Элейн Гудж - Нет худа без добра
Она сдала пальто и направилась к столу, пользуясь тем, что может незаметно разглядывать Грейс. Темные волосы Грейс блестели, словно шелковые, в то время как ее – собраны в узел на затылке, чтобы не укладывать. И руки Грейс – такие маленькие, что серебряные кольца на пальцах казались игрушечными, словно у ребенка, одетого в маскарадный костюм.
Но, несмотря на ее миниатюрность, все в Грейс, казалось, говорило: "Я знаю, чего хочу и как это получить".
Грейс небрежно попивала «перье» с лимоном. Нола почувствовала, как у нее засосало под ложечкой, будто что-то тянуло к Грейс помимо ее воли. Черт ее подери за то, что она втянула меня в это!
Возможно, Грейс понимает, как это все ее взволновало? Сообщения на автоответчике, на которые она не могла заставить себя ответить, Нола прослушивала снова и снова. В поисках… чего? Ключа от капкана, который, быть может, уже расставляет Грейс?
А если я сама иду сейчас в западню? – подумала Нола, на мгновение замедлила шаг и, одернув полы жакета, подошла к столу.
– Привет. Должно быть, вы – Грейс.
Нола с каким-то оттенком злорадства наблюдала за тем, как Грейс, поднимаясь для рукопожатия, чуть не опрокинула бокал. Нола скользнула в свободное кресло напротив, чувствуя на себе изучающий взгляд Грейс.
Она никогда не испытывала неудобства от пристальных взглядов. Люди пялились на нее с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет, когда она была тощим подростком с ногами, растущими от подбородка, и платьями, которые всегда оказывались на несколько сантиметров короче, чем следовало бы. Потому что мама, вооружившись иголкой и ниткой, не поспевала за ней. Мама клялась, что каждую ночь она поздно ложится, чтобы отпустить юбку, но на следующее утро Нола вырастает на дюйм.
Подростком Нола сутулилась, чтобы выглядеть ниже ростом. Сейчас Нола села прямо и пристально взглянула на свою визави.
– Я так боялась опоздать, что пришла на десять минут раньше, – сказала Грейс с нервным смехом, отчего Ноле захотелось понравиться ей вопреки самой себе. – Если бы после всего я разминулась с тобой, то не пережила этого. – Легкий южный акцент, словно щепотка сахара в крепко заваренном кофе.
– А я вот… опоздала. Нола сдержанно улыбнулась.
Не извиняйся. Не объясняй. Нола отогнала дежурные фразы, которые возникли в голове. Пусть Грейс объясняется.
– Приятное место, – заметила Грейс, оглядываясь. – Я где-то читала, что здесь хорошо кормят.
– Не знаю, я раньше здесь не была, – ответила Нола, слегка улыбнувшись улыбкой женщины со скромным бюджетом, которой едва хватает времени бегло просмотреть утреннюю газету, не говоря о том, чтобы интересоваться обзором цен в ресторанах.
Она демонстративно положила сумочку на колени, с презрением заметив стильный кожаный мешок Грейс, небрежно брошенный на спинку кресла, словно специально для того, чтобы вор-карманник мог свободно поживиться его содержимым. Только тот, кто рожден и живет в достатке, может позволить себе такую неосмотрительность.
Грейс отпила "перье".
– По правде говоря, теперь мне все кажется вкусным. Вчера вечером, после вашего звонка, – опять эта обезоруживающая улыбка, – я и не пыталась заснуть, а утром смогла выпить только чашку кофе.
– Значит, мы коллеги. Безмятежные ночи и крепкий сон для меня ушли в прошлое.
Грейс непонимающе взглянула на нее.
– Я помню времена, когда моему сыну было шесть, – задумчиво произнесла Грейс. – Жаль, что нельзя было законсервировать его в этом возрасте и сохранить.
– Подростковые проблемы?
Слова Грейс навели Нолу на мысль, что недавно той пришлось пережить несколько штормов на этом фронте.
– И какие! Были дни, когда я думала, что остается только выскочить через крышу.
– В моей крыше тоже осталось несколько дырок, – с симпатией заметила Нола, округлив глаза. – И Таше предстоит пройти долгий путь, прежде чем она наконец добьется большого успеха в жизни.
– Надеюсь, я когда-нибудь увижу ваших девочек, – заметила Грейс.
Нола вдруг почувствовала, как куда-то уходит непринужденная атмосфера, которая непроизвольно возникла между ними. Необходимо оставаться бдительной, раздраженной, а не опускаться до этого дерьмового состояния – "мы с тобой в одной лодке".
Пристально взглянув в лицо Грейс, она сказала:
– Я не уверена, что в этом есть какой-нибудь смысл. Грейс резко наклонилась вперед, опершись локтями о стол и остановив на Ноле недвусмысленный, понимающий взгляд. Тихим голосом, не претендующими на вежливое добродушие, она сказала:
– Я знаю, о чем вы думаете. Вы пришли сюда не для того, чтобы слушать мою болтовню. – Она первая отвела взгляд, поигрывая красными пластиковыми соломинками в бокале с напитком, перекатывая их с отсутствующим видом в напряженных ладонях и напоминая при этом непреклонную девочку-скаута, пытающуюся разжечь костер двумя палочками. – Господи, не могу поверить, что вы здесь! Мы же были детьми, но я помню о вас абсолютно все… – она запнулась, потом подхватила: —… о том дне.
Теперь и Нола наклонилась вперед.
– Почему ты не хочешь оставить все это? Зачем выставляться на всеобщее обозрение после стольких лет?
Они умерли, наши отцы. И моя мама тоже. Их здесь нет, они не могут себя защитить.
Грейс покачала головой, бросив соломинку.
– Я никого не обвиняю.
– Может быть, но ты выставляешь его в черном цвете.
– Моего отца… или твоего? – тихо спросила Грейс. Нола почувствовала, как в глубине барабанных перепонок загудело, словно туго натянутый стальной трос.
– Речь не о них, а о тебе! Что за внезапная потребность все это ворошить?
– Я вынуждена сделать это, – просто ответила Грейс. – То, что произошло, сидело у меня в голове все эти годы, как плохой фильм, который повторяют снова и снова. Я не могу поверить, что эта страшная трагедия не повлияла точно так же на моего отца. И как могу я написать о нем честно, если упущу хоть что-нибудь?
– Ладно, но зачем тебе я? – Нола откинулась назад и скрестила руки на груди. – Ты уже знаешь все, и добавить больше нечего.
Ее сердце бешено забилось, и она внезапно, помимо своей воли представила, что подвергается испытанию на детекторе лжи: одна ее рука прикована наручником и опутана проводами, а стрелка резко и размашисто скользит по разграфленной ленте.
– Кого ты защищаешь, Нола?! – воскликнула Грейс, наклонившись еще ближе. – Своего отца? Но если бы его не остановили, он стал бы убийцей, не так ли?
Внезапно Нола почувствовала, что ей не хватает воздуха. Голова закружилась, и перед глазами поплыли черные мухи.
Она напомнила себе: "Лучшая оборона – это нападение." Ухватившись за край стола, она требовательно обратилась к Грейс:
