Сын губернатора - Ольга Рузанова
- Рай, - проникает в сонное сознание, а следом к щеке прижимаются горячие губы.
- Ммм…
- Просыпайся, Коротышка.
Воспоминания обрушиваются лавиной. Распахнув глаза, натыкаюсь на пристальный взгляд Германа и чувствую, как кровь окрашивает лицо в красный цвет.
- Я уже полчаса любуюсь, как ты дрыхнешь, - усмехается тихо, - подъем – дел невпроворот.
- Сколько времени? – хриплю я.
- Полдесятого…
- Ого!
Соскочив, лечу в душ и закрываюсь изнутри. Не только потому, что нужно торопиться. Меня дико смущает то, что случилось между нами ночью. Стыдно и страшно.
Вдруг, он снова скажет, что хотел меня просто успокоить?
Умываюсь, чищу зубы и тщательно расчесываю волосы. А когда возвращаюсь в номер, Греховцева там не обнаруживается, чем я незамедлительно и пользуюсь. Со скоростью кометы скидываю шорты и влетаю в джинсы. Успеваю поменять майку на толстовку и слышу, как открывается дверь.
- Готова?
- Да, - беру свой рюкзачок, проверяю все ли на месте и иду на выход туда, где в дверном проеме стоит Герман.
Исподлобья смотрит, как я приближаюсь, а когда между нами остается не более метра, делает шаг вперед и заключает мое лицо в свои ладони.
Решительный взгляд в глаза, в котором читается предупреждение даже не думать сопротивляться, а следом жадный поцелуй.
Глубокий, с языком.
- Я не отказываюсь от своих слов, - отстранившись, проговаривает Герман и снова целует.
На этот раз неторопливо. Так, что ноги слабеют, а в груди начинают петь птицы.
- Идем, - пропускает меня вперед, закрывает дверь и берет мою руку в свою ладонь.
Я иду почти вслепую, в голове туманная дымка и абсолютное непонимание происходящего.
Мы теперь вместе? Мы пара? Или нет? Что тогда?
Пока он решает какие-то вопросы у стойки администрации, я смакую его вкус у себя во рту. Рассасываю его, как конфету и стараюсь растянуть удовольствие.
Следующие полчаса мы тратим на завтрак в местном кафе, а затем едем сразу в морг.
Все организационные вопросы Герман берет на себя, не разрешая мне ни договариваться о погребении, ни потратить ни копейки.
- У меня есть деньги! – доказываю я, доставая конверт из рюкзака, - я могу все сама оплатить.
Даже не ставя меня в известность, Греховцев оплатил все услуги своей картой.
- Оставь их себе.
- Их соседи собрали! Специально на похороны.
- Они тебе еще пригодятся.
Возмущенно пыхча, я усаживаюсь в машину. Следующий пункт по плану – ритуальная служба. Но и там, оставив меня выбирать цветы, он сам все оплачивает.
- Гера, - рычу предупреждающе, - хватить благотворительности!
- О’кей, - соглашается парень, - свои деньги потратишь на поминальный обед.
- На что?..
Какой обед? Ни о чем подобном я не думала. Скромные похороны и все.
- Ясно… - бормочет он.
Активирует экран своего телефона и начинает в нем что-то искать.
- Есть в вашей деревне общепит?
- Я не знаю… хотя, подожди, есть столовая. Я сейчас тете Люде позвоню!
В итоге все складывается как нельзя лучше. Соседка договаривается на счет поминального обеда, а все остальные вопросы решает Герман.
В гостиницу мы возвращаемся уже вечером, после ужина все в той же кафешке. Легкость из нашего общения испаряется в ту же секунду, как только мы остаемся наедине в нашем номере.
Воспоминания вчерашней ночи снова атакуют мою нервную систему. Меня буквально трясет от волнения, у Германа же вид абсолютно безмятежный.
Скинув куртку, а разваливается в кресле и вытягивает длинные ноги.
- Иди, - кивает в сторону душа, - я после тебя.
- Спасибо, - пищу тихо.
Хватаю из шкафа свою пижаму и скрываюсь за хлипкой дверью.
Уфф… Что сулит мне сегодняшний вечер? Спать-то снова вместе придется. Значит, и целоваться опять будем?.. Я не знаю, чего боюсь больше – что это повторится или, что не повторится.
По телу пробегает дрожь. Приблизив лицо к зеркалу над раковиной, всматриваюсь в свое отражение. Пытаюсь взглянуть на себя другими глазами.
Обычная. Как ни смотри. Хоть в анфас, хоть в профиль. Странный вкус у Греховцева, если конечно он не врет, говоря, что я ему нравлюсь.
Касаюсь кончиками пальцев своих губ, но, внезапно вспомнив, какой завтра день, резко одергиваю.
Нет, все-таки я редкостная дрянь. Любая другая на моем месте рыдала бы от горя, а я о поцелуях мечтаю.
Трясу головой, чтобы вытряхнуть из нее все мысли о Греховцеве, и встаю под душ.
Глава 12.
Зря я так волновалась. После душа Герман садится в кресло и, предупредив, что у него важное дело, залипает в телефоне. Долго что-то читает, потом пишет и отправляет. И снова читает.
Я, лежа под одеялом, незаметно его разглядываю. У него такой строгий вид, когда он сосредоточен. А сосредоточен он почти всегда. Эмоции на его лице отображаются крайне редко, но у меня уже получается считывать его настроение с одного взгляда. Они все в его глазах. Если Греховцев спокоен, то глаза его серебристого цвета, если зол или… возбужден – они приобретают цвет ртути.
Сейчас, наблюдая за ним, мне впервые становится интересно, какие у него планы на будущее, кем он собирается стать. Такие, как он, одним днем не живут. У него, скорее всего, жизнь на десятилетия вперед расписана.
Решив, что расспрошу его об этом в ближайшее время, незаметно расслабляюсь и засыпаю. А спустя некоторое время, сквозь сон, чувствую, как прогибается сзади матрас, а следом моего виска касаются горячие губы.
***********
Утром я просыпаюсь первой. Нервы. Сегодня очень тяжелый день.
