Тилли Коул - Милый дом (ЛП)
Лекси и Кэсс с разинутыми от шока ртами переводили глаза с меня на Роума, потом на Шелли и обратно. Элли скрестила руки, буквально каждой порой излучая веселье и удовлетворение.
Ромео наклонился и сдавленным голосом прошептал:
– Ты в порядке?
Я кивнула, но от смущения держала голову опущенной. Он взял меня за руку, поднимая со стула, и вокруг тут же посыпались ропотки и пересуды по поводу его странного отношения к тихой англичанке.
– Бери свою сумку, Шекспир. Мы уходим.
Я сделала, как он велел, и устремилась поспеть за его шагом. Роум буквально пронесся через двери, хлопнув ими о стену и оставив шокированную, разъяренную Шелли в одиночестве.
Мы шлепали по тротуару университетского дворика, мне приходилось почти бежать, чтобы не отставать.
– Ромео, давай помедленнее. Куда мы идем? – спросила я, пытаясь не сбить дыхание.
Мы остановились у огромного нового черного пикапа «додж», и Роум открыл пассажирскую дверь.
– Залезай, – агрессивно приказал он.
Я запрыгнула на сиденье, и он захлопнул дверь. Сел на место водителя, завел двигатель и, едва в колонках заиграла тяжелая металлика, рванул со стоянки. Я не знала, что сказать – я никогда никого не видела в такой ярости.
После двух песен с кучей ударных и хриплых криков Роум начал ослаблять свою хватку на руле.
– Ты точно в порядке? – спросил он сдавленным голосом.
– Да. Немного смущена, но в порядке.
– Как она смеет так с тобой разговаривать? Она такая сука! Какого хера я потратил на нее столько своего гребаного времени? – выплюнул он, ударяя кулаком по приборной панели.
– Прям с языка снял.
Его губы сложились в относительно веселую ухмылку.
Пока мы проезжали одну улицу за другой, город мелькал размытым пятном, и я прислонилась головой к окну, пытаясь забыть о злобных и точных словах Шелли.
Мы остановились у торгового центра. Я оторвала голову от окна и, повернувшись к Ромео, увидела, что он, опершись на руку, глядит на меня.
– Мол, мне жаль, что она так сказала о твоих родителях. Даже представить не могу, каково тебе было. – В его карих глазах отражалась боль.
Я потянулась и положила ладонь ему на колено.
– Тебе не за что извиняться.
Он накрыл мою руку своей.
– Неправда. Она цепляется к тебе потому, что видит мой интерес. Видела его с нашего первого поцелуя. Ты теперь враг, Мол, и ты не представляешь, как мне жаль. Я поставил тебя в такое положение, и она постарается превратить твою жизнь в ад.
Я не смогла не улыбнуться в ответ на его заботливые слова. Придвинулась поближе к нему и положила голову ему на плечо. Он вздохнул и обвил рукой мою шею. Я оценивающе прошлась взглядом по его на сей раз синей футболке, линялым джинсам и потертым коричневым ковбойским сапогам. Ему этот вид шел как никому другому – настоящий деревенский парень.
Спустя минуту спокойного, уютного утешения в его руках, я подняла голову.
– Роум, с кем ты разговаривал по телефону перед ланчем, на улице?
Он пожал плечами и медленно, ровно выдохнул.
– Ты видела?
– Ага.
– Я не хочу об этом говорить.
Я разочарованно вздохнула.
– Хорошо. Скажи только одно. Это были твои родители?
Его рука напряглась на моих плечах, и наступила такая тишина, что было слышно тиканье часов на приборной доске.
– Да, – спустя какое-то время прошептал он.
Я решила отложить вопросы об этом на тот момент, когда он не будет так зол. Я видела, чего ему стоило открыть и этот кусочек информации.
Я выпрямилась, удивленная тем, где мы оказались.
– Что мы здесь делаем?
Ромео открыл дверь, взял меня за руку и вытянул на раскаленный асфальт.
– Покупаем тебе новые очки. Вперед.
Я остановилась и потянула его назад.
– Ромео, я пока не могу себе этого позволить.
Его глаза сузились, а ноздри раздулись.
– Я их покупаю. Сейчас. Пошли! – Он снова попытался потянуть меня за собой.
Но я упорно стояла на своем.
– Ромео, я не нуждаюсь в благотворительности. Я куплю себе эти чертовы очки, когда накоплю достаточно денег. Ты не будешь мне их покупать. Я тебе не позволю. Мне не стыдно быть бедной, а вот получать деньги из жалости – стыдно!
Он притянул меня к своей груди и обвил сильными руками.
– Молли, бля, прекрати настаивать. Хоть и косвенно, но это я разбил твои чертовы очки своим дерьмовым пасом. Я раздраконил Шелли, показывая всем, что ты мне нравишься, я позволил ей зайти слишком далеко со всем этим дерьмом «я королева Алабамы» за последние три года. Я куплю тебе новые очки, и ты мне позволишь – у тебя нет гребаного выбора. Я не стыжу тебя, а защищаю то, что мне принадлежит. – Его жесткий тон не допускал отказа.
Обычно я бы разозлилась, если бы кто-то командовал мною так, как он сейчас, но его «я альфа, я главный, и мне насрать» отношение заставило меня истекать от желания прямо на месте.
Роум грубыми руками прошелся по моей спине и, схватив меня за волосы, запрокинул голову навстречу своему решительному взгляду.
– Ты меня поняла?
Я смягчилась и, сдаваясь, выдохнула:
– Я тебя поняла.
Нежно поцеловав в макушку, Ромео крепко взял меня за руку и повел в огромный комплекс.
* * *
– Просто запрокиньте голову назад и широко откройте… да, вот так… и… получилось? – спросила офтальмолог, пока я пыталась проморгаться от избытка капель.
Казалось, мир вокруг прояснился.
– Да, думаю, получилось. Как они выглядят?
Я подошла к зеркалу и впервые за многие годы увидела себя четко без огромной оправы на лице.
– Ты выглядишь прекрасно, дорогая, – ласково ответила она.
– Мои глаза… – прошептала я, когда заметила настоящий цвет своих радужек: насыщенно-карий с золотистыми крапинками, именно такой, как всегда говорил мой папа. Я их никогда не видела так – ярко, без преград. Я потянулась к своему отражению и провела рукой по зеркалу.
Роум сказал офтальмологу, чтобы она подобрала для меня только самое лучшее, и положил свою золотую карту на стойку, не обращая внимания на мой немой протест. Мы остановились на контактных линзах, и они до неверия изменили мою внешность.
– Итак, у тебя есть месячный запас линз и пара черепаховых очков от «Шанель», если ты не захочешь пихать эту гадость в свои глаза. За все заплачено, мисс Шекспир, так что вы можете идти.
Покраснев, я взяла из ее рук пакет и с улыбкой на лице вышла в фойе. Роум сидел на мягком диванчике и, нагнувшись вперед, смотрел какое-то дневное шоу по телевизору. Когда он заметил движение, то на секунду поднял голову и сразу вернулся к просмотру шоу, но потом резко обратил свой взор на меня, чтобы удостовериться. Выражение восхищения на его лице говорило само за себя.
