Галия Мавлютова - Праздничный патруль (сборник)
– Жалко мне тебя, девочка, – сказало странное создание, – жалко.
– Почему?
Алина повернула лампу в сторону задержанной.
– Я-то мучаюсь по делу, это моя жизнь, а ты без дела, вот и жалко тебя. Спала бы сейчас в кроватке. А то сидишь и смотришь на меня. И не знаешь, что со мной делать.
Голос звучал глухо, как из подвала. Кузина уселась поудобнее и с силой крутанула колпачок ручки, отчего та сломалась. Послышался треск, выпал стержень, другой ручки не оказалось. Заполнять пустые бланки было нечем.
– На, девочка, у меня есть ручка, – с готовностью воскликнула женщина и, порывшись в грязной торбе, достала оттуда шикарную ручку с позолоченным пером.
– Вот это да! Откуда у вас «Паркер»? – удивилась Алина, с восхищением разглядывая изящное изделие.
– На дороге нашла. Шла-шла, смотрю, что-то блестит, я и подобрала. Как ворона. Ты, пиши, девочка, пиши!
– Почему вы обращаетесь ко мне на «ты»? – возмутилась Кузина.
– Извините, если что не так, – наигранно смутилась женщина и опустила торбу на пол. – Как велите, так и звать буду.
– Да уж, пожалуйста, обращайтесь, как положено. Назовите ваше имя, отчество, фамилию.
Снова зазвенела тишина. Алина прислушалась. В отделе ни звука, словно все исчезли, испарились, выветрились начисто, оставив ее наедине со странной женщиной неопределенного возраста. Кузина не знала, как поступить: еще раз спросить или ждать… Кто кого перемолчит, тот и будет победителем. Что же делать? Хоть бы Воронцов пришел. Дима, разумеется, придет, он не предатель. Он – настоящий! И вдруг Алина вспомнила о маме. Надо позвонить маме. Ведь это Пуня надоумила дочь позвонить соседке минаевской матери. Алина мигом установила номер телефона и от этой соседки узнала адрес Машки Перовой. И весь отдел работал в новогоднюю ночь по ее информации.
«Сейчас мне тоже нужна чья-то помощь. Только мама поможет в этой ситуации. Пусть не советом, пусть просто прикроет своим крылом. Иначе я сорвусь. Сорвусь и убегу отсюда», – думала Алина, глядя в наглые глаза сидящей напротив женщины.
Кузина набрала номер и услышала мамин возглас с бодрыми нотками:
– Ты уже идешь? А я жду. Картошка не чищена!
– Мама! – рассердилась Алина.
Боже, как сложно жить на этом свете! Здесь, в кабинете, в небольшом пространстве, как на ринге, разыгрываются нешуточные страсти, идет борьба двух миров, а мама всю ночь носится с нечищеной картошкой.
– Да, Алиночка, да, деточка, картошка до сих пор не чищена. И салат не готов. Новый год псу под хвост. И все из-за тебя! Что ты там сидишь? Тебе дома делать нечего? Неужели мужчины не могут без тебя обойтись?
В ответ на мамину тираду Алина решила промолчать. Пусть выговорится. Не спорить же из-за какой-то картошки в присутствии задержанной. Кстати, она задержана по подозрению в преступлении. А вдруг она опасная маньячка? Кузина почувствовала, как по спине течет холодный пот.
– Молчишь? Ну и молчи. Нечего матери сказать в Новый год? Хоть бы одно ласковое слово услышать от тебя. Нет, ты же у нас железная женщина! От тебя не дождешься ласки. Все молчком да молчком. Много в жизни не намолчишь. Все равно придется заговорить.
– Мама! Ты моя самая любимая женщина! Мамочка моя!
Алина выключила телефон и бросила его на край стола. Мама, наивная мама, ни о чем не подозревая, снова спасла свою дочь от позора. Да, именно ласка нужна, правильное слово, понимающий взгляд. Даже в этой профессии. Если к задержанной женщине отнестись с уважением, она оценит. Поймет. Грубостью много не наработаешь. Кузина подвинула к себе сержантский рапорт.
– Документов у вас при себе не было, при задержании вы назвались Улановой Анжеликой Сергеевной. Все правильно?
– Правильно, – кивнула Анжелика Сергеевна, – Уланова я. Как балерина.
– Да, вы похожи на балерину, такая изящная.
Алина почти не кривила душой: и впрямь задержанная обладала субтильным телом, кисти рук тонкие, пальцы длинные, глаза раскосые. Когда-то эта женщина наверняка была дивной красавицей. Жестокий удел покалечил редкую красоту, оставив лишь ее тень.
– А я и была балериной, но давно, в прошлой жизни, – прищурилась женщина.
Кузина притворилась, что поверила, ведь она решила действовать лаской. Пряника у нее не осталось: все, что было в оперативных закромах, они съели с Воронцовым. А ведь и у этой женщины когда-то были мама, детство, игрушки и танцы. Алина прищурилась и кивнула на телефон:
– Это мама!
– Я поняла.
Анжелика Сергеевна сверлила Алину тяжелым взглядом из-под набрякших, но густо накрашенных век. Кузина передернулась, что не укрылось от пристального внимания задержанной. Женщина цинично усмехнулась.
– А у вас была мама? Ой, что я говорю, разумеется, была, – вырвалось у Алины.
– А ты меня не жалей! – с вызовом откликнулась Уланова. – Была мама, была, только я об этом забыла. Обо всем забыла. Не спрашивай. Не морочь мне голову. Лучше покурить дай!
– Так ведь закон вышел, – испугалась Кузина. – Нельзя.
– А опера разрешают. Им закон нипочем. А ты забавная. Как игрушка. Что, и выпить не дашь?
– Так у меня нет выпивки. И нельзя. Запрещено.
– Тогда не будет у нас разговора! – отрезала Уланова. – Отведи меня в «аквариум».
– А чай? Чай будете? У меня заварка есть.
– Сама пей свой чай! Сидишь тут, в игрушки играешься.
Уланова вдруг словно впала в дремоту. Алина вспомнила про часы, которых у нее никогда не было, но во сне их кто-то украл.
– Анжелика Сергеевна, а вы умеете сны разгадывать? У меня во сне часы украли.
Уланова встрепенулась, видимо, ее заинтересовала мистическая линия жизни начинающей оперативницы.
– Во сне украли? – уточнила Анжелика Сергеевна.
– Во сне, – подтвердила Кузина, – и еще перчатку потеряла. Я расстроилась, когда проснулась. Хотя перчатки не ношу и часов у меня нет. Мне телефона достаточно.
– Раз нет часов, то чего расстраиваешься? Это к потере близкого человека.
– У меня только мама, – сникла Алина.
– Да нет, – поморщилась Уланова, – этот сон не к смерти. И не к болезни он. Кого-то хотят у тебя отнять. Есть у тебя парень?
– Нет! – гордо парировала Кузина. – Есть!
– Значит, есть, – хмыкнула Анжелика Сергеевна, – вот его и хотят увести.
– Это Соня! – вырвалось у Кузиной.
– Она, – закивала Уланова, соглашаясь с Алиной, словно бывшая балерина тысячу лет была знакома с неведомой Соней.
– Ой, Анжелика Сергеевна, вы меня насмешили!
Обе долго смеялись над собой и незнакомой девушкой Соней. Потом разговорились. Анжелика Сергеевна рассказала немного о своей жизни. Алина слегка всплакнула. За беседой они потеряли счет времени. Наконец, Анжелика Сергеевна воскликнула:
