Золотая орда (СИ) - Дрим Мила

Выбравшись из ванны, я вытерлась и надела халатик, и только после осмелилась глянуть на себя в зеркало. М-да… Красные, распухшие глаза, покусанные губы, покрасневшая кожа шеи – зубы Тимура сделали свое дело. Я подтянула ворот халата, пытаясь скрыть эти украшения на шее. Тщетно. Отметины Тимура невозможно было убрать – они были значительно глубже – на моем сердце, и в моей душе.

Так. Хватит. Я справлюсь.

Я вынырнула из ванной комнаты и заглянула на кухню – мне хотелось выпить крепко-сладкий чай, чтобы согреться. Когда я наливала его в бокал, на кухню заглянула мама.

– Камила? А я думала, ты будешь поздно, – с нотками тревоги, спросила она, подходя ко мне.

– Планы поменялись, – чуть улыбнулась я, поворачиваясь к ней лицом.

Мама вздрогнула. В ее глазах проскользнул страх.

– Он что, изнасиловал тебя? – прошептала она.

Хотя мы попрощались с Тимуром не на самой теплой ноте, я не хотела, чтобы мама думала так о нем. Даже сейчас я страстно желала защитить его.

– Мама, он защитил меня от приставаний, защитил мою честь. Разве он похож на человека, насилующего женщин? – вопросила я.

– Тогда почему ты вся в слезах? – мама, обняв меня за плечи, заглянула мне в глаза.

Ах, мама. Я люблю тебя. Но между нами столько моих молчаливых дней и опасений за тебя, что ты не узнаешь правды.

– У Тимура появились срочные дела, а я не хотела расставаться, – противореча своим принципам, ответила я. Хотя, я на самом деле не хотела, чтобы мы попрощались.

– Ох, ты так привязалась к нему, – мама окинула меня сочувственным взглядом.

– Вероятно, это так, – а вот в этой фразе не было и капли лжи. – Пойду, почитаю.

Я поцеловала маму, на прощание, посылая ей самую теплую и добрую улыбку, на которую я была способна в эти минуты.

Надо ли говорить, что я ничего не стала читать? Я, лежа на кровати, уставилась глазами в потолок, прокручивая в своей памяти сегодняшний день. Ах, у меня же есть телефон! Я выбежала в коридор и достала из кармана куртки мобильник. Зажав его в пальцах, будто от него зависела моя жизнь, я, раздираемая надеждой и страхом, вернулась в свою комнату, и только потом посмотрела на дисплей, ожидая увидеть там пропущенный вызов от Тимура, или просто – смс. Но там ничего не было. Я грустно улыбнулась. Пусть так. Переживу.

Выходные я провела дома, почти не вылезая из кровати. Я перечитывала лекции, изучала книги по истории, попутно предаваясь размышлениям над собственной жизнью. Мама видела, что происходит со мной, но ничего не говорила по этому поводу – и я была рада, что она проявляла свою материнскую мудрость. Наконец, устав от собственной печали, вечером, воскресенья, я принялась за уборку дома. Я пылесосила, мыла полы, оглушительно распевая песни, успевая при этом пару раз, всплакнуть, а после – рассмеяться.

Хоть я и продолжала страдать, но не позволяла себе окунуться в пучину жалости к себе. Как говорится, когда совсем прижимает, когда отчаяние подкатывает – все, что не делается – к лучшему. Местами лживая, местами правдивая фраза. Вот и я вбила себе ее в голову, и в понедельник пришла на лекции спокойная, уравновешенная, та самая хорошая девочка. С засосом-укусом на шее от главы группировки.

Я была внимательной, прилежной студенткой. После университета – сразу домой, и по сторонам старалась не смотреть. Нечего выглядывать бмв или мерседес. В среду, закончив в два, я, как и прежде, сразу поехала домой. Выйдя на одну остановку пораньше, я шла по улице, наслаждаясь долгожданным теплым, весенним деньком. Еще неделю назад под моими ногами был снег, а сегодня – лишь мелкие лужицы от него. Так будет и в моей жизни: еще недавно я плакала, значит, совсем скоро, на место слез придет счастье. Я верила, что Господь любит меня и позаботится обо мне.

Подходя к подъезду, я увидела незнакомую золотистую иномарку. Я сразу напряглась, продолжая за ней наблюдать. Но, когда из машины вышел молодой мужчина, напряжение спало с меня. Улыбаясь, ко мне навстречу пошел Славик. Элегантный, с идеальными, зализанными набок, волосами. В пальто и… с тортом в руках. Интересно, кто его прислал?

