Френдзона строгого режима (СИ) - Орлова Марина

— Допускаешь мысль, что я могу просто желать посмотреть тебе в глаза? Может, я лично хочу услышать, как ты сбежала, воспользовавшись мной, словно последней шлюхой, не пожелав даже попрощаться? — поднялся он на ноги и стал наступать на меня, с угрозой в глазах. Я занервничала. — Быть может, я хотел узнать, по какой, такой причине, ты сменила даже номер телефона! — рявкнул он мне в лицо, застыв напротив, практически вплотную ко мне, чем заставил вжиматься поясницей в край стола, без возможности отодвинуться. — Мог бы приехать и просто так. Откровенно говоря, эта мысль была навязчивой, но после я решил, что явившись к тебе, имея в собственности хоть что-то, будет куда лучше.

— Что ты хочешь от меня услышать? — в свою очередь повысила я голос, разозлившись и прямо посмотрев в пылающие бешенством глаза. — Что? Как я должна была поступить? Я не врала тебе, и не собиралась заводить никаких отношений! Я говорила этого и не раз!!! — тыча ему пальцем в грудь, кричала я с обвинением. — Но нет, тебя ведь так задел мой отказ… — прошипела я, и замолчала, сдерживая ком слез, что застрял в горле. — Мне не нужен был любовник, я не желала влюбляться, я не хотела ничего усложнять, но ты не желал меня слушать, — мрачно произнесла я. — Я… — начала я и опустила взгляд, в котором заблестели слезы, не желая показывать ему эту слабость. — Мне жаль, что я сбежала. Я просто не хотела усложнять все еще больше. Я надеялась, что мы сможем жить дальше. Каждый сам по себе, в своей стране. Я не хотела давать лживых обещаний, или слушать их. Поэтому просто ушла, — вздохнула я тяжело и поджала губы. — Раз уж ты теперь будешь жить в одном со мной городе, предлагаю перемирие, — улыбнулась я с натяжкой, хотя хотелось реветь от перспектив. Он меня теперь не простит, а мне гордость не позволит предложить большее… — Понимаю, что ты злишься на меня, но нам теперь придется уживаться на одной территории. Теперь еще связаны моим отцом… Дружба? — собравшись с силами, подняла я взгляд, чтобы вздрогнуть, и ощутить, как холодок прошелся между моих лопаток, от ледяного, бешенного взгляда, коим наградил меня мужчина.

— «Дружба»? — процедил он сквозь зубы, и посмотрел на меня, как на умалишенную. — Ты в своем уме вообще, а, Катенька? — зло сощурился Глеб, а я стала искать пятый угол, но среагировать не успела: — Я тебе покажу дружбу, — пообещал он зловеще, прежде чем ухватить меня пальцами за подбородок и поцеловать болезненным, голодным поцелуем, с силой вжимая в столешницу. Но я не обращала внимания ни на грубость, ни на боль в пояснице и в волосах, куда он вплел свои пальцы, чтобы зафиксировать мою голову в нужном положении.

Голова закружилась, кислорода больше не оставалось в легких, и, несмотря на желание продолжать безумный поцелуй, мне пришлось упереть ладони в широкую, тренированную грудь, в попытке отстраниться.

— Глеб, остановись, — полузадушено просила я, но он словно обезумил!

Не успела опомниться, как он повернул меня спиной к себе, а после грубо заставил лечь лицом в столешницу. Прогоняя головокружение и жадно глотая воздух, я слишком поздно осознала, что мои руки завели за спину, и сейчас чем-то связывают. Скосив глаза, заметила промелькнувший конец галстука. Паника вновь стала нападать на меня.

— Ты что творишь?! — взвыла я и предприняла жалкую попытку дернуться, но после взвизгнула от смачного шлепка по ягодице.

— Лучше не сопротивляйся, Катя. Я слишком плохо себя контролирую. Не провоцируй.

— Пусти, тебе говорят! — шипела я и старалась пнуть мужчину по колену, но вскоре меня лишили даже этой возможности. Ногой он раздвинул мои ноги по ширине плеч, а из-за чертового низкого роста, мне приходилось вставать на цыпочки, чтобы хотя бы ощущать пол и не висеть лишь на столешнице.

— Дружить, говоришь? — прошипел Глеб, прижавшись ко мне сзади, по-прежнему удерживая мои связанные руки и давя на спину, лишая возможности подняться. — Я покажу тебе свою дружбу, — пообещал он таким тоном, от которого тело покрылось ознобом.

