Серая мышь на тропе войны (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Куда я могу сесть?

Леня обвел широким жестом всю комнату и сказал таким голосом, будто был хозяином огромных гектаров полей:

— Куда хочешь!

— Спасибо, — ия присела на кровать. Жесткий матрас, как я люблю. Леня привычно повернул ключ в замке, потом спохватился и снова отпер дверь, демонстративно показал мне связку и положил ее на стол. Я усмехнулась:

— Открой вино, пожалуйста.

— Извини, у меня нет бокалов, — Леня снова взял связку ключей и нашел штопор. Через пару секунд бутылка была открыта, и я отобрала ее:

— Ничего, я так.

Он с усмешкой смотрел, как я глотнула из горлышка, а потом заметил:

— Ты будто стала другим человеком за один вечер.

— Так и есть, — я похлопала ладонью по одеялу, дивясь своей храбрости. — Садись, бери виски.

— Васса, я не уверен…

— И я не уверена.

Новый глоток.

— Знаешь, чего мне не хватает больше всего? Леса. В лесу тихо. Там все по-другому. Там все по-честному.

Еще глоток.

— Ты один на один с лесом, на тебя липнет мошка, все хотят тебя съесть.

— А у тебя ружье, — засмеялся Леня.

— Ружье не все. Оно поможет добыть пропитание, напугать медведя, подать знак… Смотри под ноги и не наступишь на змею, она тебя не укусит. Летом натрись чесноком против гнуса, и избежишь укусов. Все честно! А тут…

Леня глотнул виски, даже не поморщившись, и пожал плечами:

— Здесь нет гнуса, медведей и змей.

— Есть. Но они удачно маскируются. Я даже не знаю, как можно отличить их… Представь, что ты видишь между деревьями марала, подкрадываешься к нему с наветренной стороны, стреляешь — а это не марал, а медведь-шатун…

Я отпила большой глоток, ощутив, как кружится голова, и засмеялась:

— А я пока видела только змей…

— Тебя сейчас понесет, глупая девчонка.

Леня отобрал у меня бутылку, но я обиделась и захватила ее обратно:

— Но-но! Это мое вино, у тебя есть виски.

— Васса, ты напьешься!

— Я совершеннолетняя и желаю напиться сегодня в первый раз! Ты что, хочешь, чтобы я это сделала в гордом одиночестве?

Улыбка сделала из его глаз два маленьких теплых озера, и Леня приблизил наши бутылки, легонько столкнул их вместе:

— Ладно, начинающая алкоголичка, так и быть, составлю тебе компанию. Но в первый и последний раз!

— Лучше бы ты Вадиму так компанию составлял в прошлый раз! Тогда бы мне не пришлось его подбирать на остановке и тащить домой…

Леня сразу нахмурился:

— Много ты понимаешь! Думаешь, ему очень хотелось со мной бухать? Он вообще свалил от меня по барам и пил всю ночь со случайными знакомыми… На телефон не отвечал, зато сам обзвонил всех своих бывших!

— И часто с ним такое случается? — мне стало даже весело, хотя я знала, что меня должно это беспокоить. Но от такой мысли стало еще смешнее, и я фыркнула, борясь со смехом.

— Раз в три-четыре месяца, — Леня снова отхлебнул виски, я последовала его примеру, наблюдая за идущей кругом комнатой… А потом спросила с любопытством:

— Ты знаешь Галину Аскерову?

Водитель даже поперхнулся виски, посмотрел на меня изумленно, потом откашлялся и ответил вопросом:

— А что?

— Просто так! — я отпила большой глоток и заметила с сожалением, что вина осталось меньше половины бутылки. А ведь так хорошо пошло… Покрутила бутылкой и посмотрела на Леню:

— Ну? Так знаешь?

— Ну, видел, — неохотно ответил он. — Светская львица, сестра бизнесмена Аскерова.

— Она любовница Вадима, — сообщила я непонятно зачем. Леня доверенное лицо мужа, разумеется, он знает об этом.

— Васса, какая тебе разница? У вас фиктивный брак! И вообще, хватит тебе пить!

— Ты мне не мама! — резко выкрикнула я. — И не тятя! Достали все! Делай то, не делай это… Хочу пью, не хочу не пью!

— Да пей, ради бога! — засмеялся Леня. — Что я с тобой делать потом буду?

— Все равно. Слушай, а ты в курсе, что твой шеф разрешил мне крутить с тобой шашни?

Леня покачал головой, закатив глаза:

— Ну ты даешь!

— Что? Это правда! Скажи, ты и с его бывшими женами крутил?

— Васса, перестань задавать глупые вопросы!

