В лапах Ирбиса (СИ) - Ласк Елена

— Не может. — Рыкнул, и резко развернувшись направился к своей машине, будто вспомнил о чём-то важном и безотлагательном.

Уехал, хлопнув дверью, резко дав по газам, оставив на асфальте чёрный след от колёс. Кисса замерла непонимающим взглядом, а я выдохнула с облегчением.

— Мне тоже нужно тебе кое-что рассказать, поговорим вечером. — Переключила внимание сестры на себя.

— Ты разве не на сутки?

— Нет, только на половину смены.

— Как интересно. — Протянула она. — Давно ты мне ничего не рассказывала, только мораль читала. Хоть какое-то разнообразие.

— Как раз о разнообразии и поговорим. Мне пора.

— Хорошо, а я отсыпаться. — С этими словами Кисса упорхнула в подъезд, таща за собой чемодан на колёсиках, который я раньше не видела.

После смены решила пройтись пешком. Вышла на несколько остановок раньше и брела, не торопясь, в сторону дома. На улице было прохладно, именно это и нужно было моему воспалённому мозгу. Вопреки воле и разуму в течении дня периодически возвращалась мыслями к Ирбису, пытаясь найти способ прекратить наше знакомство навсегда. Я сомневалась, что бегство правильное решение. Возвратиться всё равно придётся и проблемы, скорее всего, никуда не денутся. Идея появилась внезапно. Она была простой, но казалась действенной.

«Если ты не остановишься, я обращусь за помощью к твоему брату», — отправила сообщение Ирбису, блефуя конечно. Я никак не выказывала степень своей неприязни к Барсу. Ирбис не знает, что я ни за что и никогда не обращусь к его брату, но если у этого человека есть эмоции, то написанные мной слова вцепятся в них, сжимая в тисках сомнений. Я была готова на всё, чтобы он поверил и осознал, к чему может привести его упорство. Если отношения с братом ему дороги, то Ирбис остановится, не каждый ради женщины готов пойти против брата, правда, как сказал Ирбис, я ещё не женщина.

Глава 19

Мёртвая тишина звучит по-особенному. Я познакомилась с ней не так давно, и ещё не успела привыкнуть к тому, как моментально она завладевает пространством и твоим телом, меняя воздух, атмосферу, там, где поселяется, опустошает, высасывая из тебя надежду, оставляя лишь отчаяние. Впервые я ощутила на себе её действие, когда во время операции, на которой я ассистировала, умер пациент. Молчание коллег, их потухшие взгляды, обыденность действий и странное спокойствие, накатившее на всех одновременно. Они остановились, а я нет, мне казалось, что ещё можно что-то сделать, что не всё потеряно. Лишь посмотрев на время, поняла, что за пациента боролись дольше, чем до последнего, давая шанс уже не ему, а себе не чувствовать в очередной раз пустоту внутри, которая оставит тело лишь забрав часть твоей веры в себя. В тот вечер, стоя на крыше больницы рядом с курящим сигарету доктором Разумовским, я осознала и приняла тот факт, что это был не последний пациент, которого не смогли спасти, но в моих руках бороться за каждого следующего, не давая пустоте обосноваться и пустить корни во мне. Только тогда я не думала, что столкнусь с этой оглушающей тишиной у себя дома. Она заполнила меня моментально, как только я перешагнула порог дома. Телом моментально завладела дрожь, а холод осел на коже. Странное чувство, что случилось что-то не просто плохое, а непоправимое, сковало, запрещая двигаться, будто твердя «сделаешь шаг и ничего изменить будет нельзя». Глубоко вдохнув, я прошла в зал, в самом центре которого лежал Барс, неподвижный, бледный, будто потухший, с ножом в животе и распахнутыми глазами. Я подошла к телу, опустившись на колени рядом прикоснулась к сонной артерии. Пульса не было, реанимировать было поздно, судя по состоянию тела он мёртв около получаса. Его взгляд больше не казался диким и злым, в нём был покой, пугающий своей неправдоподобностью. Краем глаза уловила движение. В углу комнаты покачиваясь сидела Кисса, обняв свои колени, уткнувшись в них лицом. Я медленно подошла к ней и присела рядом, и также медленно погладила по голове, от чего она резко дёрнулась, больше никак не отреагировав, находясь в состоянии шока. Обняла сестру, прижав к своей груди, поглаживая её волосы, пытаясь успокоиться. Кисса моментально разрыдалась, выйдя из ступора.