— Глеб, не смей, слышишь? — дергалась я в бессмысленных попытках вразумить мужчину, ненавидя себя за появившееся томление, спровоцированное медленным движением широкой ладони по моему бедру, собирающей в гармошку и поднимающей подол моего закрытого платья из плотной ткани. — Никакого секса! — в отчаянии выкрикнула я, когда Глеб задрал платье мне до талии и теперь нарочито медленно спускал колготки по моим бедрам.

— Что-то мне это напоминает, — низко хохотнул Глеб и любовно огладил ягодицу, частично прикрытую черным кружевом белья, отчего я вздрогнула. — Ты связана, просишь тебя не трахать. Помнится, даже белье было похожим — черное кружево, — мурлыкнул он, пока я медленно обмирала от открывшихся новостей. — Носик не чешется? — провокационно поинтересовались у меня, пока я судорожно сглатывала, ощущая, как начинают гореть уши.

— Так это был ты? — спросила я севшим от изумления и шока голосом.

— Сюрприз, — издевательски произнес Глеб, а после я ощутила, прикосновение к себе между ног и вновь напряглась. — Расслабься. Тебе ведь в прошлый раз понравилось, — коварным шепотом произнес он, опаляя своим дыханием мое бедро, отчего я вновь дернулась.

— Нет-нет-нет… — лихорадочно затрясла я головой и задохнулась, когда меня коснулся язык, что казался нереально горячим на прохладной коже. Он прошелся по ягодице, а после спустился на внутреннюю часть бедра. — Сволочь, — всхлипнула я и зажмурилась, так как сдерживать предательскую дрожь и желание поскуливать от удовольствия и нетерпения стало очень сложно.

— Я скучал по тебе, — услышала я, прежде чем он поцеловал меня сквозь белье. Дернулась в сторону, но по-прежнему сжимающая мои запястья на спине ладонь напряглась сильнее, и в наказание укусили за ягодицу до призрачной боли, которая вместо отвращения отдалась жаром, потекшей по крови.

— Глеб, пожалуйста, хватит, — всхлипнула я, вновь зажмурившись от невесомого поцелуя на обнаженном бедре. — Я уже поняла, как виновата перед тобой. Достаточно! Давай просто поговорим…

— Нет уж, милая моя Катенька, — тихо засмеялся мужчина за моей спиной, сидя на корточках. — Я четыре месяца ждал этого момента. Разговоры подождут, — выдохнул он, обдав мою попку своим горячим дыханием. — У тебя был кто-нибудь после меня? — вдруг спросил Глеб.

— Что?! — переспросила я, так как к своему стыду замерла в ожидании очередной сладкой ласки, и слова мужчины вызвали мое удивление.

— То, что ты ни с кем не встречаешься, мне известно. Но был ли кто-нибудь у тебя после меня в плане секса? — повторил Глеб вопрос.

— Откуда ты знаешь, что не встречалась? — удивилась я и вновь взвизгнула от очередного смачного шлепка.

— Отвечай, — строго потребовал он. — О тебе теперь я знаю достаточно. У меня было четыре месяца, чтобы интересоваться твоей жизнью.

Когда я помедлила, переваривая информацию и судорожно предполагая, что еще он обо мне знает, меня вернули в реальность, уже знакомым методом — шлепнули по попе.

— Черт бы тебя побрал, — рявкнула я, так как никогда любителем подобного не была. — Не было! Доволен?!

Его довольство выражалось в том, что он подсунул пальцы под резинку трусиков и стал тянуть кружевную вещицу вниз, заставляя меня напрячься, то ли от нежелания, то ли от наоборот, нетерпения того, что должно произойти. Белье, как и колготки, осталось в районе коленей, а по моим складкам со смаком прошелся горячий, влажный язык, выбивая из меня судорожный вздох, но я захлебнулась воздухом, стоило ему начать погружаться в меня, чтобы быстро выскользнуть, и вновь лизнуть вдоль всей длины, задержавшись лишь на клиторе.

— Боже… — пораженно выдохнула я и вскрикнула, когда мужчина припал ко мне плотнее и проворный язык стал двигаться яростнее и сильнее.

Еще какое-то время я активно кусала губы, молила о пощаде и тяжело дышала, когда ко мне прислушались и отстранились. Я уже не сопротивлялась и покорно лежала на столешнице, так как единственное, чего желала — скорейшей разрядки, которую мне мог дать только тот, о ком я грезила все, чертовы, четыре месяца разлуки!