– Камила, здравствуй, – чуть краснея, приглушенно поздоровался он.

– Здравствуй, Вячеслав, – официальным тоном начала я. Славик даже вздрогнул – не ожидал от меня обращение к нему полным именем.

Он переминался с ноги на ногу, а я стояла, просверливая его взглядом.

– Я это, к тебе, на чай, – наконец, выдохнул он, улыбаясь. – Вот, торт купил.

– Тебя мама моя прислала или теть Ирина? – задала я вопрос в лоб.

Славик еще гуще покраснел, отвечая:

– Да я сам вообще-то.

Вот как. Он сам. Неожиданно.

– Ясно, – я покачала головой, ощущая себя такой взрослой, рядом с этим Славиком.

– Ну, пошли? А то есть охота, и торт такой дорогой.

Что? А он цену мне назвать не хочет этого торта? Я улыбнулась – широко, почти вызывающее.

– Славик, а ты что, не в курсе, с кем я встречаюсь? – задала я вопрос, продолжая улыбаться, как самая настоящая стерва.

– Мама говорила, что у тебя никого нет, – промямлил он, удивленный моим поведением.

– А ты больше маму слушай, – рассмеялась я, затем продолжила:

– Славик, ты больше не приходи ко мне. Мой мужчина, – я особо выделила это слово, – тебе башку оторвет в прямом смысле, если только узнает. Так что, иди к СЕБЕ домой и пей СВОЙ чай со СВОИМ ДОРОГИМ тортом.

Вячеслав порывисто отвернулся и зашагал в сторону своей золотистой машины. Торт в его руке, как маятник, раскачивался из стороны в сторону – «бедненький» Славик нервничал. А я, довольно улыбнувшись, пошла домой. Я шла, удивляясь собственной дерзости и самоуверенности, задаваясь вопросом – а оставалась ли я еще девушкой Тимура, или он так «пощадил» мои чувства и не сказал прямым текстом о том, что мы расстались? Ну и что! В любом случае, я хотела дать понять Славику, да и всему миру, что я была с Тимуром.

У меня не было аппетита, но я заставила себя пообедать – не хватало еще грохнуться в обморок где-нибудь. Я не хотела быть слабой. Я не хотела разваливаться и уж, тем более, заниматься саморазрушением. Доедая суп, я услышала звонок в дверь. Сердце тут же предательски подпрыгнуло в моей груди, возвращая меня почти на две недели назад – когда вот так, внезапно-долгожданно, ко мне пришел Тимур. Пусть это повторится вновь. Пожалуйста.

Я прижалась к двери, и, прежде чем задать вопрос, тяжело вздохнула, чтобы немного успокоиться. Облизав вмиг пересохшие губы и проведя ладонями по распушенным волосам, я произнесла:

– Кто там?

– Кто-кто?! Открывай, родная! – раздался смеющийся женский голосок за дверью.

Счастье сжало мое сердце, частично изгоняя оттуда печаль. Я распахнула дверь, и тут же обнял свою любимую, единственную подругу. Моя москвичка Настя приехала в гости!!!

Мы сидели на кухне, попивая чай – вкусный такой, с кусочками ягод, уплетали шоколадные конфеты – это Настя привезла гостинцы. Мы болтали о том, о сем – вспоминали школьные годы, старательно избегая разговоры про Катю, и тут же рассказывали про студенческие будни. Настя изменилась – повзрослела, похорошела, и стала еще более увереннее, чем раньше. Я с улыбкой вглядывалась в ее привлекательное лицо – как же ей шли перемены!

– Ну, а как там тот мужчина? – выразительно изогнув светлую бровь, вопросила Настя.

Я сглотнула, размышляя, что можно было ей рассказать. А так хотелось многим поделиться!

– Мы вроде как встречаемся, – произнесла я.

Изумление проскользнуло на лице Насти.

– Ну, ты даешь! – выдохнула она. Но в ее голосе не было осуждения, и за это я особо любила Настю. Не вешала она на себя мантию судьи. А могла. Ведь как часто, самые близкие, любят это делать.

– Да, – я улыбнулась. – Он меня от Антона защитил, на свидание в парк водил. Но сейчас у нас немного недопонимание.

– Антон? Этот уродец? Ну, у тебя прям рыцарь появился, Камила! А из-за чего недопонимание? Ты ж у меня вроде не стерва, не дура, всегда, сколько знаю тебя – добрая, нежная.