— Пожалуйста, скажи, что он жив, что мне показалось, что он не дышит. Крови же почти нет. — Бормотала, захлёбываясь, с трудом дыша, крепче впиваясь ногтями в кожу на моей спине сквозь футболку.

Да, крови действительно не было, она вся осталась внутри Барса. С такими ранениями не выживают.

— Ника, почему ты молчишь. — Всхлипывала она, прекрасно понимая моё молчание.

Кисса продолжала бормотать что-то невнятное, бессвязное, крепко обнимая меня. Её состояние начало пугать. Мне пришлось ещё раз поднять взгляд на тело Барса, чтобы задать вопрос, ответа на который боялась больше чего бы то ни было.

— Как это произошло? — Спросила, не выпуская сестру из рук, крепче к себе прижимая, стараясь не поддаться панике. Из нас двоих кто-то должен соображать здраво.

Сначала Кисса тряслась от безмолвной истерики, потом затихла и наконец заговорила.

— Сегодня мы вернулись из Вегаса, куда улетели после нашей ссоры в клубе. У него там были какие-то дела, а я развлекалась как могла. Там Барс предложил мне пожить в одной из его квартир. Я так обрадовалась, ведь это серьёзное предложение, особенно для человека, который не заводит отношений. Барс обещал дождаться, когда я поговорю с тобой о переезде, но уже в полдень позвонил и сказал, что я должна переехать сегодня. Он приехал раньше, чем мы договорились, дёрганый какой-то, с побитым лицом. На мои вопросы не отвечал, только приказал собирать вещи. Когда вошла с чемоданом в зал, он рассматривал наши фотографии на полке. Сказал, что мы как близнецы. И я сказала, что у нас могут родиться близнецы. Не думала, что Барс догадается. Он посмотрел на меня так, будто я сделала что-то мерзкое. Барс моментально взорвался, схватил меня и начал трясти. Я не специально, правда, всего одну таблетку пропустила. Не собиралась признаваться ему что беременна, планировала скрывать как можно дольше, знала, что потащит на аборт, как и всех остальных, что он и попытался сделать, сказал, что отвезёт меня немедленно, ждать не придётся, вычистят быстро. Ему было всё равно, что это его ребёнок, что срок уже большой, что это опасно. Мне стало очень страшно. У меня началась истерика, я начала вырываться и царапаться, а потом он достал нож и поднёс к животу со словами: «Или врач его вырежет, или я, выбирай». Я притворилась, что согласна, а когда он отвлёкся на зазвонивший телефон, попыталась сбежать. Барс догнал меня, схватил за руку, я начала вырываться, когда высвободилась из его хватки, он потерял равновесие, упал и замер. Когда перевернула его, увидела нож в животе, попыталась привести в себя, но он не реагировал. И я не знала, что мне делать.

— Я сейчас дам тебе успокоительное, и позвоню в полицию.

История Киссы меня обнадёжила, ведь произошедшее было самозащитой. Мои опасения были гораздо серьёзнее. Голова окончательно прояснилась, и я знала, что теперь делать.

— Нет! Пожалуйста, не надо! — Кисса наконец посмотрела на меня, крепко схватив за плечи, на её заплаканном лице даже косметики не осталось, слёзы всю смыли, оставив тёмные разводы на бледной коже. Во взгляде царил даже не страх, а ужас.

— Кисса, это была случайность. Тебя не посадят, если потребуется, я продам квартиру, а если денег не хватит, займу у Разумовского, у тебя будет лучший адвокат, поверь мне. Я уговорю Разумовского задействовать его связи. Ты не виновата, мы это докажем. Всё будет хорошо, обещаю.

— Ты думаешь я боюсь тюрьмы? — Кисса привстала, взяв мои руки в свои, безумно ледяные. — Боюсь, конечно, но его брата я боюсь больше. Он не простит мне смерть брата — убьёт меня, Ника.

— Что ты такое говоришь?

Увидев в глазах сестры мольбу, напряглась всем телом.

— Ирбис страшный человек, беспощадный. Он предупреждал, что если из-за меня его брат пострадает, мне лучше удавиться. И поверь мне, этот человек никогда не шутит. Теперь, если не убьёт сразу, то дождётся, когда я рожу и заберёт ребёнка, это хуже смерти. Ника, я этого не переживу.