Кристин Лестер - Две невесты
— Ах, вот как?
— Просто любой человек боится испытать то, чего раньше никогда не испытывал. Даже если это будет очень приятное чувство… Впрочем, я заболтался. Мы плывем или нет?
— Куда? Ах да. — Она еще раз заглянула ему в глаза. На этот раз они были обычными нахально-веселыми. — Плывем.
Надо же. Наверное, он сильно ее боится, если так часто и резко меняет маски: то весельчак, то дамский угодник, а то скромняга-интеллектуал.
Море неслышно покачивало яхту. На круглом низеньком столике стояла бутылка вина, почти опустошенная, и два еще полных бокала. Сильвия давно захмелела и стала веселой:
— А знаешь, — говорила она, помахивая кистью руки, как ей казалось, красиво и аристократично, — мне все равно!
— Отлично. А позволь узнать, по какому поводу?
— По поводу твоей Ж… Как ее? Жаннет. Я просто запомнила первую букву имени.
— Да, Жаннет.
— Она твоя коллега?
— Да. И бывшая любовница. — Он смотрел на нее в упор, сидя напротив, и улыбался непроницаемой улыбкой. — Мы расстались на днях.
Сильвия опрокинулась на спинку дивана и захохотала.
— Расстались?
— Да.
— И кто кого бросил?
— Мы не строили планов.
— А при чем здесь планы?
— Когда люди вместе работают и спят, а потом перестают делать одно из двух, это не называется «бросил». Мы все равно видимся почти каждый день, зачем нам какие-то обиды? Мы, как любовники, просто разошлись.
— Ужас какой. Никогда мне этого не понять! — Сильвия в два глотка осушила свой бокал. — Кажется, я напилась.
— Мне лично давно уже так кажется. Думаю, еще одну бутылку мы открывать не станем.
— Нет. Просто я хотела напиться.
— Зачем?
— Для смелости. Я может, тоже тебя боюсь.
— О господи, что же мне с тобой делать-то? — прошептал он, глядя на нее сквозь бокал.
— А что надо?
— Не знаю, что надо.
С минуту они смотрели друг на друга, их разделял маленький стол. Потом Сильвия встала, подошла к Алексу и, взяв за грудки, резко подняла с кресла.
— А я знаю, — заявила она и начала целовать его.
Тотчас он подхватил этот поцелуй, и они словно безумные, обвили друг друга руками, а Сильвия ловко запрыгнула на Алекса верхом, словно на ствол сосны, по которым отлично лазала с детства.
Их тела, больше всего на свете стремившиеся друг к другу, наконец, встретились в искреннем порыве, когда не нужно было никому ничего доказывать или что-то скрывать. Еще секунда, и они закружили по малюсенькой каюте, задевая и опрокидывая мебель, но этого уже никто не замечал.
Ими владела страсть. Только страсть и больше ничего, по крайней мере, так Сильвия уверяла себя, когда остатки разума, где-то уже отдельно от нее, старались дать определение происходящему.
Ей не хватало дыхания, ей не хватало рук и ног, чтобы обнять Алекса, раствориться, слиться с ним в единое целое и никогда не отпускать от себя это роскошное мужское тело. Кажется, на них уже не было одежды, а может, еще висели какие-то лоскутки, растерзанные и ненужные. И, кажется, они все же добрались до дивана, но он оказался ничтожно мал, чтобы стать первым пристанищем их неистовой любви.
Сегодня Сильвия впервые отдавалась мужчине. Наконец она познала, каким бывает настоящее плотское счастье. Все, что случалось раньше, с другими, показалось ей вдруг детской игрой, ненужной и нелепой.
Сначала они не говорили ни слова, объяснялись жестами и возгласами, понятными только им одним, когда после короткой передышки снова и снова набрасывались друг на друга.
Позже Сильвия перестала считать секунды, потом — минуты, потом — часы, наполнявшие ее тело огромными волнами удовольствия. Она никогда не испытывала столько удовольствия. Ночь слилась в один стон, в один всхлип, в один шепот:
— Девочка моя… Как же хорошо с тобой…
Потом они купались, освежая измученные тела прохладной ночной водой, и снова возвращались в каюту, на мягкий ковер. И Сильвия была счастлива, что наконец-то их никто не видит, никто не слышит, и никто не может помешать.
Но что удивительно — ни одного красивого слова не было произнесено за эту ночь! Ни одного обещания. Оба, казалось, боялись раскрыть друг другу какую-то страшную тайну и в чем-то признаться. Словно это не их, а чьи-то еще тела на протяжении многих часов признавались друг другу в любви.
11
— Послушай, ну а может, тебе лучше просто поговорить с ним?
— Какой в этом смысл, бабуля?
— Ну, хочешь, я поговорю?
— Думаешь, папа кого-нибудь способен услышать, если речь идет о женщине? Он становится просто невменяемым, как только я завожу разговор о Люсьене.
— Это неудивительно. Ведь ты пытаешься их разлучить. Хотела бы я посмотреть, какой кипеж ты подняла бы, если бы кто-то заявил, что мм… Алекс недостаточно хорош.
— Бабуля, Алекс — совсем другое дело! — Сильвия против воли залилась краской, вспомнив время, проведенное на яхте.
Когда они с Алексом, осунувшиеся, похудевшие и загорелые, спустя два дня вернулись на берег, Сиси в глубине души очень радовалась за Сильвию. Однако для порядка при всех отчитала со всей строгостью за то, что они, никого не предупредив, уплыли довольно далеко и на трое суток отключили телефоны. В ответ Сильвия лишь могла улыбаться глупой, счастливой улыбкой: бабуле трудно привыкнуть, что девочка выросла.
А потом Алекс уехал в Париж. Они долго прощались, стоя у машины, теперь не нужно было оглядываться на сценарий, все получалось само собой.
— Я скоро вернусь, хорошая моя. Всего три дня. Будем созваниваться каждый час. Просто — дела. Мне нужно успеть все закончить до отлета в Штаты.
Она уже перестала замечать, что куда-то исчез его акцент, Алекс говорил теперь почти на чистом французском, как будто тоже, как и она, провел полжизни во Франции. Работа. А ведь она так ничего и не узнала о его занятии.
— А кстати, кто твой Алекс? — спросила мадам Сиси, заставив ее вынырнуть из приятных воспоминаний. — Ты говоришь, он другое дело. А что он за человек? Где он работает?
— Он… он… он сам тебе расскажет, — выкрутилась Сильвия, как тогда, с Люсьеной. — Вот сегодня вернется из Парижа, а ты у него и спроси!
Старуха улыбалась:
— Устроить ему экзамен, который я проводила со всеми бывшими?
— Думаю, что он и так прошел отборочный тур и полностью тебя очаровал. Ах, бабуля, я тоже вижу тебя насквозь! — Сильвия обняла старуху и поцеловала в морщинистую щеку. Сегодня она готова была обнять весь мир! Сегодня Алекс снова возвращается к ней.
— Хватит подлизываться. Ничего ты не видишь! А вот если бы я устроила экзамен Люсьене, многих проблем удалось бы избежать. Думаю, мне все-таки надо кое-что сказать Нику.
