Я заберу у тебя ребенка (СИ) - Невинная Яна

В то же время я не уверен и в Оксане. Сегодня она соглашается на роль послушной няни, запертой в имении. Кто знает, что она потребует завтра. И нет даже смысла задумываться о том, чтобы иметь обеих женщин сразу. Ни одна из них не потерпит рядом соперницу.

— Ваша дочь обманула меня, дети не ее, — стою на своем.

— Мы это проверим! — вскрикивает истошно теща, награждая меня уничижительным взглядом. — Любые документы можно подделать! Тебя обманули, Арслан. Ты должен верить своей жене, а не какому-то доктору! Они все продажные!

— Кому, как не вам, знать, что документы можно подделать, а докторов купить, — намекаю теще на то, что она помогала дочери провернуть подмену яйцеклеток. Возможно, она как раз и была инициатором и подсказала Диляре такой выход из ситуации.

— Не смей обвинять мою дочь и мою жену! — снова нападает Юсупов, тряся передо мной указательным пальцем. — Знал ли я, что доживу до такого позорного дня! Когда муж моей дочери будет отказываться от нее, увозить из дома ребенка! Посмотри, до чего ты ее довел. А теперь еще и руку поднимаешь!

— Диляра, ты будешь врать всем в глаза, что я бил тебя? — взываю к совести жены, подходя ближе и пронзая гневным взглядом. — Я бил тебя, скажи?

— Отойди от нее, Арслан, — вмешивается тесть, вставая между нами. — Видишь, она теперь боится тебя?

Отступаю в сторону и потираю виски, раскалывающиеся от боли. Медленно вдыхаю и выдыхаю, пытаясь прийти в себя. Мне с трудом удается разговаривать не на повышенных тонах.

— Фарит Рустамович, останьтесь с Дилярой и не спускайте с нее глаз, завтра я привезу документы и лабораторные анализы, подтверждающие мои слова. Тогда у нас с вами будет совершенно другой разговор. Можете после этого заказать независимую экспертизу, если не доверяете специалистам с моей стороны. Большего я пока сказать не могу и не считаю нужным. Предлагаю сейчас всем успокоиться и отложить решение вопроса до завтра. Мы сейчас все неспособны разумно мыслить и не сможем ни до чего договориться.

— А сейчас ты хочешь уехать, надо полагать? — интересуется тесть злобным голосом.

— Да, папа, да, он поедет к своей любовнице! — наконец подает голос моя жена, опаляя ненавидящим взглядом. — Спроси у него, спроси, с кем сейчас моя Зарина. Тетка Касима мне всё рассказала!

— Это правда, Арслан? — требовательно вопрошает Юсупов.

— Смотря что считать правдой. Я поеду в свое имение к своим дочерям. Женщина, которая по крови является их матерью, тоже там. Сейчас я забочусь только о детях. Мать Альбины и Зарины прекрасно позаботится о них, а также в скором времени приедет моя мать. Можете не волноваться о девочках. Все, что от вас требуется, это держать в узде свою дочь. Скандала не будет, я не позволю ему случиться. Ты поняла меня, жена?

— Какой еще скандал, о чем ты, зять?

— Вы у своей дочери спросите, чем она мне угрожает.

— Что ты задумала, дочь? О чем говорит твой муж? — наседает тесть на Диляру. — Почему твой муж выдвигает такие страшные обвинения? Расскажи нам правду!

— Мама, мне плохо, дай воды, — скулит Диляра, повисая на руках матери и изображая полуобморочное состояние.

— Уйдите, прошу, — теща машет на нас руками, чтобы оставили их в комнате одних, поэтому ничего не остается, как покинуть спальню жену.

Тесть сразу же поворачивается ко мне:

— Ты ее муж, ты должен остаться с ней. Пусть документы привезут твои люди, кто-то пусть съездит за Зариной. Происходит что-то странное, нам нужно разобраться.

— Мы разберемся завтра, я привезу документы, но Зарину — нет. Диляра не в состоянии ухаживать за ребенком.

— Ты не покинешь этот дом, Арслан, — насупленно угрожает тесть.

— От моего присутствия здесь ничего не изменится, Фарит Рустамович. Вы же сами понимаете. Наш брак с Дилярой давно превратился в фарс, мы держались только из-за дочери, а теперь выяснилось, что она Диляре неродная.

— Ничего еще не выяснилось. Я ничему не поверю, пока не увижу документы, — кипятится Юсупов. — В любом случае мы должны позаботиться о том, чтобы не было скандала. И что это за женщина, которая сейчас с девочками? Как ты можешь ей доверять? Почему тетку родную отослал, а эту девку оставил?! Она же украла твоего ребенка, Арслан! Может, Диляра права? Она твоя любовница и запудрила тебе мозги! Аллах! Неужели это правда?