— Почему это глупые? Я, может, хочу знать, как у вас тут все принято!

Парень вздохнул, отхлебнул из горлышка виски и усмехнулся:

— Давай поиграем в «Правда или действие».

— Это как?

Я не знала такую игру. Мы не играли в деревне. Разве что детьми, но в салочки или в казаки-разбойники.

— А так. Я спрашиваю: правда или действие? Ты выбираешь. Если правда — отвечаешь на второй вопрос. Если действие — делаешь что-то, что я тебе скажу.

— Интересно! Ну давай!

— Окей. Правда или действие?

— Правда, — выбрала я.

Леня хохотнул и разлегся на кровати, опершись на локоть:

— Попалась! Скажи мне, ты с кем-нибудь целовалась?

— Нет, — я мотнула головой и глотнула вина.

— Допилась. А с Вадимом? На свадьбе?

— А-а-а… Ну, это… Не по-настоящему!

— А по-настоящему?

— Нет! — припечатала я. — Теперь моя очередь?

— Валяй.

— Правда или действие?

— Ладно, я сегодня добрый. Правда.

— Ты спал с бывшими женами Вадима?

— Нет, — ответил Леня, глядя мне в глаза.

— А почему?

— А чего я там не пробовал?

Я непонимающе посмотрела на него. Странный он какой-то! Почему ко мне приставал, а к бывшим нет?

— Ты на них совсем не похожа, — добавил Леня. — Слушай, может, принести чего- нибудь поесть?

— Не надо. Играем дальше?

— Если хочешь. Правда или действие?

— Правда, — кивнула я.

— Тогда отвечай: ты любишь Вадима?

Вопрос заставил меня нахмуриться. Зачем он спросил? Зачем? И что ответить? Конечно, правду, но как ее узнать? Почему я злюсь на Вадима? Уж не из-за того, что ревную? А что такое ревность, если не любовь?

— Ну же?

— Да, — ответила я тихо и снова отпила из бутылки, а потом еще раз, остатки. Показала Лене: — Пойду схожу за другой.

— У нас есть виски.

Он сунул мне бутылку в руку:

— Алкоголичка юная и невинная.

— Лень, почему мне так плохо? — с непонятной тоской спросила я, примеряясь к горлышку.

— Потому что ты вылакала целую бутылку «Киндзмараули» девяносто первого года? — засмеялся он, но я покачала головой:

— Нет, мне было плохо еще до того.

— Любовь странное состояние… Чем он тебя так зацепил, интересно мне знать?

Последние слова Леня пробормотал себе под нос, но у меня всегда был отличный слух. Я откинулась на подушку, глядя в потолок и сжимая пальцами бутылку:

— Мне и самой интересно. Лень, а ты когда-нибудь был влюблен?

— Мы еще играем? — осведомился он, придвигаясь ближе, и я застыла, чувствуя жар его тела. Ответила:

— Нет, по-моему.

— Тогда я могу соврать?

— А тебе хочется соврать?

— Мне хочется… — он протянул руку и коснулся пальцами моего лица, провел по щеке, скользнул к шее, к декольте платья.

— Не надо, — слабо запротестовала я, чувствуя, что не могу двинуть ни рукой, ни ногой. Было щекотно и приятно, но я знала, что не хочу продолжения. Полчаса назад была бы не против, а сейчас — наоборот! Почему? Поняла, что влюблена в собственного мужа?

— Не отталкивай меня, — шепнул он мне на ухо, а я только отмахнулась, как от назойливой мухи:

— Я не хочу. Давай лучше пить виски и рассказывать смешные истории!

— Ну давай! — усмехнулся Леня, отбирая у меня бутылку. — Ты первая.

Остаток вечера я помнила плохо, невнятно, но в голове четко остался монолог о том, как отличить цыплят по полу… А потом Леня нес меня на руках к дому, поднимал по лестнице, а я нежила щеку на его сильном плече и пыталась прогнать всякие глупые мысли, которые хороводом вертелись в голове. А потом я оказалась в своей кровати, укрытая одеялом по самую шею, а Ленин палец легонько мазнул меня по носу, парень тихо усмехнулся:

— Эх, ты, Васса… Спокойной ночи.

И наступило утро.

20 октября

О, Боже! Моя голова! Почему она такая большая и такая… плотно набитая ватой? Почему при каждом движении вата болит? Вата не может болеть… Я попыталась привстать, опершись локтями на постель, но голова запульсировала быстробыстро. С каждым ударом сердца боль отдавалась в черепе, и я снова улеглась, стараясь не двигаться. Голова унялась, и осталось только легкое кружение.