
Что это было? Сон? Мне никогда ранее не снились подобные сны. Дрожащими руками взяла телефон, посмотрела на время. Пять утра. Упала обратно на подушки, закрыла руками лицо. Стыдно. Как же мне стыдно! Мама права. Я должна держаться от них как можно дальше. Нельзя допустить того, что только что было. Слишком реально. Кажется, я до сих пор ощущаю на себе их запах. Такой разный, но такой желанный.
Глава 25
Милли
Долго лежать не вышло. Внизу живота все еще ощущается легкая тяжесть. Возбуждение никуда не исчезло, как и муки совести, потому горячий душ и кофе должны справиться с этим лучше. Каково же было мое удивление, когда на кухне у приоткрытого окна обнаружила маму с сигаретой в руках. Услышав, что я вошла, она быстро выбросила ее в форточку и замахала руками, разгоняя дым.
– Извини, – виновато улыбнулась. – Нервничаю. Тебе, смотрю, тоже не спится.
– Есть немного, – опустила взгляд.
Смотреть ей в глаза стыдно, хоть и понимаю, что ничего такого не сделала. Да я вообще ничего не сделала, но все равно как-то некомфортно. Ощущение реальности происходящего ночью никуда не делось и это пугает.
– С тобой все в порядке?
От мамы ничего не скроешь. Только она истолковала мое состояние по-своему и начала щупать лоб.
– Ты горишь, детка. Нужно померять температуру.
– Со мной все хорошо, мам. Правда. Просто плохо спала. Поставь, пожалуйста, чайник, а я пока сбегаю в душ.
Уже за спиной услышала чиркающий звук спички о коробок и ее ворчание:
– Может, это плохая идея… – пробормотала мама себе под нос, а я скрылась в ванной.
После душа немного отпустило, а на столе кроме чашки ароматного чая красовались бутерброды и нарезанный дольками апельсин. Мы молча позавтракали и разбрелись по своим комнатам. Мама снова проверяла вещи, а я рисовала, сидя на своем подоконнике. Когда взглянула на то, что вышло, захотелось стонать в голос. С некогда белого листа бумаги на меня смотрят те самые глаза, что не давали спать всю ночь. Чьи именно? Да понятия не имею! И это не расстраивает. Это злит!
Вырвала лист из блокнота, скомкала и хотела
