Ирина Мельникова - Дрянь такая!
Клим посмотрел на меня и усмехнулся.
— Это значит, что у тебя очень богатая фантазия. Кому потребовалось тебя преследовать? Наверняка какой-нибудь чудила залил себе мозги водкой и решил полихачить, показать, что японская тачка дерьмо по сравнению с отечественным шедевром автомобилестроения. А то вообразил себя Шумахером! С этим милиция разберется, а ты успокойся! Все позади! Ничего страшного не случилось. У тебя нет даже сотрясения мозга, только растяжение шейных мышц. Все, что тебе нужно сейчас, — легкое болеутоляющее и хорошо выспаться.
— Знаю.
— Твой автомобиль отбуксировали в мастерскую. Я узнавал, ничего страшного. Выправят бампер, вставят стекла, заменят одну фару. Ты еще хорошо отделалась, видно, катила на небольшой скорости.
— Да, — ответила я, — только показался поворот, и я сбавила скорость.
— Прекрасно, — улыбнулся Клим, — иначе машина могла бы перевернуться. Но меня удивляет, почему этот сволочь на «Москвиче» не остановился и не оказал тебе помощь? Скорее всего, действительно нализался, или думал, что ты погибла. В таких случаях не у всех выдерживают нервы.
Он помолчал некоторое время и задал новый вопрос.
— Откуда ты ехала так поздно? Неужели непонятно, что ночью на дорогах вдвойне опасно, тем более, одинокая женщина в шикарном автомобиле — самая лакомая приманка для грабителей.
— Может, он хотел завладеть моей машиной, но не рассчитал, что я свалюсь в арык. Как только мосты в «Ниссане» не полетели и колеса. Я думала, он развалится на части.
— Большой запас прочности, — усмехнулся Клим, — благодари японцев. Они просчитали и таких водителей, как ты, которых может занести в арык и еще куда-нибудь, похуже.
Да, куда еще хуже? Меня уже занесло дальше некуда. Я попыталась вспомнить, что такое нормальная жизнь. Например, такая, как вчера. И не вспомнила…
Клим ободряюще улыбнулся мне и потрепал по колену. Я поспешно отодвинула ноги.
— Успокойся, Аня, — сказал он. — Ты выздоровеешь, у тебя все будет в порядке.
— Знаю.
Я кивнула, и тут же в ее шею словно вонзился клинок. Я охнула и замерла, схватившись обеими руками за воротник. Боль медленно отступила. Клим выпустил воздух сквозь стиснутые зубы и выругался.
— Я сам найду этого ублюдка и непременно сверну ему шею.
— Спасибо, Клим, что помог. Не знаю, чтобы я без тебя делала. — Тут только до меня дошло, что он тоже слишком поздно оказался на дороге, ведущей к поселку. Откуда он возвращался?
Я не преминула спросить об этом Клима, но он сказал совсем другое:
— Римму Витальевну я предупредил, что ты попала в небольшую аварию. Объяснил, что ничего серьезного и скоро привезу тебя домой.
— Римму Витальевну? — поразилась я. — Откуда ты знаешь Римму и ее телефон?
Клим покосился на меня.
— Как ты думаешь, откуда я ехал?
— От нас? Ты приезжал ко мне и познакомился с Риммой?
— Не совсем так. Я приезжал в гости к Римме Витальевне. И очень удивился, когда узнал, что вы живете в одном доме.
— Ты удивишься еще больше, когда узнаешь, что она первая жена Сережи, — сказала я сухо. — Я поняла, что тебя, наверное, пригласили на вечеринку. Ты знаком с ее издателями?
— Очень хорошо знаком, — кивнул Клим, — но ты удивишься, что я тоже собираюсь издавать ее книги, только не в России.
— Господи! Ты не живешь в России? Ты тот самый американский издатель? — Я потерла виски. — Не могу поверить, ты заделался бизнесменом? Клим Ворошилов — американский бизнесмен! Как это случилось?
— Очень банально, если считать банальным получение наследства за границей.
— У тебя оказались родственники за границей? Откуда?
— Брат моей бабушки был моряком, плавал на торговых судах. Попал в плен к японцам, каким-то образом бежал, оказался сначала в Бразилии, затем перебрался в Штаты, женился на дочери богатого издателя из Сан-Франциско. Детей у них не было, приемный сын погиб в автокатастрофе. Словом, я оказался единственным наследником. И шесть лет назад перебрался в Сан-Франциско. Дела идут неплохо, я стараюсь издавать российских авторов на английском языке.
— И как, покупают?
— Вполне прилично. Интерес к России довольно большой, хотя я бы не сказал, что американцы самая любопытная нация в мире.
— И ты сам ездишь к каждому российскому писателю, которого хочешь издать? Не накладно ли?
— Накладно, но переговорами с авторами и издателями занимаются мои агенты, только для Риммы Витальевны я сделал исключение. Во-первых, она по-настоящему талантливый автор…
— Я очень рада за нее, — сказала я тихо. — У нее появилась цель в жизни. А во-вторых, ты, наверное, узнал, что она инвалид?
— Это тоже сыграло свою роль. Но на вторую позицию я бы поставил то, что она живет в моем родном городе. И, самое, может быть, главное, я хотел узнать о тебе. Я думал, ты уехала. И когда Галина Филипповна сказала, что ты в городе, вышла замуж и у тебя дочь, прости, я не смог удержаться, и сразу поехал к тебе. Правда, ты встретила меня очень нелюбезно.
— А ты ожидал другого? После того, что случилось, ты думал я брошусь в слезах и соплях тебе на шею?
— Нет, не ожидал. — Он искоса посмотрел на меня. — Только не нервничай. Тебе нельзя!
— А как я должна реагировать на твое появление? Только-только стала все забывать, и вдруг ты, как снег на голову.
— Долго же ты меня забывала, — его губы скривились в усмешке.
— Я не тебя забывала. Ты мне всегда был безразличен. Я не могла забыть того свинства в гостинице!
— Свинства? В гостинице? — Клим вдруг свернул на обочину и выключил скорость. — То, что произошло между нами, ты называешь свинством?
— А как иначе это называется? Ты нажрался, как свинья, и изнасиловал меня. И всю ночь не отпускал меня.
— Господи! — Клим схватился за голову. — Не был я пьян, понимаешь ты это, или нет? Просто у меня крыша поехала. Я тебя с первого класса любил, безумно, до помрачения! Ради тебя дрался, выпендривался, гонял на мотоциклах, а ты смотрела на меня, как на пустое место. Как же, двоечник, прогульщик, хулиган… А ты — чистенькая, правильная, отличница! Тебе бы хоть раз посмотреть на меня по-другому, понять, что творилось у меня в душе… Нет, ты смотрела в другую сторону. Сашка Калашников… Вы с ним дружили, я знаю. Уж он-то подходил тебе по всем меркам. Спортсмен, красавец, мечта всех девчонок.
— Саша погиб в Чечне, еще на первой войне, — сказала я тихо. — У него остались жена и двое сыновей. Помнишь Лизу Барышеву из параллельного класса?
— Лизу? — поразился Клим. — Пигалица такая. Серая мышка в очках? Он разве женился на ней?
— Представь себе, сразу после Рязанского училища. Лиза закончила пединститут и сейчас преподает математику в нашей школе.
