Я вернулся за сыном - Лана Пиратова
Он протягивает мне руку. Смотрю ему долго в глаза. Мне кажутся они искренними и сочувствующими. И я подаю ему свою руку.
Роман встает и помогает встать мне. Приобняв за талию, ведет меня на выход. Сажает в свою машину.
– Посиди здесь, – говорит он. – Мне надо к следователю. Возникли кое-какие вопросы. Дождись меня. Я приду и мы поговорим. Хорошо?
Киваю.
– Ты не убежишь? – улыбается.
Мотаю головой.
– Я скоро, – он захлопывает дверь и убегает назад в здание.
Проходит минут двадцать, как возвращается Роман. Садится за руль и заводит машину.
– Я знаю одно место, там можно нормально поговорить, – он опережает мой вопрос.
Роман привозит меня в какой-то маленький ресторанчик и нас ведут к дальнему столику.
Я ничего не заказываю. Все мои желания атрофировались. Роман заказывает кофе.
– Странно получается, – начинает он разговор первым. – Я сейчас был у следователя. И получается, что мои показания теперь не относятся к делу.
Я хмурюсь и смотрю на него.
– Я давал показания, что у меня с компанией Дмитрия, твоего родственника, был заключен договор на поставку яда против грызунов. Именно такой яд и нашли в остатках еды, которой отравился твой муж. И поэтому тебя и выпустили.
Ловлю каждое его слово. Мозги сразу прояснились.
– Но теперь оказывается, что это все не важно, – продолжает Роман. – Следствие опять считает ключевой улику, что следы яда были обнаружены на твоей одежде. Странно, – задумчиво смотрит в окно.
Потом поворачивается ко мне и спрашивает:
– Твой адвокат, который приходил ко мне, он частный? Или назначенный следователем?
– У меня адвокат моего знакомого, – отвечаю я. – Я им довольна.
– Да-да, – задумчиво произносит Роман. – Только он почему-то не был у следователя уже несколько дней и даже не посмотрел новые обстоятельства в деле.
Мы сидим молча. Каждый думает о своем. Я – о сыне.
– Так, ладно, – произносит Роман. – Если ты не возражаешь, я попрошу своих юристов связаться с твоим адвокатом. То, что сейчас происходит в твоем деле, ненормально. Следствие бросает из стороны в сторону.
Отпивает кофе.
– А сейчас успокойся, – теперь он улыбается. – Не надо, чтобы ребенок видел твои слезы.
И после этих слов я, наоборот, начинаю просто-таки рыдать. Роман сначала удивленно смотрит на меня, а потом берет салфетки и подает мне.
– Яна?
А я реву. Потому что знаю, что не увижу Никиту. Не сегодня точно. И где он, я тоже не знаю.
Роман подходит ко мне и садится рядом.
– Ян, что-то случилось? Ты ведь плачешь не из-за следствия? Почему? Скажи мне. Я постараюсь помочь. Не надо держать в себе. Я хочу помочь. И, поверь, я в силах это сделать. Что случилось?
Смотрю на него заплаканными глазами. Может, он прав? У кого еще мне просить помощи?
И тогда я рассказываю ему. Не все, но самое важное – мне не дают видеться с сыном.
– Хм,– задумчиво произносит он. – Странное поведение. Можешь мне написать телефоны Олега? – задумывается и добавляет: – и его адвоката. А пока поехали, я отвезу тебя домой.
Когда я оказываюсь дома, опять одна, в полной тишине, то опять начинаю плакать. Как давно здесь не слышится веселый ребячий смех. Прислушиваюсь и пытаюсь поймать хотя бы воспоминание о голосе Никиты. И он звучит. У меня в голове.
Где мой малыш? Что Олег делает?
Я просто сижу на диване, уткнувшись в колени. Ничего не хочу. И больно. Очень больно где-то в груди.
Вдруг раздается звонок в дверь. Вскакиваю и бегу.
Быстро открываю и падаю на колени. Перед сыном.
В дверях стоят Олег и Никита. Рука Олега лежит на плече сына. Он как будто удерживает его от приближения ко мне. Или мне это только кажется?
– Мама! – кричит Никита. – Мама! Я так скучал!
Олег убирает руку и Никита падает в мои объятия. Я прижимаю его к себе со всей силы и целую. Покрываю его поцелуями. Всего-всего. Никита тоже обнимает меня своими ручонками.
– Мам! Я такого карася поймал! А потом мы его съели! Мам? А почему ты не приехала? Я так ждал. А ты не приехала….
Господи, дай мне сил. Никите не нужно знать подробностей.
– Не могла, сынок, – всхлипываю и вытираю нос. – Но я очень-преочень скучала. Ты расскажешь мне, кого и как ты поймал? Я так ждала тебя…
Опять притягиваю его к себе. Встаю и беру его на руки. Иду в комнату. Олег идет следом. За все время он не проронил ни слова. И я не сказала ему ничего. Но нам надо поговорить. И он, и я понимаем это.
Сажусь на диван с Никитой на коленях. Утыкаюсь губами ему в волосы и держу. Боюсь опять отпустить его от себя.
– Никита, – вдруг произносит Олег, – иди к себе. Нам с мамой поговорить надо.
Никита поворачивается к нему.
– А ты останешься? – спрашивает у Олега. – Я хочу, чтобы ты показал маме мои фотографии. С карасем. Останешься?
– Не сейчас, Никита, – строго произносит Олег. – Иди. Нам надо поговорить.
И Никита послушно встает, чмокает меня в щеку и идет к себе.
Я вытираю слезы. Встаю. Теперь мы смотрим с Олегом друг другу в глаза.
– Что это было, Олег? – стараюсь прийти в себя и звучать уверенно, когда мы остаемся одни.
– То же самое я хочу услышать от тебя, – отвечает он. – Что за черт мне звонил? И моему адвокату? Быстро же ты находишь защитников.
Его голос звучит зло.
– О чем ты? – спрашиваю я.
– О Романе. Или как там его? Зачем вовлекать в наши дела посторонних, Яна? Ты так делаешь только хуже. Усугубляешь ситуацию.
– Олег, – изумленно смотрю на него, – что ты говоришь? Какую ситуацию? Что мне оставалось делать? Ты не брал трубки. Почему? Что случилось?
