Татьяна Алюшина - Вирус ненависти = Измена в розовом свете
— Сочтемся еще, важняк!
— Уже, — ответил Артем. — Мне с такой шелупонью, как ты, возиться некогда, с тобой другие разбираться будут.
К Тине, которая стояла возле «Волги», подошел врач с медицинским чемоданчиком в руке.
— Идемте в автобус, милая, — обратился он к ней тоном, которым обычно разговаривают с душевнобольными. — Вам надо руки перевязать и вообще осмотреть.
— А можно не в автобус? — спросила она. — Мне бы на воздухе.
— Конечно, конечно, — поспешил согласиться он. — Вы на подножку автобусную сядете, а я руки обработаю!
— Спасибо.
Он взял ее осторожно под локоток, подвел к автобусу и усадил на ступеньку. Внимательно осмотрев ее руки, раскрыл чемоданчик и стал обрабатывать раны.
Тина отвернула голову, чтобы не смотреть. Она держалась из последних сил, не разрешая себе расслабиться и заплакать.
«Еще чего! Надо дотерпеть до дома! Еще совсем чуть-чуть!» Но крутой отходняк, как метко это называется в народе, уже предательски накрывал ее с головой. Она прикрыла глаза и стала себя уговаривать, успокаивать и даже покрикивать мысленно, загоняя слезы назад.
Тина открыла глаза и обнаружила, что вокруг них с доктором собрались почти все участники задержания, кроме троих бойцов, стоящих возле арестованных. Впереди, прямо за спиной сидящего на корточках доктора, стояли Гриша, Артем и Андрей, командир отряда, за ними омоновцы в масках, с автоматами в руках и, вытягивая головы, пытались рассмотреть, что делает врач.
Уже стемнело, и место действия освещалось прожектором, установленным на одном из микроавтобусов, и фарами машин. Картина поражала нереальностью — темнота, ярко освещенная площадка, девушка, сидящая на подножке автобуса, перед которой присел доктор, стоящие полукольцом мужчины, ожидающие, что он скажет, лежащие на земле арестованные, о которых, казалось, все забыли.
Увидевшей все это одним взглядом, как бы со стороны, Тине показалось, что она присутствует на спектакле и видит хорошо поставленную кульминационную сцену.
— Почему они все на нас смотрят? — наклонившись к доктору, шепотом спросила она.
Он оглянулся и посмотрел на стоящих людей.
— А, это… Все уже знают, как вы с важняком выбрались из комнаты. Вас считают героиней.
— Вы шутите? — с надеждой спросила она.
— И не думал даже! — улыбнулся врач.
Тине стало неловко, и, чтобы разрядить обстановку, она быстро сменила тему и спросила:
— Скажите, доктор, у вас есть пустая пробирка или пузырек какой-нибудь?
— Есть, конечно, — удивился он.
— Я бы хотела вас попросить взять на анализ воду, которая стекает в той комнате, где нас держали, по стене. Видите ли, мне пришлось этой водой поить Артема Константиновича. В ней могут быть какие угодно микробы, мы же не хотим, чтобы он заболел? — пояснила, как учительница, Тина.
На секунду повисла полная тишина, которую нарушил Андрей:
— Конечно, не хотим! Будет очень обидно, если после столь героического спасения нашего важняка проберет понос!
Разбивая ночь, тишину и нереальную картину происходящего, раздался громкий всеобщий хохот. От дружного мужского ржания звенели стекла в машинах, они смеялись, хлопали друг друга по спинам, расслабляясь таким образом после проведенной операции и скидывая адреналин. Артем сел на землю, прикрыл глаза ладонью и хохотал так, что из-под пальцев текли слезы по щекам.
— Я что-то не так сказала? — спросила Тина смеющегося врача.
— Нет-нет! Вы сказали именно так и именно то, что надо! — продолжая смеяться, ответил он. — Сейчас я сделаю вам укол сыворотки, и мы отвезем вас домой. Руки ни в коем случае не мочить. Через день сделаете перевязку. Что-нибудь еще беспокоит? Есть синяки, порезы, шишки?
— Наверное, есть, я пока не чувствую. Потом чем-нибудь намажу.
— Я дам вам мазь. — Он все еще улыбался.
Мужчины разошлись, поняв, что с ней все в порядке, и занявшись более насущными делами. Возле них с врачом остались только Григорий и так и сидящий на земле Артем.
— Артем Константинович, давайте я вас осмотрю, — предложил доктор.
— Со мной все в порядке, я просто мокрый и грязный.
— Мне надо обязательно узнать, что вам вкололи. — Он усмехнулся и добавил: — Ну и конечно, сделать анализ воды, девушка совершенно права.
— А который час? — спросила Тина.
Ей казалось, что прошли по меньшей мере сутки.
— Около девяти, — ответил Бывалый.
— Господи! Ритка там с ума сходит, я же отключила телефон!
Тина быстро достала из сумки телефон, неуклюжими, судорожными движениями рук покопавшись в сумке, и позвонила Рите.
— Тинка! Ты моей смерти хочешь?! — заорала Рита.
— Риточка, все в порядке! Я тебе все дома объясню. Ты где?
— Мы с Денисом давно у тебя дома, чуть с ума не сошли! На работе говорят, ты ушла на какую-то встречу и не вернулась, телефон у тебя отключен! — Рита сильно переволновалась и теперь орала, не обращая внимания на слова Тины.
— Рита, я скоро буду. — Она обратилась к Бывалому: — Сколько мне отсюда домой ехать?
— Мы вас отвезем, — ответил он. — Где-то минут сорок.
— Ритуль, через сорок минут.
У Тины в горле стояли слезы, ей все тяжелее было держаться, особенно услышав родной голос Ритки, как из другой, мирной жизни, — такой родной, любимый, оберегающий голос, даже когда она орет!
Тина торопилась закончить разговор, понимая, что еще совсем немного, какие-то миллиметры отделяют ее от истерики и бурных слез. Она почему-то очень стеснялась рыдать при этих мужчинах, но все-таки не отключала телефон, продолжая слушать Ритку, как будто держалась за нить, соединяющую ее через расстояние с любовью близких, заботой, уютной кухней, где ее ждут.
Сделав глубокий вдох и несколько глотательных движений, она загнала тугой комок слез внутрь и сказала:
— Рита, набери мне, пожалуйста, ванну. У нас есть что-нибудь из еды?
— Да полно у нас еды, ненормальная! Ты же целую гору наготовила, и я продукты привезла! — Тут Рита замолчала, почувствовав, что все гораздо серьезней, чем она себе представляла. — Тиночка, ты в порядке?
— Не совсем. Я не могу сейчас говорить. Скоро буду! — И она быстро отключила телефон.
Артем встал с земли, подошел к ней, внимательно слушая ее разговор и вглядываясь в лицо. Он видел, что она держится из последних сил, видел, как заострились ее скулы и проступили темные круги под глазами. Как чуткий приемник, настроенный на нее всем телом и умом, он улавливал ее напряжение, состояние, близкое к истерике.
— Все, Тина, поехали. Серега нас быстро довезет, — сказал он, беря ее за руку.
