Кэндис Адамс - Запоздавший листопад
— Проголодалась? — спросил Дрейк, ставя свой рюкзак на пол.
— Нет. Я весь день что-то жевала.
Он забрался на постель.
— Тогда раздевайся. Только медленно.
Она потянулась к выключателю.
— Нет, я хочу видеть, как ты снимаешь одежду.
— Ну… — она выключила свет и направилась к постели.
— Стесняешься своего тела? — в темноте его голос прозвучал глухо.
— Вероятно, — она расстегнула блузку, потом выскользнула из джинсов и, откинув одеяло, нырнула в постель.
— Ты не должна. Оно прекрасно, — поднявшись, он включил свет. Затем снял с себя одежду и откинул одеяло. — У тебя гладкая и свежая кожа. — Он лег рядом и провел рукой по ее телу.
Блис боролась с желанием поскорей натянуть одеяло до подбородка.
Когда он наклонился и поцеловал ее, она закрыла глаза. Через секунду она открыла их и обнаружила, что он смотрит на нее. Блис отвернулась.
— Что-нибудь не так? — он поцеловал ее в шею.
— Я… мне странно, что ты разглядываешь меня.
Он усмехнулся, а может, хихикнул. Было слышно, как в горле у него что-то захрипело.
— Я хочу смотреть на тебя, чтобы знать, что доставляю тебе удовольствие. Вот в чем особенность. С закрытыми глазами мне будет представляться, что на твоем месте может быть любая другая. А ты не любая.
— Ох… — неуверенность Блис уступила место удовлетворенности. И другие эмоции стали пробуждаться в ней, когда он склонился над ней и руки его коснулись ее тела. Дрейк еще при первой встрече разбудил в ней страсть. Теперь они наконец вместе, и он оправдывал ее ожидания. Ресницы ее опустились, и Блис ощутила теплоту его тела и жадность настойчивых губ.
Он откровенно говорил ей, что нравилось ему, и шептал ей в ухо, задавая вопросы. Сначала она еще могла слушать и отвечать, но вскоре тело ее начало реагировать по-своему, не прислушиваясь к зову разума. Она потеряла мысленный контакт с головой и чувствовала лишь необычайное наслаждение. Страсть возносила ее на вершину счастья. Когда великий момент наступил и постепенно стал затухать, она открыла глаза и увидела совсем близко его лицо. Взгляд его казался торжественным.
— Ты понятия не имеешь, какое прекрасное выражение застыло на твоем лице, — благоговейно проговорил он.
Она улыбнулась и обняла его. Этой ночью Блис заснула спокойным сном и могла бы проспать и дольше, не разбуди ее Дрейк рано утром. Он разбудил ее далеко не джентльменским окриком:
— Подъем!
— Который час?
— Пять тридцать.
— Правильно, — пробурчала она. — Разбуди меня через три часа.
Он отбросил одеяло, и прохладный утренний воздух заставил ее содрогнуться. Со вздохом поднявшись, она обиженно взглянула на него и направилась в ванную.
…В половине шестого они уже были в пути. Блис заснула и не просыпалась до девяти. Потом, потянувшись, она зевнула и провела рукой по волосам.
— Проснулась?
— Кажется.
— Знаешь, что хорошо было бы как-нибудь предпринять? — небрежно заметил он.
— Что? — поглядев в зеркало, она увидела, что выглядит не самым лучшим образом.
— Отправиться на велосипедную прогулку. Я посмотрел карту и обнаружил невероятно интересные проселочные дороги вокруг Канзаса. Мы сможем взять с собой спальные мешки и поехать с ночевкой.
Блис улыбнулась, представив себя едущей на велосипеде следом за Дрейком.
— Я умру, не успев доехать до окраины города.
— Придется поработать, чтобы прийти в норму.
Дрейка, очевидно, захватила эта идея, и Блис решила обдумать предложение на досуге.
— Прогулка на велосипеде… Звучит заманчиво, — колеблясь, сказала она. — Прежде надо пережить первое испытание. Я не уверена, что хорошо перенесу путешествие на плоту.
Он ободряюще улыбнулся.
— Не надо сомневаться.
— Я немного побаиваюсь, но уверена, что пара часов на воде — и я полностью излечусь, — да и Дрейк будет рядом, поддерживая ее своим энтузиазмом. Она попыталась представить его на плоту, но он не показался таким уж счастливым.
— Не сомневаюсь, — он похлопал ее по ноге и переключил внимание на дорогу. — Живописные места произведут на тебя неизгладимое впечатление, вот увидишь. В первый день ты и не поймешь еще, что мы на воде.
Все утро они спускались по дороге в скалах. А в полдень медленно въехали в захватывающей красоты горы Юты. Городки казались маленькими оазисами жизни вдоль полотна дороги, ведущей на запад.
На следующее утро они встретились с Бобом и Дорией, поджидавшими их в городе Грин-Ривер. А потом, после необходимых приготовлений, проехали еще несколько километров вдоль реки, пока не достигли песчаного района. Там они спустили плот на воду, и началось их плавание по территории национального парка Каньонлэнд. Блис надела белый свитер с длинными рукавами и шорты оливкового цвета. Красная шляпа с широкими полями закрывала лицо от солнца. Чтобы лучше разглядывать местность, она передвинула ее на затылок.
— Тебе бы увидеть это место с высоты, — с возбуждением, которое все нарастало по мере удаления от Канзаса, сказал Дрейк. — Оно напоминает огромный лабиринт, а реки похожи на извивающихся змей.
Блис кивнула. Она видела аэрофотосъемки каньонов, когда ходила в библиотеку, чтобы повнимательней изучить будущий маршрут. На цветных фотографиях реки и правда, словно змеи извивались в глубоких каньонах среди причудливого красно-кирпичного нагромождения скал. Белые первопроходцы отнюдь не являлись первыми покорителями этих мест. Наскальная индейская живопись утверждала обратное.
Но фотографии не могли передать первозданной уединенности суровой природы. В первый день плавания она часто всматривалась в мутно-коричневую толщу воды. Когда они проходили сквозь узкие речные горловины, тамариски свешивались над головой.
Медленное течение успокаивало ее. И через два часа они еще плыли по спокойной воде. Блис и Дория сидели на лавочке спереди, а мужчины стояли сзади.
— Я думаю, что путешествие будет вполне спокойным, — беспечно проговорила Блис.
Боб фыркнул.
— Это скучная часть пути. Здесь и названий таких нет, как, например, Рычащий каньон, Большой скачок или Дьявольские врата.
Дория сняла свою кепку с козырьком и заправила волосы под нее, и только после этого посмотрела на Блис.
— Будет гораздо интереснее, и тебе понравится.
— Не сомневаюсь, — если у Блис и оставались какие-либо сомнения по поводу путешествия или из-за того, что она оставила Курта, теперь их как рукой сняло. Энтузиазм Дрейка передался и ей.
Песчаные, местами поросшие травой, берега реки постепенно уступали место впечатляющим воображение скалам. Эрозия вымыла более мягкие породы и оставила только твердые, и теперь причудливые творения природы возвышались над обрывистыми берегами. Солнце спустилось ниже, меняя окраску с бежевой и красноватой на пурпурную и розовато-лиловую.
