Лоретта Форестер - Я узнал тебя

— По твоей реакции. Ты не привыкла испытывать столь полное самозабвение, сначала ты даже сопротивлялась этому. Когда занимаешься любовью с тенью отца, волей-неволей приходится учитывать кучу комплексов.

— Полагаю, у тебя в придачу ко всему есть еще и степень доктора психологии? — саркастически осведомилась Кэрон.

— Тут никакой степени не требуется, все ясно как на ладони. — Барт взял ее за плечи, вынуждая смотреть ему в глаза. — Ты вышла замуж за Аверилла, потому что он символизировал защиту, которую ты утратила со смертью отца. Это был кто-то, на кого можно было опереться, кто мог о тебе заботиться. Если это любовь, то ты его действительно любила.

— Я полагаю, это не лучше, чем выходить замуж из-за денег, — еле выговорила она. Комок в горле мешал ей говорить. — Ты не можешь быть не прав, да, Барт? Ты не допускаешь даже мысли, что шестидесятилетний мужчина может испытывать нормальное влечение к женщине моего возраста, поэтому пытаешься все облить грязью. Ну, так слушай, и слушай внимательно. Я любила Аверилла так, как никого больше не полюблю. Такой любви тебе и людям твоего типа никогда не понять!

От переполнявших ее гнева и обиды она говорила все громче:

— Для тебя любовь — это синоним секса, в котором ты очень хорош. В этом я могу отдать тебе должное. Только любовь — это намного больше, чем сексуальное наслаждение!

В глазах мужчины промелькнула искорка, и трудно было понять, гнев это или смех.

— Значит, ты все же не отрицаешь, что испытывала наслаждение?

И тут буря в ее душе смирилась мертвым штилем, паруса ярости сникли. Кэрон беспомощно забарахталась в словах, как в холодной воде. Она жалко смотрела на Барта, не в состоянии подыскать достойные слова.

— Будем считать это положительным ответом. — Он поцеловал женщину, погрузив обе руки в ее густые волосы и придерживая затылок так, что она не могла вырваться.

Кэрон сопротивлялась, но ее хватило всего на несколько минут. Огненный поток вновь заструился в венах. Пульс стучал как бешеный, все тело била дрожь, усиливаемая воспоминаниями о ночных поцелуях Барта. Первичность духа по сравнению с материей — это, должно быть, просто старая и неудачная шутка.

Она была уже почти готова к тому, что Барт повалит ее на спину. Но он, к величайшему изумлению Кэрон, опустил руки и чуть отступил назад. С потемневшими от волнения глазами женщина застыла, как загипнотизированная.

— Придется потерпеть, — сказал Барт. — Нам еще нужно осмотреть яхту. Приступим?

Все, что он делает, — это просто трезвый расчет, внушала себе Кэрон, испытывая душевную муку. Барт четко знает, насколько далеко надо зайти, чтобы заставить ее танцевать под свою дудку. Любить такого человека — бесполезное занятие в том смысле, что он неспособен на ответное чувство. Но пути назад у нее нет. Эта любовь ни капли не похожа на то, что она испытывала к Авериллу, не похожа ни на одно прежнее увлечение. Оказывается, можно любить и ненавидеть одновременно, и она — живое тому подтверждение.

В течение следующих часов Кэрон понемногу приходила в норму. Она поклялась себе, что ни за что на свете не даст Барту заметить глубину и силу ее чувств к нему. Дверь в спальню сразу, как только она войдет туда, будет запирать на ключ, всегда. Но в самых потаенных уголках ее души теплилась отчаянная надежда: а вдруг она беременна и тогда у нее будут все основания нарушить данную самой себе клятву.

По молчаливому обоюдному согласию чай они пропустили. По пути в Сильверстоун Барт, похоже, изо всех сил старался поддерживать прежнее беззаботное настроение.

— Я сегодня звонил в гараж, где ремонтировали мою машину, — вдруг вспомнил он. — Завтра ее уже можно забрать. Поскольку ты не сможешь меня подбросить до гаража, придется изменить своему принципу и дать распоряжение Питеру. — После короткой паузы он спросил: — Ты больше не думала о том, чтобы научиться водить машину?

Кэрон покачала головой:

— Какое важное дело! — Но, поразмыслив, добавила: — А хотя, знаешь, это неплохая идея. Если поместье пойдет с молотка, то Питер все равно потеряет работу: я вряд ли смогу позволить себе содержать шофера.

Минуту-другую Барт молчал, сжав губы.

— Не сдаешься, да? — мрачно констатировал он. — Чего конкретно ты от меня добиваешься?

— Абсолютно ничего. — Голос Кэрон звучал помимо ее собственного желания мягко. — У меня создалось впечатление, что ты уже сказал все, что хотел сказать.

Они ехали по пенринскому лесу, других машин на шоссе не было. На обочине, где сгущались деревья, Барт остановил машину. Он сидел, устремив застывший взгляд в пространство за лобовым стеклом. Кэрон следила за мужчиной краем глаза, не понимая, что с ним происходит, и уже сожалея о своей строптивости. Он приложил хоть какие-то усилия, чтобы поддерживать приемлемые отношения. Зачем же она сама все испортила?

— Ты получила бы хороший урок, если бы я сейчас сорвал с тебя одежду и овладел тобой, чтобы показать, что такое чисто животный инстинкт. Не сомневайся, я бы так и поступил, — сказал он низким глухим голосом. — Но я ведь от тебя не только секса хочу. Господи, уж это-то я где угодно могу найти!

— Ты думаешь, я сама этого не знаю? — хрипло прошептала Кэрон. — Думаешь, я не осознаю, насколько не соответствую тому типу женщин, с которыми ты привык иметь дело? То, что известно тебе в этой области, приходит только со временем и с опытом, а я до тебя знала лишь одного мужчину. Я не могу обеспечить тебе той степени сексуального удовлетворения, к которой ты привык.

Прищурив глаза, Барт следил за выражением лица Кэрон.

— Ты не слушаешь. Я сказал, что ищу не только сексуального удовлетворения. Но я вовсе не имел в виду, что ты меня не удовлетворяешь. Прошлой ночью мне было так же хорошо, как, я не сомневаюсь, и тебе. — Он обхватил лицо женщины ладонями и нежно провел пальцем по ее губам. — Ты прекрасна, чувственна, желанна. Я был бы лжецом, если бы сказал, что это ничего не значит, но этим и не ограничивается.

Кэрон дрожала как осиновый лист, охваченная почти нестерпимым желанием отдаться переполняющим ее эмоциям, позволить ему поступить по-своему — и будь что будет! Но что-то внутри у нее протестовало, и она не могла переступить через свои чувства.

— Да, ведь есть еще Сильверстоун и вся история вокруг него. — Голос ее дрожал только самую малость. — Я не дурочка, Барт. Если бы не завещание, твоей бы ноги здесь не было!

Палец, ласкавший ее губы, остановился. Какое-то мгновение он дрожал. Потом Барт отдернул руку от ее лица. Глаза у него стали ледяными, голос резким.

— Ты совершенно права. Я бы даже представления о тебе не имел, знал бы только имя. Поскольку ты разоблачила мои намерения, пытаться доказывать, что они самые благородные, будет пустой тратой времени, так что я просто получу то, что мне причитается.