— Фарит Рустамович…

— Зять, убери эту женщину из дома, иначе наше партнерство с твоим отцом будет расторгнуто навсегда, я позабочусь, чтобы ваш бизнес сильно пострадал. Я не позволю делать из моей дочери посмешище, не позволю, чтобы она страдала! Если она что-то намудрила с яйцеклетками, что с того? Дочка по закону ваша, все ее знают как Зарину Бакаеву! Так и будет! Не разрушай репутацию наших семей! Не смей!

— Я не собираюсь портить репутацию наших семей. Зарина не должна пострадать. Не стоит мне угрожать, Фарит Рустамович. Лучше найдите управу на вашу дочь. Узнайте у вашей жены, как обстояли дела с яйцеклетками. Может, тогда вы перестанете угрожать нашему бизнесу.

— Дети, вы доведете старика до гроба, — пыхтит тесть, падая в кресло в коридоре и доставая платок, вытирает взмокший лоб и губы.

— Мы договорились? — спрашиваю его уже спокойно и встречаю измученный взгляд. Юсупов медленно кивает, и я с тяжелым сердцем направляюсь от него прочь, слыша вслед тихие бормотания и глухие причитания женщин из-за дверей спальни жены.

Глава 30

Я гнал на предельно допустимой скорости. Подальше от мрачного, отравленного злобой дома. От опостылевших родственников, готовых перегрызть мне горло. При погрязших во лжи по уши. Виноватых, но обвиняющих. Убегал от своего прошлого и настоящего. Хотелось изо всех сил нажать на педаль газа, вдавить ее в пол и как можно быстрее оторваться на максимальное расстояние от ставшего чужим особняка.

Он сейчас представлялся вместилищем ядовитых, жалящих смертоносным жалом змей. Юсуповы казались мерзкими тварями, которые копошатся, сворачиваются в тугой клубок и беспрестанно яростно шипят, исторгают свой яд.

Радовало одно — что вовремя увез оттуда дочерей. Только вырвавшись на свободу, понял, что не смогу вернуться обратно, и точно не допущу, чтобы Юсуповы прикоснулись к моим детям.

Иногда в жизни бывают откровения, которые проливают свет на всё твое прошлое и настоящее. И озарения, которые дают понять, как сильно ты ошибался. Ведь, по сути, дети не имеют отношения к Диляре, я докажу это с помощью тысячи экспертиз. Но даже это не главное. Оставаться им в том доме опасно. Диляра безумна и не намерена лечиться, а ее родители потворствуют всем ее желаниям. Не удивлюсь, если они с ней всегда были в сговоре и знали о том, что она натворила. Будь они прокляты.

Юсуповым придется смириться с тем, что я обманул их, не выполнил данных обещаний привезти девочек. Но и они меня обманули, не пошли навстречу. Мы квиты.

Заворачиваю на дорогу, ведущую к аэропорту. Отец как раз прислал данные о прилете матери. Заметив несколько пропущенных от Оксаны, просто не обращаю на них внимания. Не могу сейчас с ней разговаривать, мне нужно успокоиться перед встречей с мамой. Не стоит ее нервировать, она всегда тонко чувствует мое состояние и настроение, а после разговора с Вересовой я вечно на взводе.

Если она захочет высказать мне какие-то претензии, то я не останусь в долгу. Мы поругаемся, и я буду взвинченным и нервным. Если скажет что-то приятное своим нежным голоском, то моя взвинченность будет несколько другого рода, смещенного в сторону ниже пояса. А это уж совсем не к месту, когда едешь забирать из аэропорта родную мать.

Сжимаю телефон в руке, чувствуя, что он жжет кожу. Пальцы зудят от нетерпения. На самом деле, мне безумно хочется услышать голос Вересовой. Аж выкручивает наизнанку. Во всей этой круговерти проблем, недомолвок, открывшихся тайн она одна является источником совершенно других эмоций.

Они иные. Она украла моего ребенка, но в то же время подарила мне в принципе возможность иметь детей. Она воспитала такую чудесную светлую малышку. И я уверен, что сможет стереть черные пятна из жизни моей Зарины. Представляю, как она растит мою дочь, обеих моих дочерей, и отчего-то так явственно всё это вижу, и в моих видениях мы не прячемся за высоким забором, как я планировал изначально. Мы встанем против всего мира, который обрушит на нас шквал грязного интереса. Мы будем готовы сражаться.